Князь Барбашин 3 - Дмитрий Михайлович Родин

пристукнул посохом о каменные плиты пола Андрей. — То людское устроение! Я вот ведаю, что ежели дворянин не понимает, как надобно хозяйством управлять, то ему никакая крепость не поможет. Насмотрелся на таких. Я в своих вотчинах уже с десяток лет по-новому хозяйствую, урожай обильный снимаю, а дворяне-соседи всё по старинке пашут, да плачутся, что земля у них родит плохо. — Тут, надо сказать, Андрей слегка приврал, так как его соседи в основной массе своей давно уже на его метод хозяйствования перешли, но по началу-то именно так всё и было. — А то, что зерно, рукой посеянное, растёт абы как, да ещё и птицы половину склюют, то своим умишком не доходят. Привыкли на подсеке жить и по-иному хозяйство не мыслят. А то, что дай землице обильный пар и она тебя за то добрым урожаем отблагодарит — то им в тягость понимать! Зато моим полям завидуют. Да потраву несут — мол, по колдовству так только может быть. Идиоты! И ты, окольничий, из-за идиотизма одних хочешь лишить воли других? Бунтов крестьянских хочешь? Восстаний супротив власти?

— Да что с тех бунтов, — усмехнулся молодой Бельский. — Дворяне мигом всех в капусту порубают.

— Ой ли, Дмитрий Фёдорович, — саркастично улыбнулся в ответ Андрей. — Аль не ведаешь ты, как всего пяток лет назад вся немецкая земля от восставшего крестьянства полыхала, а вооружённые смерды били своих рыцарей в хвост и гриву? Вся закатная империя напряглась, чтобы силу восставших подавить. И то пять лет старались. А вот гуситов и того больше, полвека давили. Ты подобного на Руси хочешь? Так не дай тебе бог, князь, узреть мужицкий бунт — бессмысленный и беспощадный!

То, что Бельские примкнули к Захарьиным, Андрея несколько удивило. Занимаясь политическими раскладами при дворе, он обнаружил интересную вещь: потомки татарской знати и потомки выходцев из Литвы как-то слишком крепко сдружились. И несложно предположить против кого. Недаром церковных бояр и княжат севера зятьями в их семьях встретить было довольно сложно. Подобное разделение было интересно для будущей схватки за регентство (ведь Василий Иванович не вечен, да и умер от болячки, которую излечить попаданец даже не будет пытаться, ибо сам не ведает как). Но причину, почему к этому союзу примкнули старомосковские бояре Захарьины, он пока не ведал. Ну не из-за легенды же, что их предок из Прусс вышел?

— Людей в крепость садить нельзя, продолжил он. — И десяти лет не прошло, как Собор решил, что православный в холопах быть не может и что же, в угоду дворянам то решение отменять?

— Так не вечная же крепость будет? — толи и в самом деле, а толи наигранно удивился князь Телепнев-Оболенский.

— Позволь тебе, Иван Васильевич, напомнить одну мудрость: нет ничего более постоянного, чем временное. Дворянам, особенно самым глупым из них, быстро понравится, что люди не смогут от них уйти, какую бы чушь они не делали. Сейчас ведь как: захотел взять больше положенного, крестьянин пальцем у виска покрутил и в Юрьев день отъехал туда, где лучше. А будет крепость — начнут дворяне сначала две, а потом и три шкуры с крестьянина драть. И побегут тогда людишки во все стороны.

— И то верно, — негромко крякнул Немой, вступая в спор.

Андрей, услыхав голос главы клана Шуйских, усмехнулся и опустился на лавку. Ой не зря он прибирал к рукам корчмы и подорожные харчевни. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке — народная мудрость не с потолка берётся. Подвыпившие клиенты начинали говорить свободнее, обсуждать самое наболевшее, а люди Андрея их слушали, кивали, да всё услышанное записывали. Так что о брожении в дворянской среде он узнал заранее. Как и то, что самые обнищавшие к кому-то из думцев за защитой пошли. Видать совсем служивых припекло, раз решились на такое. Потому что, если кто на Руси и был в это время последовательным противником закрепления крестьян, так это русские аристократы. И не верьте советским учебникам и на голову ушибленным русским либералам: поначалу русская знать в основе своей была против крепостничества. Ей, как это ни странно, было выгодно свободное перемещение рабочей силы и всё, что они хотели, лишь упорядочить этот процесс. А то ведь было время, когда крестьянин мог сорваться прямо посреди полевых работ, бросив поля на произвол судьбы. Появление Юрьева дня привело лишь к тому, что хозяин земли теперь был твёрдо уверен, что его поля будут вспаханы, а урожай собран. По сути это было этаким "страхующим пунктом договора аренды". И введение крепостничества плохо сказалось бы на их родовых вотчинах.

Но была и ещё одна причина, не осознаваемая любителями истории, ибо те, кто занимался этим вопросом профессионально как-то не стремились этот момент пояснять.

В общем, как известно, любое феодальное общество представляет собой сложную систему сдержек и противовесов, где из трёх главных составляющих — дворянство, простолюдины и духовенство, кто-то должен был быть ущемлён, ради покупки лояльности монарху. И выбор, обычно, делался на податное население. Вот только и сильное увеличение привилегий дворян тоже не способствовало централизации власти и процветанию государства. А потому монархи старались как могли оградить собственную власть от посягательств. Кто-то в этом вопросе опирался на города, а кто-то на мелкопоместных дворян. И вот тут-то и появлялась на свет эта вторая причина.

Увы, благодаря учебникам истории, люди с детства привыкли объединять русскую знать одним словом — дворяне. Вот только в шестнадцатом веке это было далеко не так! Дворяне и знатные люди вовсе не были одним сословием. Аристократия была аристократией, а дворяне — боевой дворней, которых она себе ровней не считала. Потому у дворян и не было почти никаких прав (кроме службы и возмездного держания) и привилегий. А вот у аристократов — были. И они за них стояли горой, противостоя любым поползновениям со стороны государственной власти! Причём в былые времена им в помощь было то, что армия любого русского княжества состояла именно из княжеских и боярских дружин, что приходили по зову правителя под его знамёна. И не всегда дружина государя была самой большой из них.

Однако ничто в мире не стоит на месте. И вот в годы правления великого князя Ивана III Васильевича на эти права знати было начато масштабное наступление. Которое велось столь выборочно и гибко, что знатное сословие не скоро почувствовало приближение опасности. Оно даже согласилось с доводами правителя, озвученными при создании дворянского ополчения.

Мол, бедный крестьянин — бедное государство. Когда денег в казне нет, сложно строить не