Общество забытых мучеников - Анви Рид

путь. Она на мгновение замешкалась, пряча руки в карманы кофты. Если возможности спрятаться целиком не было, то хотелось обезопасить хотя бы и без того пострадавшие ладони.

– К-к-кар! – недовольно протянул ворон и вновь обернулся.

Он посмотрел на Эбель как на самого тупого человека в мире и встрепенулся – видимо, от омерзения к кожаной двуногой.

– Ты… эм… хочешь, чтоб я шла за тобой?

– Кар! Кар! К-к-кар! – запрыгал на месте ворон.

– Поняла. – Эбель ускорилась. – Поняла… Не ори.

Эбель послушно следовала за вороном. Джосайе наверняка не понравится незваный гость. Шумный, неуклюжий и… грязный. На лапах ворона налипли куски грязи, в крыльях торчали сухие листочки и ветки. Ворон явно плохо летал. И очевидно заикался. Он вообще был странным. Но странностей в этой Академии было так много, что Эбель удивлялась им с каждым разом все меньше и меньше.

– Кар! – Ворон зашел за ширму.

Он прошагал по пыльному ковру. Прыгнул на стопку книг у стены, с нее на другую, третью – и в итоге приземлился на сундук, спрятанный под тканью. Чуть не соскользнул с него и, быстро взлетев, приземлился на пол.

– Да у нас тут клад! – У Эбель загорелись глаза.

– Кар! – Ворон нетерпеливо щелкнул клювом рядом с ее лодыжкой.

Эбель опустилась на колени и стянула рваную бордовую простыню. Обитый потершейся от времени кожей сундук с ржавым замком и сломанными креплениями по краям совсем не вписывался в антураж этой комнаты. Скорее, место ему было во дворце, но уж точно не в темном углу старого кабинета в заброшенном соборе.

– Кар! – Ворон подпрыгнул на месте.

Он будто сказал ей: «Хватит пялиться, дура, открывай уже», – и Эбель послушно схватилась за ржавый замок. Закрыт. Подергав его, Эбель ничего не добилась. На сундуке не было кода из цифр. Не было кода из букв. Но была маленькая скважина для ключа.

– Как же ты наивен, Джосайя Кэруэл, – улыбнулась Эбель и, вскочив с пола, вернулась к его письменному столу.

Порывшись среди мусора, Эбель выудила из ящика тот самый маленький ключ.

– Вроде учитель шифрологии, а прятать важные данные так и не научился. – Эбель вновь села напротив сундука и с легкостью открыла его. – Ну, или ты хотел, чтобы я нашла его…

Тяжелая крышка со скрежетом распахнулась. Ворон уселся на ее край и вместе с Эбель заглянул внутрь.

– Кар! – каркнул он напоследок, убедился, что тупоголовая двуногая на правильном пути, взмахнул крыльями и наконец улетел.

В сундуке лежали свитки, книги и куча пожелтевших листов. Казалось бы, ничего удивительного для профессора Кэруэла. Но кое-что странное все-таки было. Толстая кожаная тетрадь со вздувшимися страницами, обвязанная бечевкой с восковой печатью в центре.

– «Клуб тайных искусств», – прочитала Эбель нацарапанную на корешке надпись.

На восковой печати было шесть разных отпечатков пальцев. Они будто скрепляли договором эту тетрадь. Защищали то, что находилось внутри. Эбель поднесла ее к носу и присмотрелась. От страниц пахло горьким кофе и чернилами. Эбель потрясла тетрадь – из нее выпал сожженный наполовину лист.

– «Альфа, Бета, Гамма, Дельта, Эпсилон, Стигма». – Эбель прочитала корявый почерк Джосайи. – Греческий?

В дверь что-то ударило, и Эбель, подскочив, закинула дневник обратно в сундук. Прислушалась и, поняв, что это Колм, намывая пол в коридоре, напевал себе под нос какую-то песенку, слов которой Эбель не разобрала, вернулась к сундуку и вытащила оттуда стопку бумаг. Перебрала листы. Половина из них была на странном, кажется, и вовсе выдуманном языке. Джосайя что-то прятал за этими буквами. Разгадывать их было бесполезно, поэтому Эбель, отбросив стопку в сторону, выудила из сундука еще одну папку. Идеально белая, перетянутая резинкой, она увесисто легла в руки. Эбель будто знала, что там увидит. Чувствовала, что ей не понравится, и уже готовилась к тому, что, открыв ее, сразу побежит в столовую за Кэруэлом, чтобы как следует ударить его по лицу.

