Общество забытых мучеников - Анви Рид

страниц. Она садилась в угол, заставляла стол стопками и читала… читала… читала. С утра до поздней ночи, сбегая от тени, преследовавшей ее. Она видела темную Соль везде. Чувствовала ее дыхание, проходя мимо мраморных полированных колонн в главном зале. Слышала ее шепот во время воскресных служб. Вздрагивала от ее касаний в исповедальнях. Соль была везде. В стакане воды, в луже на полу туалета, в золотом подсвечнике под потолком, в зеркальце у соседки за партой. Мелькала в лампочках, в металлических столовых приборах, в стеклах, что охраняли картины Бруны Моретти. Темная Соль всегда была рядом. И она всегда была на шаг впереди. Она доводила Соль. Мучила. И по ночам, когда та просыпалась от кошмаров, говорила ей те же слова, что и Ричард Тесс.

– Что ты сделала с ним, Соль? – рычала она. – Что ты сделала с нами?

Ее голос был повсюду и при этом нигде. Проникал в каждую клетку кожи, струился по воздуху, царапал горло, сжигал легкие. Он бился внутри черепа. Скакал по стенам комнаты. Поднимал пыль под кроватью. Стучался в окно. Соль косилась на зеркало в шкафу и слышала, как оно трескается от натиска изнутри.

– Иди же… – скрипнула дверца шкафа. – Иди же сюда…

Соль сопротивлялась. Изо дня в день противостояла зову. Кажется… она и вовсе начала сходить с ума. И однажды она сдалась. Подчинилась пугающему голосу и подошла к зеркалу, висевшему в женском туалете.

Тогда она в первый раз столкнулась с истинным злом, что смотрело на нее черными глазами. И имя этому злу было Соль.

Пробежав по пустому коридору, Соль с грохотом открыла дверь в женский туалет. Она заскрипела, болтаясь на петлях, и сквозняк, подхватив, с грохотом ее захлопнул. Соль забежала в одну из кабинок и, сев на сиденье унитаза, заплакала. Эхо ее всхлипов отражалось от каменных стен. Она закрыла уши руками, боясь, что вновь услышит шепот, услышит зов. Соль пугало то, что, стоит ей выйти из кабинки, как в зеркалах над раковинами она увидит фигуру в рваной одежде. С ссадинами на лице и злобным взглядом. Сил противиться ей не было. Не сейчас. Сейчас ее одолевал только плач. Каждая слеза, стекающая по щеке, очищала. Становилось легче дышать. Проще думать. Соль визжала, не стесняясь, топала по гранитной плитке, рвала волосы на голове. И даже когда слезы закончились, она продолжила выдавливать их из себя, радуясь, что наконец дала волю чувствам. Она устала быть сильной. Хотя бы сейчас, в пропахшем кокосовыми духами женском туалете, она разрешила себе быть… собой.

– Это было сильно, – вдруг раздался голос из соседней кабинки.

Успокоившись, Соль вздрогнула, но тут же улыбнулась, осознав, как глупо выглядит.

– Что ты забыл в туалете для девочек, Эдвин? – вытирая рукавом кофты потекшую тушь, спросила она.

– Ждал тебя, – ответил он.

Соль усмехнулась.

– Хватит быть таким хорошим. Ты не такой. Я же знаю это.

– Обидно… – Судя по скрипу, Ноа растянулся на унитазе, и его красные конверсы выглянули из-под перегородки, разделяющей кабинки. – Я ведь правда переживаю за тебя. Ты как?

Соль прикусила губу. Натянула испачканные рукава на пальцы и теперь терла их, размазывая тушь еще сильнее.

– Как ты сбежал от мистера Льюиса?

– Быстрее всех сдал доклад, ответил на парочку легких вопросов и в очередной раз потешил чувствительное эго математика. И отпросился в туалет.

– Что произошло вчера ночью? – Соль решила сменить тему разговора.

Обсуждать зазеркалье ей не хотелось. Да и темная Соль покорно скрылась в его лабиринтах. Она боялась Ноа. А может, просто бесилась из-за его кретинизма и боялась совсем отупеть под его влиянием.

– Я принял облик Джосайи, – сказал Ноа, – и проводил Эбель с Реджисом в трапезную. Там потусил с мистером Льюисом и запудрил ему мозги, пугая странными звуками, которые… типа… доносились из кабинета биологии. Он шугался каждого шороха. Смешной дядька. – Ноа захихикал. – А потом… Я встретил Реджиса у кабинета истории.

