Общество забытых мучеников - Анви Рид

– Он выдаст тебя? – Тимо опять попытался встать, но дрожащие ноги подвели его, и он осел рядом с могилой.

– Я ему не нравлюсь, – пожала плечами Эбель, – поэтому выдаст. Но раз я уже здесь, то, пожалуй, пойду попрошу у него ведро. А ты никуда не уходи. Поможешь мне набрать земли с твоей могилы.

– О чем ты?

– О том, что ты вступил в нашу игру, Тимо. Набирайся сил. Они тебе понадобятся.

Глава 4. Имя, которое нельзя называть

СОЛЬ

Грубые руки в кожаных перчатках крепкой хваткой держали Соль за локти. Мужчина толкал ее по дорожке из каменных плит и щебенки. Пытаясь увидеть хоть что-то из-под черной повязки на глазах, Соль вздернула голову. Это не спасло ситуацию. На улице была ночь, и лишь свет от фонаря, что висел на поясе мужчины, освещал им путь. Мужчина молчал. Соль тоже. Ее похитили прямо из мотеля в Санди, но об этом она не сильно жалела. Спать на старом матрасе в грязных разводах от следов чьей-то мочи и рвоты ей не хотелось. Да и тараканы, шуршащие под плинтусом, явно выдохнули с облегчением, когда незваная гостья покинула их логово. Но факт оставался фактом: мужчина обещал ей убежище. Говорил, что отвезет туда, где исключительные живут в безопасности. И Соль поверила. У нее не было выбора. И денег. И места, куда она могла бы вернуться.

Похититель не представился. Соль тоже. Даже если бы он увез ее подальше от города, убил в лесу и скинул в реку, которая шумела где-то неподалеку, Соль бы не расстроилась. Ее жизнь была кончена еще в Южной Корее. Хотя… там она и вовсе не начиналась. С чего бы ей начаться сейчас? С чего бы кто-то захотел спасти Соль и где этот придурок был раньше?

Мужчина был наивен. Соль тоже. Он – потому что решил, будто девчонка с обезумевшим отражением в зеркале не опасна. А Соль – потому что поверила ему и слепо, буквально – слепо, позволила себя утащить. Ехала в багажнике его прокуренной машины пару часов. Еще пару часов шла по рыхлой земле. Да, обычные люди ненавидели скур, но что это за пытки такие, черт возьми? Проверка на выносливость? Подготовка к марафону? А может, скур увозили на тайные бои? Как несчастных собак? Или петухов?

Мужчине было скучно. Соль тоже. Поэтому он тяжело вздыхал все эти часы. А она выдумывала себе истории, от которых кровь стыла в жилах. Чем дольше они были в пути, чем сильнее повязка на глазах натирала виски, а кисти за спиной немели от тугой веревки, тем Соль становилось легче. Она в любом случае умрет. Рано или поздно это случится. Пусть лучше хрен пойми в какой глуши, далеко за городом, в лесу. Так ее тело хотя бы станет удобрением для деревьев и цветов. Соль любила незабудки. Наверное, они бы и выросли там, где разлагался ее труп.

Но она не умирала, а все шла и шла. Шла и, мать его, шла. Мотель она покинула в пижаме. Майка и штаны, конечно, не согревали. Носки с дыркой и любимые вансы тоже. Наконец холодный ночной ветер перестал терзать ее тело. Спустя часы мучений перед Соль открылась дверь. Большая. Скрипучая.

– Господи, – раздался женский голос, и теплая шершавая ладонь коснулась плеча.

Соль вздрогнула. То ли от новой волны страха, то ли от жара, что обдал все тело. Женщина накинула на Соль вязаную кофту и прижала к себе.

– Спасибо, что привезли ее сюда, – сказала она мужчине. – Вещи есть?

Он бросил на пол сумку Соль. Удивительно, но он взял ее с собой. Соль успела подумать, что так он подчищал улики, но нет. Все-таки он оказался не маньяком.

– Ее кто-нибудь ищет?

Тишина.

– Родные есть?

Тишина.

– Доложите мистеру Хиггинсу?

Опять тишина. А за ней – шаги и хлопок двери. Мужчина ушел.

– Не бойся, милая, – успокаивающе бормотала женщина, звуча как старый патефон, и аккуратно развязывала веревку на руках.

Соль потерла затекшие кисти и размяла тонкие пальцы.

