Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

преданный пес. И в качестве награды пообещали мне в жены варварку – даже думать противно! Кутанрово вообразила, будто может использовать меня, но как бы не так: это Нода Ми использует других для своих целей.

Тиму молчал.

– Две варварские шлюхи решили, будто им удастся отобрать жизнь у меня… – проговорил Нода и поморщился, стягивая повязку. Он сплюнул на труп Кутанрово. – Сражаться против императрицы Джиа, когда бо`льшая часть воинов-льуку охвачена мороком тольусы? Да это все равно что пытаться разбить скалу яйцом. Как хорошо, что сам я никогда не пробовал эту гадость.

– Но Танванаки вовсе не собиралась вести безнадежную войну, – возразил Тиму голосом, не выдававшим никаких эмоций. – Она лишь хотела договориться с моей матерью о мире. У нее был шанс сохранить жизни льуку.

– Это все просто замечательно. Для льуку, – заявил Нода Ми. – Но вот как насчет меня? После моего маленького трюка в заливе Затин эти министры-моралисты из Пана – которые вечно талдычат про «преданность», «честь» и «мутагэ», – должно быть, спят и видят, как бы выпить из меня кровь и сожрать мою плоть. Нет уж, дудки, я этого не допущу. Лучше пусть подохнут все льуку. Мне надо думать о себе.

– Понятно, – сказал Тиму. Когда он сфокусировал взгляд на Ноде, уголки его губ дрогнули. – И что будет дальше?

– Мы спрячемся на пару дней на берегу, – ответил Нода. – Когда остальные таны хватятся, что пэкьу и Кутанрово пропали, поднимется страшный переполох. Пока они будут драться между собой, выясняя, кто теперь главный, мы двое найдем лодку и сбежим в настоящий Дара, где нас встретят как героев.

– Как героев?! – изумился Тиму. – Но почему?

Нода Ми расхохотался:

– Вы, верно, слишком потрясены, ренга, чтобы трезво мыслить. Мы же убили вождей варваров, Танванаки и Кутанрово, и отомстили за смерть императора Рагина! Можете представить, какое ликование начнется в Пане, когда мы явимся туда? У вас мигом появится достаточный политический капитал, чтобы бросить младшему брату вызов в борьбе за трон. Про ваш позорный брак с полуграмотной дикаркой позабудут… или и того лучше – станут рассматривать его как часть дальновидного тайного плана обезглавить льуку! Про вас напишут пьесы и оперы, в вашу честь возведут статуи…

– Бросить вызов брату? – Тиму, казалось, никак не мог взять в толк, о чем ему толкуют.

Нода Ми с трудом сдержал досаду. Ничего удивительного, что наивный книжный червь вроде Тиму не способен разобраться в хитросплетении взаимных предательств и коварных интриг и уяснить их политическое значение. Чем больше книг читают такие люди, как Тиму, тем глупее они становятся.

За все то время, пока Нода Ми прикидывался верным псом льуку, он не переставал выстраивать отношения с посланцами императрицы Джиа, прибывающими с податным флотом. Острожный кролик всегда следит за тем, чтобы из его норы было по меньшей мере три выхода, а умный краснохвостый дятел никогда не пасется на одном дереве. А он куда мудрее и того и другого.

Покуда Нода был уверен, что служба льуку приносит ему больше выгод, он делал все необходимое, чтобы сохранить их у власти. Но когда дерево льуку сгнило, он решил, что, не колеблясь, ударит клювом, дабы оно скорее рухнуло, а сам перепорхнет на более выгодный насест.

Госпожа Раги не раз намекала Ноде, что его щедро вознаградят, если он в решающий миг нанесет льуку последний удар. Но Тиму-то об этом не знал. Придется шаг за шагом объяснять растерявшемуся императору все ходы этой хитроумной партии в дзамаки.

– Ну да, я ведь только что вручил вам ключ к тому, чтобы отобрать у вашего брата Трон Одуванчика! Желаю удачи, ренга. Естественно, я не только ради вас хлопочу. Когда я предъявлю императрице Джиа головы Танванаки и Кутанрово, а заодно ее любимого сына, живого и невредимого, у нее не останется иного выбора, кроме как провозгласить меня спасителем Дара.

– Ты и правда на это надеешься?

– Ха! Ну подумайте сами, ренга. Заветной целью Джиа всегда было посадить вас на трон – вот почему она упорно отказывала Фиро все эти годы. Но вы так долго находились вдалеке от Пана, что министры и генералы наверняка стали предпочитать в качестве наследника Фиро. Джиа требуется укрепить ваши позиции, подчеркнув ваши героические усилия по подрыву позиций льуку изнутри, а это сделает меня неотъемлемой частью вашей истории и верным сторонником вашей партии. Мы с вами как два сверчка на одной веревочке. Чем больше я получу власти, тем успешнее мне удастся противостоять министрам и генералам, которые преданы вашему брату. – Голос Ноды креп по мере того, как в его воображении разворачивалась радужная картина будущего. – Ваша мать, скорее всего, сразу же пожалует мне титул герцога… А может, даже и больше. Сделал же император Рагин Гин Мадзоти королевой Гэджиры! Мои подвиги будут навечно прославлены в песнях и хрониках Дара. «Нода Ми, Крубен Трона Одуванчика» – недурно звучит, как по-вашему?

– А как же Дьу-тика и Заза-тика? – пролепетал Тиму все так же растерянно. – Они станут спрашивать про маму…

– Да забудьте вы про них! – выпалил Нода Ми, теряя терпение. «И откуда только берутся такие идиоты?» – Кому нужны при Дворе Одуванчика эти отродья льуку? Став настоящим императором Дара, вы обзаведетесь несколькими супругами, которые нарожают вам кучу детей. Я уж не говорю о наложницах. У нас на родине столько прекрасных женщин! Уж я-то точно своего не упущу. Уверен, вам тоже захочется вознаградить себя после того, как вы годы напролет спали с этой мразью… – Он пнул труп Танванаки.

Этот поступок вывел наконец Тиму из состояния ступора.

– Не смей говорить так о моей жене и детях!

Нода с любопытством посмотрел на него:

– Да вы, верно, шутите. Неужели вы готовы поставить под удар свое будущее ради пары грязных полукровок?

– Это мои дети! И есть еще десятки тысяч таких же детей! Что станется с народом Укьу-Тааса, когда мы с тобой сбежим на Большой остров? Лишившись пэкьу, льуку не смогут поддерживать мир. Сколько людей погибнет в ходе всеобщего восстания?

– Да какая вам разница? Чем больше погибнет, тем более славной покажется наша победа и тем более невероятным – чудесное спасение…

– Как можешь ты с таким безразличием говорить о смерти и страданиях человеческих…

– Люди подобны траве. Чем больше срежешь, тем гуще вырастет лет через двадцать.

– Но это люди! – Лицо Тиму исказилось от ярости. – Живые люди, а не трава, не фишки в чьей-то игре! Они заслуживают лучшей участи, чем быть орудием твоего холодного расчета с целью получить личную выгоду.

Заговорив снова, Нода