Общество забытых мучеников - Анви Рид

– Цель эристики – не просто спор, – вдруг так же громко заговорила Лаура. – Это, в первую очередь, достижение желаемого и победа в дискуссии любой ценой.

– Изначально эристика понималась как средство поиска истины. – Соль не собиралась сдаваться. – Убеждение других в правильности своих высказываний и взглядов.

Перешептывающиеся до этого студенты замолчали, теперь с интересом наблюдая за вспыхнувшей ссорой. Дискуссия во всей своей красе. Показательное выступление только здесь и только сегодня. На арене цирка – Соль Чи и долбаная Лаура Дальмайер, которая между смертью и длинным языком явно выбрала бы второе.

– Никого не заботит истина и справедливость, Чи. Ты должен отстаивать себя и свою правоту всегда и везде. – Лаура встала из-за парты и оперлась на нее руками.

– Это полемика, тупица. – Соль тоже вскочила.

– Сам Аристотель определял эристику как искусство ведения спора нечестными путями.

– Твоя позиция слаба и ошибочна, Лаура. – Соль скрестила руки.

Внутри Соль роилась тревога, и там же она должна была остаться.

– Не слабее твоей. – Лаура ехидно улыбнулась. – Или ты уже забыла, как хотела покончить со всем, стоя у окна в туалете?

Соль почувствовала, как ее внутренние органы съежились и разбежались по углам от злости, волной растекающейся по всему телу. Гнев заструился по венам, перемешался с кровью и хлынул прямо к сердцу, бешено бьющемуся в грудной клетке.

– Девушки, займите свои места, – голос профессора звучал как будто издалека.

Соль не слышала его. Она видела перед собой лишь Лауру, которая специально выводила ее из себя.

– Вы сейчас стали свидетелями спора, но не простого, а нарушающего морально-этическую сторону конфликта.

Его голос становился все тише и тише. Соль забегала глазами по партам. По рукам учеников и учениц. И обнаружив то, что искала, наконец позволила злости выйти наружу.

– Ах! – вскрикнула Айя.

В ее руках треснуло зеркало, и осколки со звоном посыпались на пол. Второй Соль этого было мало. Она требовала больше – во всех смыслах этого слова.

– Соль! – Айя вскочила с места, показывая классу раненую руку. – Я-то здесь при чем?

Лаура усмехнулась.

– Мисс Чи, я буду вынужден…

Но что профессор Хан там будет вынужден сделать, Соль так и не узнала, потому что вылетела из кабинета быстрее, чем Лаура бросила в ее адрес что-то, что задело бы ее еще сильнее. Сделало бы еще больнее.

Две ночи назад Соль снился отец. Он говорил ей, что она слабая и никчемная. Ругал, кидался вещами и просил никогда не возвращаться. Соль стала позором их рода. Стала скурой, которой не было места среди обычных людей. Скурой, недостойной любви.

Неделю назад Соль снилась мать. Она рыдала, лежа на полу, и молила Бога забрать у дочери дар. Но Бог не слышал ее. Мать билась головой, громко хлопала в ладоши и зажигала десятую пачку благовоний. Выкладывала у алтаря кучу даров и вновь читала молитву, забыв про сон и еду. Мать медленно сходила с ума. И Соль, наблюдая за этим, – вместе с ней.

Месяц назад ей снилась сестра. Она хвасталась своим богатым мужем, двумя детьми и домом, который достался им по наследству. Сумин припоминала младшей сестре все ее грехи и громко смеялась, когда та начинала плакать. Она угрожала, что позовет отца, и тот выпорет ее за слезы. Угрожала, что позовет мать, и та оставит ее без ужина. Шептала, что Соль заслужила это проклятье. И что ей никогда не очиститься и не спастись.

Соль снилась и бабушка. Она долго молчала. Смотрела на внучку в упор. А потом сказала, что рада, что деньги ей пригодились. Ведь вся семья специально отложила их в надежде на то, что однажды это дьявольское отродье заберет их и покинет дом.

