Немезида ночного ангела - Брент Уикс

что деньги можно обменять на что угодно. Хитрый правитель будет собирать золото, будет делать вид, что он вовсе не готовится к войне, а в последний момент обратит эти деньги в оружие и провиант для войск, в снабжение, необходимое им для похода. Поэтому я обязан поехать, причем сейчас же. С Дженин я, скорее всего, преуспею, а без нее – потерплю неудачу. И в следующем году императрица может покинуть западную столицу Борами уже во главе армии.

– Я надеялся, что воевать нам больше не придется, – говорю я. Одно дело – лишить жизни кровожадную предательницу. И совсем другое – убить незнакомого юношу, который виноват лишь в том, что наступает на меня под чужим штандартом и верит, будто я угрожаю его семье.

– Таков мой долг, – хмуро говорит Логан. – Я должен вести мой народ к процветанию. Защищать его. Сделать так, чтобы мы и в самом деле могли забыть о войне, если не навсегда, то хотя бы настолько, насколько это возможно. Кайлар, мой труд слишком важен, и из-за него я не могу быть достойным отцом моим детям. Или достойным мужем. Я – король. Жизни моих подданных намного важнее моего личного счастья.

– А счастья твоей жены? – Я не собирался произносить это вслух, но Логан прощает мне дерзость.

– Дженин родилась принцессой и воспитывалась со знанием того, что однажды станет королевой. Она гораздо дольше меня знала, чего будет стоить столь высокое положение.

Логан, конечно, прав, но мне уже хочется убраться подальше и не видеть, как он будет говорить об этом Дженин.

– Я сделаю все, что потребуется, ваше величество, – говорю я, подходя к двери. – И… спасибо, что не изгнал меня. И не сделал чего похуже. Знаю, я сам напрашивался, но… я не мог дать ей уйти, понимаешь?

– Я тоже тоскую по Мэгс, – отвечает он. Отводит глаза. – И по Сэре. И по принцу Алейну, несмотря на все его пороки. И по всем остальным. Трудану нужно было прикончить. Если бы ты попросил, я бы и сам отправил тебя за ней.

В его голосе слышатся нотки упрека и обиды. Почему я не спросил разрешения?

– Я смог выяснить, где она, в тот же день, когда услышал о твоей амнистии. Решил, что должен добраться до нее первым. – Я подумываю закончить на этой полуправде, но ведь это только полуправда. – И… я так давно не был при твоем дворе. Я не знал, что ты скажешь. И сомневался, что смогу повиноваться, если ты запретишь это делать.

Логан печально улыбается.

– Видишь, какими мы с тобой стали, а, Кайлар? Поступаем так, как считаем правильным, невзирая на то, что скажут все остальные. Я только жалею, что мы не всегда считаем «правильным» одно и то же.

– Я не заслуживаю такого друга, как ты.

– Наша дружба здесь ни при чем. Только глупейший король изгнал бы из страны свое секретное оружие. – Уголки его губ приподнимаются в улыбке, и мы оба понимаем, что он лукавит, хотя и совсем немного. Власть стала неотъемлемой частью Логана. Даже несмотря на то, что им почти всегда движут высокие идеалы, ради выживания ему приходится заботиться о расширении и удержании власти. – Ты поужинаешь с нами? – спрашивает он.

Я откашливаюсь.

– Думаю, я лучше, хм, таинственно исчезну, спасибо.

– Если я скажу, что на ужине будет гость, который тебя особенно заинтересует, ты все равно откажешься? – говорит Логан.

– Тайное оружие вроде меня бьет лучше, если его достают, только когда оно действительно необходимо. – Я открываю дверь, и внутрь проталкивается вереница слуг. – Если это так важно, после ужина пришли его ко мне.

– Его? – спрашивает Логан.

– Твоего гостя, – отвечаю я.

– А, нет, не его. Ее, – говорит Логан. – И если ты не придешь, то она наверняка сама тебя разыщет.

У меня внутри все сжимается.

Глава 15

Одной любви недостаточно

Не знаю, почему люди всегда врут, когда говорят о новорожденных: в них вовсе нет ничего очаровательного.

Причем я не говорю о новорожденных зверятах. Как и все, я буду охать и ахать, глядя на щеночка или малютку-аллигатора, или еще кого. Но новорожденные люди? Сморщенные и бестолковые?

Может быть, одного из сотни еще можно назвать очаровательным. И то вряд ли.

А этих двоих? Нет. Простите. Совсем нет.

– Какие они милые! – говорю я, выдавливая весь имеющийся у меня энтузиазм.

– Правда ведь, согласись?! – восклицает Логан и поднимает одного из своих сыновей высоко-высоко, пугая кормилицу. – А ведь я далеко не каждого младенца считаю очаровательным. Хочешь его подержать?

– Нет, нет, обойдусь. – Уверен, я сделаю что-нибудь неправильно.

Логан кидает мне тряпку.

– Положи ее на плечо. Из них в любую секунду может что-нибудь политься, не с одного конца, так с другого. – Он смеется так, будто это тоже очаровательно.

Ему и раньше-то было сложно отказать, когда он еще не был королем, а теперь Логан и вовсе прет напролом, как боевой конь, которого облачили в бард и шлепнули по крупу.

Я натягиваю на лицо улыбку, хотя радости никакой не испытываю.

– Я правда не думаю, что…

Он передает мне маленькую, обмякшую, сонную сосиску. Ту, на чьей чересчур огромной макушке растет тонкий, как дымка, темный пушок.

Логан склоняет голову набок, недовольный тем, как я его держу, но ничего не говорит, давая мне возможность разобраться самому. Затем, когда сосиска внезапно начинает ерзать, а ее гигантский череп грозит оторваться от неразвитых мышц шеи, он восклицает:

– Головку, Кайлар! Придержи Кирну головку, дружище!

Я растопыриваю пальцы, как будто пытаюсь удержать в руках драгоценный артефакт. Нет, даже хуже. Это маленькое пухлое создание – наш принц.

– Да прижми же ты его к груди. И постарайся не убить, ладно? Ты будто никогда не держал на руках младенца.

– Ну, вообще-то, не держал, – говорю я.

– Никогда-никогда? – Логан, кажется, потрясен. – Ой. Ясно. Прости. Я и не сообразил, насколько легкомысленно поступаю, отдавая будущее королевства в твои руки.

– Да ладно, с тебя не убудет. Если я сломаю этого, у него же останется брат, правильно?

Логан хохочет и показывает мне, как правильно держать малыша. Получается у меня все равно неуклюже. Да и ребенок больше похож на гибкую, чрезвычайно беззащитную вермишель.

Мою кожу слегка пощипывает в том месте, где головка ребенка касается моей груди и шеи. Не знаю, пробуждается ли это мой дремлющий отцовский инстинкт, или же дело в том, что я держу будущего верховного короля.

Как бы там ни было, мне это не нравится.

– А они… разные, – говорю я.