Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

тебе не довелось стать настоящим императором Дара, да и мне не судьба обрести здесь свой дом… Политика не мой удел, и она не должна стать уделом нашего ребенка. Хватит мне уже во все это вмешиваться».

Дзен-Кара снова повернулась к Кого Йелу:

– Позвольте мне вернуться к своему народу, и обещаю: ноги моей не будет в Дара до тех пор, пока я жива. Сегодня на улицах Безупречного города не прольется больше крови. Мы сдаемся.

Глава 47

Загадка

Крифи, одиннадцатый месяц одиннадцатого года правления Сезона Бурь и правления Дерзновенной Свободы

О том, что что-то стряслось, таны стали догадываться, когда старая верная Корва, скакун Танванаки, начала метаться в загоне и мычать, словно от боли. Не понимая, что ее беспокоит, конюхи пытались приблизиться к гаринафинихе, но та лишь шипела и не давала подойти.

Найти Танванаки нигде не удавалось. Охрана доложила, что пэкьу уехала сегодня утром вместе с императором и Нодой Ми, причем в такой спешке, что даже не сообщила, куда именно направляется.

Было принято решение скормить Корве некоторое количество бесценной тольусы с острова Дасу. Может, она захворала и нуждается в утешении? Красные ягоды и впрямь словно бы вернули к жизни престарелую боевую гаринафиниху. Полчаса спустя после их приема она расправила кожистые крылья и взлетела сама по себе.

Все были потрясены. Корва была такой старой и слабой, что не летала неделями. Ее до сих пор не отправили на бойню лишь потому, что Танванаки была очень к ней привязана. Похоже, тольуса вызвала у зверя последний прилив сил.

Гаринафиниха поднялась над обломками Крифи, она кружила и парила в небе, словно бы высматривая хозяйку. Конюхи видели, что самка постепенно слабеет, взмахи ее крыльев делались все более натужными. Они попытались приманить ее, стуча в барабаны и дудя в трубы, но Корва не обращала на них внимания.

Через час бедняжка совершенно выбилась из сил и теряла высоту с каждым взмахом слабеющих крыльев. Но вместо того, чтобы лететь к загону, она повернула на восток, а потом на север и заскользила над океаном, как если бы направлялась к Стене Бурь в намерении найти за ней Танванаки.

Наконец, издав последний, вызывающий клич, Корва сложила вокруг себя крылья наподобие савана и рухнула вниз. Она врезалась в океан, и далекий всплеск казался издали могучим, как фонтан крубена. Волны сомкнулись над местом падения, и больше гаринафиниха на поверхности воды не показалась.

Это было в высшей степени дурное знамение.

Ближе к вечеру, весь в крови, покрытый жуткого вида ранами, вернулся Нода Ми. Он доставил в Крифи двух лошадей и три тела, а затем надлежащим образом изложил перед собранием танов и наро-вотанов удивительную, просто невероятную историю.

Этим утром пэкьу неожиданно вызвала его и дала очень необычное поручение – сопровождать ее, тана Кутанрово и императора во время тайной миссии, содержания которой Танванаки ему не раскрыла. Разумеется, всегда готовый служить пэкьу Преданный Пес Льуку не ставил под вопрос приказы своей госпожи, а лишь беспрекословно ей подчинялся.

Пэкьу повела группу из четырех всадников к Киго-Йезу, деревушке, стертой с лица земли за мятеж годы тому назад.

Как только они оказались на пустоши посреди разрушенной деревни, шайка туземцев вкупе с предателями из числа воинов-льуку напала на них из засады. Перепугавшись поначалу до беспамятства, Нода затем успокоился под влиянием вдохновляющего присутствия пэкьу. Укрепленный излучаемым ею духом льуку, Нода издал боевой клич и отважно бросился вперед, защищая пэкьу и ее супруга. Но воины-льуку запустили в него камнем из пращи, в результате чего он свалился с коня и потерял сознание.

(Тут Нода Ми, заливавшийся по ходу рассказа слезами и соплями, стянул одежду и продемонстрировал синяк на плече в том месте, куда попал камень.)

Падение, надо думать, спасло ему жизнь. С яростью напав на остальных членов отряда, предатели и бунтовщики не обращали более внимания на его недвижное тело. Однако по мере того, как бушевала схватка, ему время от времени доставался шальной удар мечом или дубиной.

(Тут Нода Ми предъявил покрывающие его лицо и тело разнообразные раны. Если таковы были последствия случайных попаданий, то легко было представить себе общий накал боя.)

Когда он наконец очнулся, битва уже закончилась. Нападавших нигде не было видно, но они оставили после себя усеянное трупами поле. Потрясенный Нода Ми ползал по месту бойни, ропща на слепоту и несправедливость богов, и ухитрился разыскать тела Кутанрово, Танванаки и Тиму. Проклятые мятежники отрезали всем троим головы – наверняка сей возмутительный поступок был продиктован местным суеверием: считалось, что безголовый призрак не может досаждать своему убийце.

При этом открытии верный Нода Ми зарыдал так, как не рыдал никогда прежде. Милостивейший, прекраснейший, мудрейший, самый неустрашимый, ужасный и почитаемый суверен в истории подлунного мира, пэкьу Вадьу Роатан, Защитница Дара, а также ее достойнейший супруг император Такэ, сей наипреданнейший, наитрудолюбивейший, самый дальновидный и сведущий ее советник, погибли, равно как и непоколебимая Кутанрово Ага, проводник истинного духа льуку и носитель лурона-рьо-луротан. О наша дорогая, любимая вотан! Ах, как несправедлива судьба! О проклятие богов! О, какое бедствие для всех нас, сколь страшная и невосполнимая утрата…

(Тут некоторые из собравшихся танов и наро-вотанов нетерпеливо затрясли головами. Они с нескрываемым презрением взирали на Ноду Ми, который, с перемазанным слезами и соплями лицом, беспомощно барабанил кулаками по земле. Этот жалкий нытик кого угодно доведет до белого каления.)

Но преданный Нода Ми никоим образом не забыл про свой долг! Нет, он тщательно обыскал все поле в поисках улик, способных установить личности напавших исподтишка коварных убийц. И наконец, в крепко сжатом кулаке императора Такэ он обнаружил клочок шелка, покрытый написанными кровью буквами зиндари. По догадке Ноды, не будучи бойцом, император, оказавшись посреди кровавой битвы, решил посвятить последние мгновения жизни составлению письма к детям.

И Нода Ми вслух зачитал послание собравшимся:

– Мне неведомо, кто наши враги. Знаю только, что их так много и они столь свирепы, что нам уже не суждено выйти из этой схватки живыми.

Но что за отважный человек этот Нода Ми! С несравненной храбростью бросился он на защиту своей пэкьу! Однако, увы, оказался сбит с ног одним лишь ударом. Ах, бедный, верный Нода. Только в мгновения суровых испытаний способны мы узреть правду, что таится глубоко в сердце у человека. Так луч лунного света озаряет призрачные пушинки, тонущие в спокойной воде на дне колодца и плачущие безмолвно.

Дьу-тика