Фантастика 2025-161 - Мила Бачурова

— Еще часа два идти.

— А почему Кирилл и Джек у вас? Что случилось?

— Их Шаман не отпускает.

— Угу. Значит, говоришь, в гостях? И не отпускает?

— Ну да. Когда Олеся пришла, они пытались убежать, но не получилось.

— То есть, сначала Олеси с ними не было?

— Нет, в первый раз Джек и Кирилл вдвоем пришли. Потому что Олеся попала в капкан и ей проткнуло ногу. Она потом пришла, когда выздоровела. Это, когда они уже в Сочи сходили и вернулись. Я так обрадовался сперва, что вернулись!

— Что за Сочи?

— Поселок, — Лазарь снова нетерпеливо махнул рукой. — Людей обуяла гордыня и они не приняли Мать Доброты. Ну, в Сочи.

— А Кирилл с Джеком зачем туда пошли?

— Так, место же искали, — удивился Лазарь, — чтобы вам переселиться.

— Нашли?

— Ну да! Джек сказал, нашли.

— А почему же у вас остались?

— Потому что их не отпустила Мать Доброты.

— Угу, — кивнул Серый. — Она, значит, не отпустила. А они, значит, так вот запросто остались?

— Ну, конечно! Куда же им деваться, заперли ведь. И решетки на окна поставили.

— Это называется не «остались», — хмуро буркнул Серый. — И что, они до сих пор у вас?

— Пытались убежать, когда Олеся пришла. Она решетки перепилила. Меня тоже с собой взяли, потому что я помогал, когда их разделили. Это, после того как Джек Шамана убить хотел, но не позволила Мать Доброты.

Серый присвистнул.

— А кто такой Шаман?

— Проводник Слова Материного.

— Матерного? — удивился Серый. — А Джек тоже в проводники намылился, что ли? Круче Шамана матерился?

Мрак хмыкнул. Лазарь недоуменно пояснил:

— Через Шамана Мать Доброты с людьми общается. Он нам ее слова передает, больше-то их никто не слышит.

— Почему? Мать, что, немая?

Лазарь отшатнулся:

— Не смей так говорить, ты чего! Никакая она не немая. Просто является только Шаману.

— То есть, — медленно произнес Серый, — сам ты эту Мать не видел?

— Нет, конечно! Ее никто не видел. На портрете только.

— Ну на портрете-то и мы видали... Так. Значит, говоришь, наши убежать пытались?

— Да. — Лазарь опустил голову. — Но Мать Доброты разгневалась и всех наказала. Меня почти до смерти, я целый месяц болел. Мать Серафима говорила, уже и не надеялась, что выживу. А Олеся, когда ее догнали, убила Андрея. А Михаила ранила. И Кирилл ее за это убил.

— Что-о?! — Серый распахнул глаза. — Кирилл?! Олесю?! Не может этого быть. Он скорее себя бы убил.

— Может. — Лазарь помолчал. — Олесе предлагали выпить напиток ухода, но она отказалась. И тогда Кирилл вонзил ей в сердце кинжал.

— Бред какой-то!

Лазарь опустил голову и не ответил.

— Ладно. Дальше что было?

— Дальше Кирилла с Джеком снова заперли. И я к ним больше не ходил, потому что, когда поправился, Мать Серафима из дома не выпускала. А потом меня сразу в Джубгу отправили. Но я разговоры слушал! Ваши живы, хоть и болеют сильно.

— Болеют?

— Ну да. Мать Мария, когда навещать меня приходила, зимой еще, сказала, что прямо скелеты ходячие. Наверное, они до сих пор не хотят признать Мать Доброты. — Лазарь посопел. — Или плохо Ей служат! Если бы хорошо служили, уже бы выздоровели — я ведь выздоровел. Я же для того из Джубги и сбежал, — непонятно продолжил он, — как Посланники появились да рассказали, что в Ростове чужаков встретили — беловолосых, с темной кожей, — сразу подумал, что это вы!

— Какие еще посланники?

— Ну, Ариадна и Виссарион.

— Кто?! — Серый вздрогнул.

— Ариадна и Виссарион, — повторил Лазарь. — У Шамана слишком много дел, он не может далеко уходить. И Слово Матери Доброты несут людям Её Посланники.

Серый и Мрак переглянулись.

— Посланники, значит, — медленно проговорил Серый. — И где они сейчас?

— Так, поди, у нас уже. У Шамана, то есть, они еще вчера ушли. А я, пока выбраться сумел... Когда он на меня набросился, — Лазарь кивнул на Мрака, — сперва решил, что свои догнали. Ух, перепугался! Я ведь метался еще, не знал — то ли к Шаману бежать, то ли в другую сторону. Насколько вы от Посланников отстали? Решил сюда. Думаю, не догоню — ну, значит, не судьба. А если вас в поселке еще нет, так на дороге подожду, предупрежу. И вот.

— А если бы свои тебя догнали, что бы они сделали?

— Не знаю. — Лазарь отвернулся. — В прошлый раз, когда Мать Доброты разгневалась, я чуть не умер.

— И все равно сбежал?

— Да.

— Почему?

— Я же сказал! Я хочу, чтобы Джек принял Мать Доброты. Я ему говорил, а он только смеялся. А теперь они с Кириллом, как скелеты ходячие. И вы такими же станете, если не примете Мать! — Лазарь умоляюще посмотрел на Серого. — Я знаю, вы можете по светлому ходить. Я сейчас расскажу, как найти дом, где Джека с Кириллом держат, а вы дойдите до них и скажите: Лазарь просил передать, что нужно принять Мать Доброты! Тогда вы выздоровеете, и все будет хорошо. И, может, мы даже увидимся еще. — Мальчишка помолчал. — Я не хочу, чтобы Джек умирал! Он обещал, что Кирилл починит корабль, и мы за море поплывем. Кирилл тоже хороший, он мне про мелкие детальки рассказывал, которые только в специальный прибор видно. Только я забыл, как они называются. Что Джек говорил, всё помню, а что Кирилл, забыл. И как прибор называется, тоже.

— Микроскоп, — сказал Серый. И вдруг ни с того ни с сего ляпнул: — Кирилл — мой отец.

Тут же пожалел, что не сдержался, с такой неподдельной завистью уставился на него Лазарь:

— Правда?! И ты можешь хоть каждую ночь в микроскоп глядеть?

— Ну... — Серый плохо представлял, в каких обстоятельствах ему могло бы прийти в голову каждую ночь глядеть в микроскоп. — Могу. Теоретически.

— Везет! Так значит, тебя Кирилл тем более послушает, — решил Лазарь, — если ты его сын! И Джека уговорит, он командир же. Скажите им, что нужно принять Мать Доброты.

— Что значит «принять»?

— Да Шаман