Фантастика 2025-161 - Мила Бачурова

Серый вздохнул:

— Так. А ну, давай сначала.

***

Лазарь, судя по всему, искренне верил в то, что Кирилл и Джек способны «принять Мать Доброты». Она же не позволила им уйти из поселка, горячо объяснял он, значит, и не надо уходить! Надо остаться и служить Ей! И тогда все будет хорошо — с ним самим ведь все в порядке. Мать простила его! Значит, Кирилла и Джека тоже простит.

Серый, слушая рассказ о том, как горе-беглецы один за другим попадали на землю, пораженные неведомой напастью, припомнил встречу Нового Года с Адой и Виссарионом.

Убеждать Лазаря в том, что его вера в Мать Доброты — чушь собачья, а «гнев» Матери — дело рук человеческих, похоже, не имело смысла. Пацан готов помочь — отлично. А разбираться с Матерью будем потом. Если вообще будем.

— Значит, говоришь, Посланники уже у Шамана? — перебил Лазаря Серый.

Тот заливался соловьем, рассказывая, какие необыкновенные урожаи дарит Мать Доброты, как учит своих адептов добру и справедливости. Серый не слушал, мозг уже работал в другом направлении.

— Ну, наверное.

— А как же мы подберемся к дому, где наших держат? За ним ведь следят, небось.

Эта простая мысль Лазарю в голову, очевидно, не приходила. Он развел руками:

— Не знаю.

— И тебе, если в поселке увидят, по шее дадут. Так?

— Нет, что ты! Ничего мне не дадут. — Лазарь подумал и признал: — Хотя, конечно, и к вашим не подпустят.

— А их вообще никуда не выпускают? — вмешался Мрак.

— На работу только, если еще не совсем ослабли. Но за ними и там следят. Александр, у которого рука скрючена, все время рядом.

— Видать, совсем все паршиво, — хмуро буркнул Мрак, — если двух здоровых мужиков инвалид охраняет.

— Александр в горах под камнепад попал, — словно извиняясь, объяснил Лазарь, — давно, когда меня еще не было. Ему по руке ударило и по голове. С тех пор рука скрючена, и слышит плохо.

Серый с Мраком одновременно посмотрели друг на друга.

— Шанс, — сказал Серый.

Мрак кивнул.

***

В поселок пробирались осторожно, задворками. Серый гнал от себя мысль о том, что бункерная, с ее умением слышать эмоции, сейчас бы ой как пригодилась. По словам Лазаря, Кирилла и Джека давно должны были пригнать «на служение». Если, мрачно думал Серый, они еще в состоянии ходить. Что сотворили с отцом и Джеком «в гостях» он пока не понимал, но догадывался, что ничего хорошего.

Поселок освещался ярче, чем любой из предыдущих, встреченных на пути. По краям широкой аккуратной дорожки, ведущей вдоль центральной улицы, приветливо горели масляные светильники. Увитые зеленью дома, похожие на цветочные клумбы, манили уютом освещенных окошек и крылечек. Все здесь выглядело настолько мирно и доверчиво, что Серый никак не мог отделаться от мысли: тут какая-то ошибка! Лазарь после болезни башкой повредился, не иначе. Мозг отказывался верить в то, что хозяин этой благодати удерживал Кирилла и Джека в плену, отравил их и Лазаря и приказал повесить над дорогой Олесин труп.

В саду и на грядках работали люди. Серый с Мраком, ведомые Лазарем, шли мимо них, укрываясь за кустами — благо те успели покрыться буйной листвой. Некоторые цвели и одуряюще пахли.

«Рай земной», — мелькнуло в голове у Серого. До того как все случилось, кажется, так выражались.

Работники, трудившиеся на грядках, иногда переговаривались — негромко и ласково. Смеялись, какая-то женщина напевала. Было понятно, что трудятся люди с удовольствием. Женщины в платьях и косынках, мужчины в просторных штанах и рубахах с длинным рукавом.

«Прямо картинка из сказки», — подумал Серый. Того гляди, Емеля на печи проедет, Аленушка у ручья покажется, или три богатыря по дорожке протопают.

Ой вы, гой ети, добры молодцы!.. Или там по-другому как-то? Блин, вот никогда я сказки не любил — а зря. Может, сейчас не так широко варежку бы разевал.

Когда люди на грядках попадаться перестали, а сами грядки сменились полем, Лазарь, в очередной раз вынырнувший из кустов, по которым они пробирались, и тут же нырнувший обратно, объявил:

— Здесь они!

Чувствовалось, что пацан еле держит себя в руках, чтобы не завопить от радости.

— Чш-ш, — одернул Серый. И тоже осторожно выглянул.

На задах поселка, у дальней изгороди — заборы здесь заменяли аккуратно подстриженные заросли какого-то шипастого растения — белели в темноте три фигуры. Две из них ковыряли лопатами землю, третья, сгорбившись, сидела в сторонке. Копающие фигуры были обряжены в такие же штаны, рубахи и куртки, как у жителей поселка. Но вот одна из фигур разогнулась и, должно быть, что-то сказала напарнику. Тот тоже разогнулся и знакомым жестом откинул со лба волосы.

Отец!

Теперь Серый едва не завопил сам. С трудом заставил себя не выскочить из кустов и не рвануть навстречу человеку, которого так долго искал, и уже не верил, что увидит живым. Обнять его, стиснуть руку — так, чтобы кости затрещали. В детстве Серый любил хвататься за руку отца, а тот смеялся, уверяя, что скоро «малек» станет сильнее, чем он.

Сейчас, наверное, так и есть. Давно не было повода проверить. И могло вовсе не случиться... Серый с ужасом понял, что сейчас, кажется, заревет, и торопливо нырнул обратно в кусты.

Глядя на Мрака, с трудом, сквозь перехватившее дыхание, выдавил:

— Они. Живы.

Раскиснуть окончательно и сесть на землю Серый себе не позволил, только дышал тяжело.

Мрак молча хлопнул его по плечу. Сказал:

— Ну, вот.

«А ты, идиот, боялся верить, — перевел про себя Серый. — Я-то никогда не сомневался».

Больше Мрак ничего не сказал. Терпеливо ждал, пока Серый справится с собой.

— Идем, — выдохнул тот.

Глава 33

Серый. Туапсе. 1524 км от Бункера

Когда подошли ближе, стало ясно, что имела в виду неизвестная Серому и Мраку мать Мария, говоря о «ходячих скелетах»: отца и Джека едва ли не ветром качало. Темная кожа обтянула скулы, глаза ввалились. Копали они, часто останавливаясь, чтобы передохнуть.

— Что с ними сделали?! — Серый едва не набросился на Лазаря.

— Я же сказал, — пискнул тот. — Они не хотят принять Мать Доброты.

— Ясно. — Серый опомнился. — Извини. — Злиться на Лазаря не за что, пацан