– Что? – Соль тоже растянулась на унитазе и, выпрямив ноги, коснулась своими кедами конверсов Ноа.

– Вот и я охренел, когда его увидел. Я еще такой: «О, Алан, а ты не думал, что призрак Эрика до сих пор живет здесь?» – и тут открывается дверь… И Реджис выглядывает в коридор. Я думал, на месте и помру… Профессор Кэруэл наверняка никогда не мочился в штаны от страха, но вчера я был на грани того, чтобы поздравить его с этим позорным дебютом.

Соль подавила смешок.

– Как Реджис оказался там, если был в трапезной?

– Мы не успели толком поговорить… – Ноа поставил ногу на пятку и покачал ей. – Надо было прикрыть его задницу и отвлечь мистера Льюиса. Но Редж успел сказать мне, что они нашли крипту.

– Твою…

– И под собором есть тоннели с тайными ходами.

– …мать.

– Сегодня Редж покажет мне их.

– А что было с Эбель? – Соль выпрямилась.

– На нее напали Амелия с Греттой. – Ноа тоже подтянул ноги к себе. – Тупые курицы. От страха уже совсем крышей потекли.

Ноа встал. Соль почему-то повторила за ним.

– Хорошо, что вчера ты все-таки осталась в комнате, – сказал он и вышел из кабинки.

– А ты? – Соль сжала кулаки. – Ты пострадал? На тебя тоже напали?

Соль открыла дверь и встретилась с Ноа взглядом. Он стоял прямо перед ней и смотрел сверху вниз.

– Нет. Я в порядке, зануда, – улыбнулся он.

– И я в порядке, – ответила она на вопрос, который до этого остался без ответа.

Она дышала ему в грудь. Сегодня Ноа был в странных вельветовых штанах и в белой рубашке. Этот наряд больше приличествовал старому профессору, чем молодому студенту. Но ему шла серьезность. Ему, черт возьми, все было к лицу.

– Когда будешь готова сказать мне правду, позови. – Он сделал шаг назад. – Я буду рад тебя выслушать.

– Ага. – Соль закатила глаза.

– Слушая твои истории, я осознаю, что моя жизнь не такая уж скучная и паршивая. Сразу понимаю, что есть тот, кому досталось больше моего. Это греет мне сердечко. – Ноа подмигнул и, подойдя к двери, приоткрыл ее.

По ногам сразу задул сквозняк.

– Вали уже, кретин, – сказала Соль, – пока мистер Льюис не спохватился и не бросился искать своего любимого ученика.

– И ты вали, зануда. – Он шагнул в коридор. – А Лауре передай, чтобы помалкивала и зря не сотрясала воздух. И так дышать в соборе нечем. Все ладаном пропахло.

Ноа захлопнул дверь и оставил Соль одну. И даже в обычно гудящих, готовящихся треснуть зеркалах утих шум, скрывая в тишине ненавистный ей силуэт злой Соль.

ЭБЕЛЬ

Все утро, пока студенты мирно спали, а профессора дремали на своих местах, Эбель раскидывала землю по главному залу. Сыпала немного в углы, в горшки с увядшими цветами, прятала мешочки под скамейки, запихивала в канделябры. Тимо хотел помочь в расследовании, и Эбель, прежде противившаяся этому, понимала, что сейчас, когда у них нет возможности свободно перемещаться по собору, призрак будет нужен как никогда.

Эбель успела оставить немного земли в коридорах и на лестнице, но стоило ей прийти в учебное крыло, как чертов профессор вновь вмешался в ее планы.

– Почему ты не в медблоке? – Джосайя стоял у двери своего кабинета с кипой бумаг в руках.

Он будто даже не удивился, что Эбель опять нарушила правила. Как и она не удивилась тому, что в столь ранний час Кэруэл не спал, а рылся в своих любимых пыльных бумажках. Эбель закатила глаза и, сделав вид, что не заметила его, направилась обратно в зал.

– Эбель, я с тобой разговариваю, – устало сказал преподаватель.

Отряхнув руки, Эбель подошла к ведру, которое оставила под главной аркой.

– Ты что делаешь? – Опять этот тон «меня уже ничем не удивить».

Эбель чувствовала, как Джосайя прожигает ей спину взглядом. Очень хотелось повернуться, скорчить какую-нибудь гримасу, показать средний палец, сделать что-то, что задело бы его хрупкое эго. Да, это было по-детски, и Эбель знала, что ведет себя глупо, но уж слишком сильно Кэруэл ее раздражал. И от этого она злилась сильнее, ведь если бы она