– Теперь ты в безопасности, милая. – Женщина стянула с лица Соль повязку.

Свет ослепил ее. Она прикрыла ладонью глаза и, едва привыкнув к свету, осмотрелась. Заброшенный собор. Старый, обшарпанный, темный. Пропахший медовым воском и ладаном.

Ее убежище. Ее новый дом.

Зубы сводило от шоколада, которым Бруна любезно поделилась со своей голодной студенткой. Соль ела его всю ночь. Нервно жевала батончики с нугой и орехами и мерила шагами комнату, пока ее безрассудная подруга не пойми где шлялась с Реджисом Фобсом. Пару раз Соль робко спрашивала, есть ли в комнате Тимо. Просила его подать знак и вздрагивала, когда от сквозняка, просачивающегося через щели в окне, вздымалась штора. Соль неловко разговаривала с пустотой, и, что логично, ей никто не отвечал. Никаких шорохов и ледяных касаний. Никаких призраков в этой комнате не было. Время то медленно тянулось, то бежало вперед, опережая секундную стрелку. Соль содрала остатки лака с ногтей и обгрызла заусенцы, изведясь в ожидании Эбель. Сколько ее не было? Час. Два. Три. Она не возвращалась. Солнце, ушедшее за горизонт больше десяти часов назад, вернулось быстрее, чем Эбель.

– А что, если ее убили? – Соль легла в кровать, но тут же вскочила. – Нет… Все в порядке. Никто ее не убивал.

Она плюхнулась обратно на подушку.

– А если их поймал Джосайя? – Опять села, разворошив одеяло. – И это звучит хреновее, чем то, что их могли убить… – Соль сделала медленный вдох и такой же медленный выдох. – Ладно. Надо успокоиться. Я никак не могу повлиять на ситуацию, значит, и нервы тратить не стоит.

Она обиженно (на саму себя, потому что ситуация и правда была ей неподвластна) легла на живот и накрылась одеялом с головой. Порычала в подушку, подергала ногами, побила рукой по матрасу. Вроде успокоилась. Немного. Совсем чуть-чуть. Но этого хватило, чтобы на пару минут выкинуть Эбель из головы.

Что-то острое кололо ей бок через ткань. Мешало лечь поудобнее. Соль откинула матрас и нашла осколки карманного зеркала, которое разбила этим утром.

– Черт… – Она и забыла, что спрятала его тут.

Взяв самый большой кусок, Соль поднесла его к лицу. Неуверенно заглянула в него и, увидев лишь свой глаз, с облегчением выдохнула.

– Приходишь и уходишь, когда тебе вздумается, – сказала она самой себе. – Думаешь, тебе все позволено? Думаешь, раз ты там, внутри, то тебе ничего не будет?

Соль ждала, что в зеркале промелькнет злое лицо с глазами навыкате и размазанным макияжем. Думала, что услышит мерзкий шепот, переходящий в пугающий крик.

– Боишься? Поэтому не высовываешься? – спросила Соль.

На самом деле боялась тут только она. Боялась, что ее вторая личность нападет, как только появится возможность. Но та тянула время. Чего-то ждала.

– Почему ты не появляешься, когда я зову тебя, – Соль до боли сжала в ладони осколок, – но когда ты на хрен мне не нужна, так ты сразу тут как тут?

Соль дала своей второй личности еще секунду и, то ли от страха, что та все-таки придет, то ли от нетерпения, швырнула кусок зеркала в стену.

– Ну и сиди там, тварь! – бросила она напоследок.

В осколке блеснул робкий луч солнца, когда Соль встала с кровати. Тело пробил жар. Надо было охладиться. Остудить мысли. Заморозить злость. Соль открыла окно и вдохнула утренний воздух. По мокрой спине пробежали мурашки. Ветер накинулся на волосы – растрепал цветные локоны, взъерошил челку. Холодным касанием погладил облизанные губы, пощекотал нос. Соль затянулась влажным воздухом, словно сигаретой с ментолом, что тайно когда-то курили на заднем дворе Амелия с Ребеккой. Холод вцепился в глотку и, быстро струясь по легким, принялся терзать их, как собака – кусок мяса. Соль закашлялась. Поежилась и обхватила себя руками. Солнце нехотя поднималось из-за горизонта. На часах было семь утра. Эбель так и не вернулась, и Соль не была готова ждать ее