Адмирал Империи – 57 - Дмитрий Николаевич Коровников

В глубине души он знал ответ. Потому что за их спинами стояли сейчас император и княжна. Потому что они дали присягу. Потому что для некоторых людей долг важнее жизни.

Когда последний гвардеец упал, прошло всего несколько минут с начала штурма. Эти минуты, которые казались вечностью. Бахметьев оглядел коридор — пятеро его бойцов лежали неподвижно, еще трое ранены. Семь гвардейцев мертвы. Слишком высокая цена всего за один коридор.

— Давление на второй этаж! — приказал он. — Быстрее, пока не прибыло подкрепление!

Они ринулись по парадной лестнице вверх, и на втором этаже столкнулись с новой волной защитников. Императорская гвардия дралась за каждую ступеньку, за каждую дверь, за каждый метр мраморного пола. Спецназ пробивался вперед, оставляя за собой тела — свои и чужие, — и полковник чувствовал, как с каждой секундой операция балансирует на грани провала. Слишком много шума. Слишком много времени. Слишком много крови.

Наконец они достигли императорских покоев — массивной двери в конце коридора, которую прикрывала последняя линия обороны. И здесь Бахметьев увидел ее.

Княжну Таисию Константиновну Романову.

Она стояла перед дверью императорских покоев одна, без прикрытия, без поддержки — просто молодая, красивая женщина в офицерском кителе с оружием в руках. Вокруг нее валялись тела четверых гвардейцев, которые пытались остановить спецназ и погибли. Теперь между врагом и императором оставалась только она.

Княжна посмотрела на надвигающийся отряд спецназа — двадцать с лишним вооруженных до зубов профессионалов против одной женщины — и на ее лице не было страха. Только холодная решимость.

— Ни шагу дальше, — произнесла она, и голос прозвучал ровно, без дрожи. Штурмовая винтовка в ее руках была направлен точно в грудь Бахметьеву. — Ваш император за этой дверью. И вы доберетесь до него только через мой труп.

Полковник замер, оценивая ситуацию. Она была хорошим стрелком — это было видно по стойке, по тому, как держала оружие. Могла снять одного, может двух его людей, прежде чем ее убьют. Бесполезная трата жизни. Бессмысленный героизм. Но именно такой героизм вызывал у Бахметьева уважение к противнику.

— Ваше Императорское Высочество, — произнес он, опуская оружие в жесте примирения. — Ваш брат нам нужен живым и невредимым. Мы не причиним ему вреда. Но вы не можете остановить нас. Не заставляйте вас убивать вас. Отойдите. Сохраните жизнь.

Княжна усмехнулась — короткая, горькая усмешка человека, услышавшего плохую шутку.

— Сохранить жизнь? Отступить? Оставить брата? — Она покачала головой. — Вы не понимаете, полковник. Я его сестра. Я его защитница. Я дала клятву, что буду оберегать его. Мне плевать, сколько вас и плевать, что я умру. Вы пройдете через эту дверь только по моему трупу.

И она открыла огонь.

Первый выстрел снял бойца справа от Бахметьева — точное попадание в незащищенную шею между шлемом и броней. Второй пробил плечо другого солдата. Третий заставил всех нырнуть за укрытия. Княжна стреляла с ледяным спокойствием профессионала, прикрывая дверь императорских покоев своим телом, словно могла остановить целый отряд одной волей.

— Граната! — крикнул кто-то из спецназовцев.

Бахметьев не успел остановить своего бойца. Маленький цилиндр уже летел по воздуху, описывая дугу к позиции княжны.

Таисия увидела гранату и поняла, что это конец. На ее лице мелькнуло что-то — не страх, а скорее печаль. Она не пыталась убежать, не пыталась укрыться. Вместо этого, что выглядело очень странным и неестественным, она развернулась к двери императорских покоев, раскинув руки, прикрывая ее собой, словно ее тело могло стать щитом, защищающим брата от взрыва.

— Ваня, — прошептала она, и в этом шепоте было столько любви, столько боли, столько прощания. — Прости…

Граната упала к ее ногам и взорвалась.

Ударная волна швырнула княжну на дверь, потом отбросила на пол. Ее тело дернулось в конвульсии, застыло. Кровь начала растекаться по белому мрамору темным пятном. Кителъ был изорван, обуглен. Рука неестественно изогнулась. Грудь еще слабо вздымалась — она была жива, но ненадолго. Минуты, может быть секунды.

Полковник Бахметьев подошел к умирающей княжне и опустился на колено рядом. Ее глаза были открыты, дыхание — поверхностным, прерывистым. Кровь продолжала течь, окрашивая мрамор в алый цвет. Она дралась до конца. Умерла с оружием в руках, защищая того, кого любила больше жизни.

— Храбрая женщина, — тихо произнес полковник, и его голос дрожал от искренней печали. — Достойный враг.

Он поднял руку к виску, отдавая честь — старый военный обычай, который соблюдали перед павшим противником, заслужившим уважение. Его бойцы также замерли на мгновение в молчаливой дани женщине, которая предпочла смерть отступлению.

Потом Бахметьев поднялся, оттолкнул эмоции и кивнул сержанту:

— Вскрывать дверь. Император за ней. Быстро.

Электронный замок не работал — профессор Гинце, несмотря на свою пропажу, не обманул и открыл абсолютно все двери. Спецназовцы ворвались в императорские покои, готовые к сопротивлению.

Но внутри их ждала только тишина.

Роскошная спальня с кроватью под балдахином. Кабинет с антикварной мебелью. Гостиная с панорамными окнами, в которых отражалось небо, расцвеченное вспышками орбитального сражения. И в центре гостиной, у окна, стоя спиной к входу — маленькая фигурка в домашней одежде.

Император Иван Константинович Романов медленно обернулся.

Его лицо было абсолютно спокойным — настолько спокойным, что это выглядело неправильно для восьмилетнего ребенка, в чьи покои только что ворвались вооруженные люди, в чьем коридоре только что убили его старшую сестру. Никакого страха. Никакого ужаса. Никаких слез. Только легкое любопытство в глазах, словно он наблюдал за чем-то интересным, но отстраненным.

— Вы здесь за мной, господа? — произнес мальчик.

Это было не вопросом. Это была констатация факта, произнесенная таким тоном, словно он заранее знал, что они придут.

Бахметьев опустил оружие и сделал шаг вперед. Что-то в спокойствии ребенка настораживало — слишком собранный, слишком холодный для маленького мальчика. Но полковник списал это на шок. Дети по-разному реагируют на травму. Некоторые плачут. Некоторые замыкаются, отключая эмоции, чтобы пережить невыносимое.

— Ваше Величество, — произнес Бахметьев с уважением, которое было искренним, — я полковник Дмитрий Бахметьев, космодесант Тихоокеанского флота. Действуем по приказу нашего командующего — адмирала Шереметьева. Вы должны пройти с нами. Гарантирую вашу безопасность, если не будете сопротивляться.

Мальчик смотрел на него долгим, изучающим взглядом. Слишком взрослым взглядом для ребенка. Потом его глаза переместились к двери, за которой лежало тело его сестры.

— Таисия? — тихо спросил император.

Полковник колебался секунду, решая, говорить ли правду. Но мальчик заслуживал честности. Даже если она причиняла боль.

— Княжна-регент сражалась храбро, Ваше Величество, — произнес Бахметьев. — Защищала вас до последнего. Но она была ранена. Смертельно. Она… она умерла как герой. Я сожалею.