Голоса иных миров - Эдуард Сероусов

– Доктор Новак, я обнаружил новый паттерн в последней серии сигналов, который может вас заинтересовать.

Ева оторвалась от своих расчетов, чувствуя усталость, но не желая прерывать работу.

– Покажи мне, Гермес.

ИИ вывел на экран новую визуализацию – сложную спиралевидную структуру, пульсирующую в ритме, который казался странно знакомым.

– Эта часть сигнала закодирована иначе, чем предыдущие, – объяснил Гермес. – Она использует квантовые модуляции, которые резонируют с определенными нейронными частотами человеческого мозга – конкретно, с паттернами, связанными с REM-сном.

Ева выпрямилась, внезапно полностью проснувшись.

– Ты хочешь сказать, что они намеренно структурировали сигнал так, чтобы он был… воспринимаем во сне?

– Это наиболее вероятная интерпретация, – подтвердил Гермес. – Сигнал содержит модуляции, которые точно соответствуют частотам тета-волн, доминирующих во время сновидений. Более того, эта структура имеет сходство с паттернами мозговой активности, которые я регистрировал у вас и других членов экипажа во время гибернации.

Ева почувствовала холодок, пробежавший по спине. Это было первое конкретное подтверждение теории, которую они с Юсуфом обсуждали – что странные сны, которые они испытывали, могли быть не просто продуктом их подсознания, но формой коммуникации с Харра.

– Гермес, ты проводил анализ мозговой активности экипажа во время сна на предмет корреляции с этими сигналами?

– Да, доктор Новак. Я обнаружил статистически значимые корреляции между квантовыми модуляциями в сигналах Харра и определенными нейронными паттернами, наблюдаемыми у членов экипажа во время REM-фазы. Наиболее сильные корреляции присутствуют у вас, доктора аль-Фадила и доктора Веги.

– Именно у тех, кто сообщал о наиболее интенсивных и структурированных снах о Харра, – тихо заметила Ева.

– Верно, – подтвердил Гермес. – Это предполагает, что ваши нейрокогнитивные структуры могут быть более восприимчивы к этому типу квантовой коммуникации, возможно, вследствие интенсивного изучения их сигналов или из-за специфических характеристик вашего мозга.

Ева задумалась, глядя на пульсирующую спираль на экране. Она выглядела странно знакомой, как образ из сна, который никак не удается полностью вспомнить при пробуждении.

– Гермес, можешь ли ты декодировать содержание этого сигнала? Что именно они пытаются передать через эти квантовые модуляции?

– Я могу предложить приблизительную интерпретацию, основанную на сопоставлении с другими аспектами их коммуникации, – ответил ИИ. – Сигнал содержит структуры, которые можно интерпретировать как представления пространственно-временных координат, биологических процессов и… – он сделал паузу, словно подбирая слова, – того, что можно назвать "состояниями сознания". Они, по-видимому, передают информацию о различных модусах восприятия и когнитивных процессах.

– Они пытаются показать нам, как они воспринимают реальность, – медленно сказала Ева. – Не абстрактно, через описания или символы, а напрямую, через создание резонансных состояний в нашем собственном мозге.

– Это вероятная интерпретация, – согласился Гермес. – И это соответствует общей тенденции в их коммуникации – стремлению к все более прямым и непосредственным формам обмена информацией.

Ева почувствовала странное сочетание научного восторга и глубинного беспокойства. Если Харра действительно могли взаимодействовать с человеческим сознанием на таком фундаментальном уровне, это открывало невообразимые возможности для понимания иного разума. Но также поднимало серьезные вопросы о границах, о сохранении человеческой автономии и идентичности в процессе такого глубокого контакта.

– Гермес, я хочу, чтобы ты продолжил анализировать эти паттерны, но пока держал результаты конфиденциальными. Я должна обдумать импликации, прежде чем делиться этим с остальным экипажем.

– Понимаю, доктор Новак. Однако должен отметить, что сокрытие потенциально важной информации о миссии противоречит протоколам.

Ева вздохнула.

– Я не планирую скрывать информацию бесконечно, Гермес. Мне просто нужно время, чтобы подготовить правильный подход к представлению этих данных. Ты знаешь, насколько осторожен Штерн в отношении всего, что может представлять потенциальный риск для экипажа.

– Понимаю ваши опасения, – сказал Гермес. – Я продолжу анализ и буду хранить результаты в зашифрованном разделе моей памяти, доступном только вам. Однако, если я обнаружу что-либо, представляющее непосредственную угрозу безопасности экипажа, я буду обязан сообщить об этом полковнику Штерну.

– Справедливо, – согласилась Ева. – Спасибо, Гермес.

Когда голографическая проекция ИИ исчезла, Ева осталась одна в лаборатории, глядя на пульсирующую спираль на экране. Она не могла избавиться от ощущения, что стоит на пороге чего-то трансформативного, что контакт с Харра изменит не только их понимание иного разума, но и их понимание самих себя, самой природы сознания и идентичности.

Эта мысль одновременно пугала и притягивала её. Всю жизнь она стремилась понимать другие языки, другие способы мышления, но всегда оставалась в безопасных границах человеческого опыта. Теперь эти границы начинали размываться, и она не была уверена, готова ли к тому, что ждет по ту сторону.

Той ночью Еве снова приснился сон. Но в отличие от предыдущих снов, которые, хотя и были яркими, всё же сохраняли качество сновидений, этот казался почти неотличимым от реальности.

Она стояла на берегу океана, но вода была странного серебристо-зеленого цвета, светящаяся изнутри. Небо над ней имело глубокий индиго-фиолетовый оттенок, с двумя солнцами – одно оранжевое, другое тускло-красное – висящими над горизонтом. Воздух был насыщен странными ароматами – чем-то между морской солью, озоном и неизвестными пряными нотами.

Ева знала, что это не Земля. Это был мир Харра, или, по крайней мере, его репрезентация, созданная для её восприятия.

Из океана начали подниматься структуры – не отдельные существа, а словно части единого организма, выходящие на поверхность. Они напоминали коралловые формации, но были гибкими, подвижными, постоянно меняющими форму. Их поверхность пульсировала сложными узорами биолюминесценции – голубыми, зелеными, пурпурными вспышками, которые, Ева каким-то образом знала, были формой коммуникации.

Одна из коралловых структур приблизилась к берегу, принимая более определенную форму – что-то вроде купола с множеством тонких, похожих на щупальца отростков, мягко колышущихся в воздухе. Структура светилась более интенсивно, направленно, словно фокусируя внимание на Еве.

И тогда она почувствовала это – не голос, не слова, но непосредственное понимание, словно концепты формировались прямо в её сознании, минуя языковую интерпретацию.

Мы-вместе приветствуем тебя-отдельную.

Ева не слышала эти слова – она просто знала, что именно это было передано. И вместе с концептами пришли сопутствующие эмоции, контекст, оттенки значения. "Мы-вместе" несло в себе чувство единства в множественности, радости коллективного существования. "Тебя-отдельную" содержало нотки сочувствия, почти жалости к состоянию индивидуального сознания, изолированного от других.

Ева хотела ответить, но не знала, как. У неё не было способа передать мысли напрямую, без слов.

Понимаем твое-ограничение, пришло новое понимание. Следуй течению-между.

Ева не была уверена, что означало "течение-между", но почувствовала, что от неё ожидается какое-то действие. Инстинктивно она протянула руку к светящейся структуре.

Один из тонких отростков поднялся и нежно обвился вокруг её запястья. Прикосновение было теплым, пульсирующим, и сопровождалось ощущением покалывания, которое распространялось по её руке, поднимаясь к