«Новая ученица Академии и моя подопечная. Эбель Барнс». Эбель сглотнула.

Кулаки непроизвольно сжались. Все это время он вел записи о ней. Об их разговорах. Об их делах. И о расследовании.

«Я вижу много параллелей с Искусителями. Эбель – новая Альфа. Соль – ее Бета. Ноа – Гамма, а… Реджис… Реджис – Дзета. Боюсь, что они допустят те же ошибки, что и мы. Но как же горят мои глаза, как часто бьется сердце, когда я смотрю на них. Я будто попадаю в прошлое. Будто вновь оживаю, как и другие Искусители. Они ищут правду. Бесстрашные, рисковые и хитрые, как мы. И, зная наш конец, я боюсь, что их будет таким же. Я должен им во всем помочь. Должен стать Альфой вместо Эбель. Занять свое место по праву и привести их к победе. В этот раз я не дам случиться плохому».

Эбель развернулась и оперлась на сундук. Он немного сдвинулся и уперся в стену. Читать все не было времени. Эбель пролистала страницы и остановилась на середине.

«Вчера вечером Соль была в опасности. Я вновь допустил ошибку. Из-за меня они могут погибнуть. Я не дам этому произойти. Я должен их остановить. Должен защитить. План изначально был провальным. Мне не следовало вступать в эту чертову игру, не следовало давать им надежду. Я должен их остановить… Но… черт! Что бы сказали Искусители, если бы узнали, что я сдался сам и позволил сдаться другим? Я обещал им, что всегда буду идти до конца. Понятия не имею, как поступить… И да. Бруна не должна ничего знать!!!»

Прочитав последнюю запись, Эбель закрыла папку. Что за Искусители? Что за Клуб тайных искусств? Альфа, Бета… Твою мать, это здесь вообще при чем? Эбель чувствовала себя мерзко. Будто рылась в чужом белье. И будто кто-то рылся в ее.

Она посмотрела в окно – темнело, времени оставалось все меньше. Надо было срочно бежать к Ноа, иначе они не успеют проверить ходы в крипте. Подскочив, Эбель сунула папку в сундук. Не глядя, взяла несколько бумаг и запихала себе в карман. Ей хотелось расшифровать загадку профессора и понять, что же он все-таки скрывает. Накрыв сундук тканью, Эбель подвинула его на место и, быстро выскочив из-за ширмы, обогнула парты. Только она потянулась к ручке двери, как та открылась прямо перед ее носом.

– Уже закончила? – спросил Джосайя.

Он осмотрел кабинет и не увидел следов уборки.

– Я обещала помочь Ноа. – Эбель кинула взгляд на часы.

Без пяти пять. Черт. Ноа не будет ждать ее вечность.

– Вдвоем дело пойдет быстрее, – сказала она, шагнув вперед.

Джосайя выставил руку и перегородил ей путь, будто хренов шлагбаум.

– Я просил мне не врать, – произнес он.

– Ага… – Эбель ехидно улыбнулась. – А сколько раз соврали мне вы? Посчитаем?

У нее в рукаве был козырь в виде подозрительного тайного клуба. Информации о нем было мало, и вообще странно считать это козырем. Однако если Кэруэл прятал некие записи в сундуке, значит, ему было важно сохранить все в секрете.

– Ты же сейчас сбежишь в трапезную? – Он проигнорировал ее реплику.

– Нет, сказала же. Я иду к Ноа.

– Эбель…

– Джосайя, – она ударила его по руке, расчищая себе путь, – я же так похожа на вас.

Он понял, что проиграл, и кивнул.

– Что бы подумали мои друзья, если бы я не сдержала обещания?

Он нахмурился. Обернулся на ширму и, прищурившись, опять посмотрел на Эбель.

– У вас очень много дел, мистер Кэруэл. Давайте не будем терять время. Помимо чистки доспехов, нам еще и ваши книги протереть от пыли надо.

– Коридор патрулирует мистер Чампи. Скажу ему, чтобы глаз не спускал с кабинета истории и через час сопроводил вас двоих обратно сюда. Ясно?

– Да вроде на улице пасмурно, мистер Кэруэл, – бросила Эбель и вышла в коридор.

На шаткой стремянке стояла Гретта и протирала выступающие из стены камни. Колм сидел под ней и драил щеткой стыки на полу. Мистер Чампи подбежал к Эбель из конца коридора и, получив указания от Кэруэла, проводил ее в кабинет истории.

– Вишенка! – Ноа сидел на полу и листал какую-то книгу с картинками. – Ты какого хрена так долго? Я уже и подремать успел, и задницу