А еще…

Еще Соль снился он. Ричард Тесс. И его изуродованное тело, больше похожее на решето, через которое процедили окровавленные внутренности. Он встретил Соль в Юрике и показал город, свозил к океану, купил еды. А потом отвез в отель и… И, прижимая к стене, закрыл ей рот. Его холодные грубые пальцы срывали с нее одежду, рвали рубашку и ее любимые розовые колготки. Он шептал ей на ухо, что знает, чего она хочет. Что ей нравятся грубые парни. И что ей обязательно понравится эта ночь. Соль сопротивлялась. Пыталась его оттолкнуть. Но сил не хватало. Зато их было достаточно у той, кто скрывалась за зеркалом. Она наблюдала черными глазами, разминала содранные кулаки, готовясь напасть. Стоило Ричарду отбросить Соль на кровать, как в зеркале мелькнул силуэт. Лампочка под потолком замигала, и комната на несколько секунд погрузилась в темноту. Соль испуганно забилась в угол и натянула на себя одеяло. На мгновение в комнате повисла тишина. В ванной треснуло зеркало и с грохотом осыпалось на плитку. Шорох. Топот. Голос Ричарда, радующегося, что с ним наконец решили поиграть и… И его радостный смех превратился в бульканье. Соль услышала, как что-то острое разрезает чужую плоть. Почувствовала запах крови, зажмурилась и потеряла сознание.

Ее разбудил треск лампочки. Голова болела, тело ломило, будто по ней проехались катком. Соль проморгалась и осмотрела комнату. Все стены были в крови. Брызги заляпали и потолок с полом. И шкаф с дверью. И дырявый тюль на окне. В ногах у Соль лежал Ричард. Одежда на нем была разорвана. Живот исполосован – из порезов струилась кровь. Кишки, словно пропущенные через мясорубку куски мяса, лежали в его руках. Пальцы все еще дергались.

– Ч… что… ты… с… сде… лала… со… м… м… ной… – Из его рта брызгала кровь.

Он смотрел на Соль почти мертвым взглядом. Напуганным. Умоляющим. Соль смотрела на него так же в ответ.

Отель в Юрике она покинула той же ночью, надеясь лишь на то, что труп не слишком скоро найдут. Ее могло спасти то, что Ричард снял номер на пару дней и повесил на дверь табличку с просьбой не беспокоить. Спустя время Соль сообщили, что она была в розыске, но… каким-то чудом дело замяли. По крайней мере, так сказал Ноа. Что он там сделал и с кем, она не знала. Могла лишь догадываться, что Арни в ее деле тоже сыграл свою роль.

Ричард до сих приходил к Соль во снах. Густая кровь, окрасившая зубы, стекала по губе и капала на ее босые ноги. Он стоял к ней впритык. Дышал на нее трупным запахом и смотрел прямо в глаза. Из раза в раз он спрашивал и ждал ответа:

– Что ты сделала со мной?

Соль молчала, проглатывая слезы.

– Что ты сделала, Соль?

Она кусала щеки и хлюпала носом. Пыталась отвести взгляд, но он прижимал ее к холодной стене, заставляя смотреть прямо на него. Он каждый раз приходил к ней за ответами. Каждый раз хотел услышать ее голос. Каждый раз ждал. Его кровь лилась из разрезанного живота, из повисшего на костях желудка, из разорванных кишок, что он держал в своих руках. Ричард плакал. Умолял. Просил дать ответ. Но Соль молча тонула в багровых ручьях, затапливающих маленькую комнату. И когда кровь поднималась до потолка, Соль делала глубокий вдох и погружалась на дно кровавого бассейна. Легкие жгло. Она захлебывалась в чужой густой крови. В каждом своем сне она умирала и, просыпаясь посреди ночи, вскакивала с кровати. Пыталась отдышаться. Обнимала колени и плакала до самого рассвета.

Зеркала стали опасными, и Соль избегала их. Занавесила кофтами в комнате, опускала взгляд в душевой и, щурясь, пробегала мимо окон в коридорах. Любое отражение могло призвать ее. Темную Соль. Страшную и злую. Давно пора было дать ей имя. Принять, как домашнего зверька. Но она не была зверьком, не была хреновой псиной. Она была хозяином. И Соль понимала, что теряет контроль над собой. Страх окутывал разум, обезоруживал, заставлял подчиняться.

Первый месяц в Академии прошел быстро. Второй и третий пролетели за ним. Соль пряталась в библиотеке среди пыльных книг – разноцветных корешков и шелестящих