Книга дождя - Томас Уортон

Во второй части истории Крониак перенес мистера Мёбиуса на миллионы лет назад, во времена, когда астероид истребил динозавров. Еще он запер Криптодевчонку и Гравиподростка в ноктосфере, которая лишила их сил. Их старение тоже ускорилось, и Крониак поглотил почти все время, что у них осталось. На одном великолепном рисунке он облизывал жуткие синие губы и говорил: «М-м-м, эти минуты так восхитительны! Можно мне и секунды?»

Алекс гадал, каково время на вкус. Его ведь нельзя увидеть, услышать, потрогать. Или можно? Когда ешь сэндвич с поджаренным сыром, наверно, именно таково время на вкус в тот самый момент. А в другой момент оно на вкус как картофельное пюре, или зубная паста, или вовсе безвкусное. Все, что делаешь, отнимает время. Когда слушаешь миссис Черник и голоса с сестринского поста. Когда ешь жирный сэндвич с поджаренным сыром из больничного кафе на ланч. Что это значит, когда что-то отнимает время? Куда оно девается? Можно ли использовать время, как свечу, которая тает, или как бензин в машине? «Извини, твое время вышло». – «Нет, я как раз вовремя». Все мы находимся внутри времени, оно обтекает нас. Ведь так? Или мы проходим сквозь него. Что, если люди и предметы не пребывают во времени, а сделаны из него? Может, в этом и заключается всеобщая сущность, даже его самого. Всего лишь время. Поэтому ничто никогда не остается прежним: время меняет все по мере своего использования, как бензин сгорает в двигателе автомобиля.

Время на исходе.

Время вышло.

Он взглянул на Эмери. Когда она проснется, думал он, не покажется ли ей, что с тех пор, как она уснула, прошло совсем мало времени?

Если она проснется.

Миссис Черник продолжала бормотать о том, как ей не хватает ее соседки, Глории Таунсенд, которая умерла год назад, почти через три года после Лайла. Она даже скучала по тому, как миссис Таунсенд бесконечно хвасталась, сколько денег зарабатывает ее муж, банковский служащий, и каким успешным нейрохирургом стал ее сын Тони в Мичигане, как он спасал людям жизнь, проводя операции, на которые больше никто не осмеливался.

Алекс вернулся к картинкам, где Криптодевчонка еще сражалась с Ночной Пташкой и время для них еще не ушло вперед, – так он надеялся отвлечься от голоса старушки. Застряв с ней в палате, он словно оказался заперт в ноктосфере.

– И ты представляешь, – объявила миссис Черник, – она приходила ко мне прошлой ночью.

Алекс поднял на нее взгляд. Она ведь говорит о ком-то, кто уже умер? Миссис Черник смотрела прямо на него.

– Так и есть, – сказала она, будто Алекс оспорил ее утверждение. – Она стояла прямо здесь, возле моей постели, как живая. Для разнообразия она молчала. Но я знала, о чем она думает. О да! Она думала, что стала еще более важной птицей, раз уж ей удалось восстать из мертвых. Что ж, я ей сказала…

Алекс ощутил быструю покалывающую дрожь, волнами пробежавшую сквозь реальность, напоминавшую слабую пульсацию электрического тока. Это происходило снова, но на этот раз рябь не меняла предметы вокруг него или его самого, а просто прошла сквозь них и затихла.

Этой ряби хватило, чтобы миссис Черник замолкла на середине фразы, а ее лицо выразило изумление. Она тоже это почувствовала, он был уверен, как и темноволосая девочка в ресторане. Дело было не только в нем, хотя пока только Рейна признавала, что рассогласования как-то влияют на людей. (На протяжении следующих недель и даже месяцев, когда случалась рябь, он смотрел, как менялись другие люди, хотя обычно они делали вид, будто ничего не произошло, и продолжали вести себя как ни в чем не бывало.)

– О боже! – сказала миссис Черник, поднимая одеяло и заглядывая под него. – Кажется, я…

Она опустила одеяло, в тревоге оглядываясь на Алекса, и нажала кнопку вызова медсестры.

Алекс опустил голову и вновь уткнулся в комикс. Он прекрасно понял, что случилось, и не хотел даже думать об этом. Хотя его это удивило. Он не думал, что такое бывает со взрослыми.

А потом он решил, что это хорошая возможность – спросить старушку про рябь. Она живет здесь уже давно и наверняка знает больше Рейны. С ней безопасно обсудить происшествие в ресторане, ведь обычно ее никто не слушает. Он видел, как мать много раз за последние несколько дней игнорирует ее.

– Так… это было странно, верно? – сказал он чуть громче, чем нужно. – То, что сейчас случилось.

Миссис Черник нахмурилась, ее глаза сузились. Впервые он попытался поддержать с ней беседу. А потом чопорно улыбнулась.

– Мы не обсуждаем такое, молодой человек, – заявила она.

– Но… вы ведь знаете, что это?

Она склонила голову набок.

– А что это, по-твоему?

Он помедлил, внезапно засомневавшись, что они обсуждают одно и то же. Хотел было еще раз попробовать, но к ним уже спешила медсестра Рейна.

– Вызывали? – спросила она миссис Черник.

– Вызывала, – сказала старушка, вновь сконфузившись. Она повернулась к Алексу. – Иди купи себе что-нибудь вкусненькое из автомата с конфетами, юноша. Рейна, мальчик не виноват, но я испугалась и…

Рейна слегка ахнула.

– О, привет, солнышко! Ты проснулась!

И верно. Эмери сидела в постели, моргая и стискивая плюшевую панду Шу-шу.

Рейна поспешила к ней, проверила у Эмери пульс, пощупала лоб.

– Все хорошо, сладкая? Как ты себя чувствуешь?

Пустой взгляд Эмери скользнул по палате и остановился на брате.

– А где мама? – спросила она.

Алекс вскочил со стула, но обнаружил, что ему не хочется приближаться к сестре. Как будто она, как подруга той старушки, только что восстала из мертвых.

– Она пошла за кофе, – проговорил он наконец.

– Я найду доктора Капура, – сказала Рейна. – Алекс, последи пока за сестрой. Я скоро вернусь.

И выбежала из палаты.

Эмери увидела миссис Черник и уставилась на нее безо всякого выражения.

– А вы кто?

– Привет, милочка, – сказала миссис Черник, изо всех сил изображая ласковую бабушку, отчего ее досада по поводу суматохи, из-за которой все забыли про ее затруднительное положение, стала только заметнее. – Я Ада, а твои мамочка с папочкой будут очень рады увидеть…

Но ее снова прервали, на этот раз пришла мама Алекса, которая, как и предсказала миссис Черник, была очень рада. Настолько, что уронила стаканчик с кофе и расплакалась.

Врач осмотрел Эмери, не нашел ничего, что вызвало бы у него беспокойство, и ее выписали. Отец Алекса поспешил в больницу с новой работы, и