Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

И тут на выручку Саво пришла Фара. Умелый каллиграф и художник, она с блеском разложила почерк Сото на составные штрихи. С ее помощью Саво удалось наконец настроить пишущую машину таким образом, чтобы та воспроизводила руку автора с почти идеальной достоверностью.

– Как только мы переведем вашу книгу в свиток с отверстиями вместо восковых логограмм на ткани, у нас появится возможность создавать новый ее экземпляр, просто пропуская свиток через пишущую машину, – пояснил Саво госпоже Сото.

– Но как нам перевести мою книгу в этот свиток с дырками? – поинтересовалась та, глядя на клацающую машину со смущением и подозрением. – И речь ведь идет не только о моей книге – нужно еще изготовить точные копии других документов.

Молодой изобретатель приуныл. Таблицы для перевода отдельных логограмм в шаблоны с отверстиями были длинными и запутанными. Даже он, составитель, не мог запомнить их все. Создание свитка с отверстиями от руки, по одной логограмме зараз, было задачей устрашающей.

– Ты можешь построить пишущую цитру, которая пробивает дырки в ткани, а не режет воск? – спросила Фара. По сути, она предложила Саво создать кодировщик.

– Но кому-то все равно придется прочесть каждую книгу и переписать ее при помощи цитры, – сказал он и сделал быстрые расчеты. – Работать придется медленно, не допуская ошибок, поскольку исправить шаблон гораздо сложнее, чем символы из воска. Всем нам придется много поработать…

– Я слишком стара, чтобы изучать новую систему письма, – заупрямилась Сото.

– Это еще не все, – добавил Саво. – Каждый час в течение нескольких месяцев нам предстоит копировать книги, проверять и перепроверять их на предмет ошибок. Это будет… довольно нудно…

– С какой стати мы должны писать для машин, вместо того чтобы научить машины читать подобно людям? – перебила его в этот миг Рати.

Они переглянулись и разразились хохотом, распознав друг в друге родственную душу изобретательного лентяя.

– Тогда как найти более интересное решение? – осведомилась Фара. – Как нам заставить автоматы превращать рукопись в шаблон из пробитых отверстий?

– Нужно научить машину читать, – ответила Рати.

Сото и Фара посмотрели на нее так, словно бы старая изобретательница сошла с ума. Даже Саво не видел способа сделать это.

Но Рати продолжила, бормоча себе под нос:

– Вот если бы глаз из окулиума мог видеть больше, чем простой луч света…

Чтобы скоротать время в уединенной усадьбе на берегу Луто, Фара занялась садоводством.

Обрезая куст приморских роз, она заметила, как тяжелый шмель ползает по цветку одуванчика у нее под ногами. Насекомое было таким крупным, что тонкий стебель растения не мог его удержать и опасно сгибался, когда шмель переползал с одной стороны на другую, отчаянно хватаясь лапками за цветок, – так пьяный матрос держится за мачту или тиран цепляется за трон.

Фару эта картина рассмешила. Она решила использовать этот образ как рисунок для шали, которую вязала. Вечерами становилось прохладно, и ей требовалось что-нибудь теплое. К тому же вязание отвлекало ее от переживаний за Фиро. Забавная картинка будет кстати, рассудила принцесса. Пока она работала в саду над эскизом, из дома появились Рати и Саво, оба с красными от недосыпа глазами. Они проработали над пишущей машиной всю ночь и теперь собирались позавтракать в саду.

Взяв тарелку горячей каши, сдобренной дикорастущими овощами и маринованными гусеницами, Саво подошел к Фаре.

– Над чем работаешь? – спросил он.

Девушка показала ему. Она начала с наброска со шмелем-переростком на одуванчике. Затем нанесла на лист тонкой прозрачной бумаги решетку с миниатюрными ячейками и наложила ее поверх эскиза, чтобы преобразовать рисунок в мозаику из черно-белых квадратиков.

– Зачем ты это делаешь? – спросил озадаченный Саво. – Первоначальный эскиз был намного красивее.

– Так может говорить только тот, кто никогда не вязал, – возразила ему Фара. – Мне нужен шаблон для вязания.

Она пояснила, что каждый квадратик обозначает стежок, узелок или петлю и что, работая вот так, делая по квадрату зараз, она переводит картинку на язык перемещения нити.

– Какой забавный способ видеть мир, – промолвил Саво.

Он опустился на колени, чтобы рассмотреть решетку, и восхитился тем, как ловко Фара отображает толщину, изгибы и тени при помощи черно-белых квадратов.

– Мне кажется, все художники стремятся найти новые способы видеть мир, – заметила девушка. – Госпожа Мира видела Гегемона в абстрактных геометрических фигурах и смогла передать суть его духа через смелые стежки своей вышивки. Художники-математики из государств Тиро открыли мир, наблюдаемый через глазок затемненной комнаты, именуемой камера-обскура, и таким образом изобрели метод создавать иллюзию глубины на плоской странице. Мужчины и женщины былых поколений научились визуализировать мир в виде решетки цветных узелков, и в результате мы обрели красивые свитеры, шали и орнамент древней Ксаны.

Рати, покончив с кашей, присоединилась к молодой паре. Заинтригованные механики стали наблюдать за тем, как Фара при помощи кусочка угля медленно заполняет решетку. Когда она добралась до глаз шмеля, возникла небольшая заминка.

– Забавно, – сказала принцесса. – Мне иногда кажется, что шмель видит мир как вышивальщик. У него такие странные глаза: они словно бы состоят из множества долек.

– Если верить зоологам из Императорской академии, каждая такая долька, по сути, есть маленький глаз, – заметила Рати. Ей смутно припомнилось, как Кисли Пэро рассказывала что-то про «составные глаза» пчел.

Фара кивнула:

– Если так, то каждый миниатюрный глаз видит, наверное, мир как точки света и цвета, а потом это все сливается с точками из всех остальных глаз, чтобы получилась полная картина.

– Какое любопытное наблюдение! – воскликнула Рати. – Хотя мне кажется, что каждый из этих маленьких глаз похож на отверстие в… – Не договорив, она вдруг пристально воззрилась на рисунок, возникающий под угольком Фары.

– Что стряслось? – спросил обеспокоенный Саво.

Рати вскинула руку, давая молодым людям понять, что ей нужно подумать. На лице ее отображалось нечто среднее между смятением и восторгом. Потом она рассмеялась и издала победный клич.

– С вами… все хорошо? – осведомилась Фара. И обратилась к Саво: – Ты в самом деле думаешь, что можно позволять мастеру Рати работать допоздна?

– Нет-нет, со мной все прекрасно! И даже еще лучше – просто восхитительно! – вскричала Рати. – Ах, принцесса Фара, мы еще сделаем из вас отличного инженера!

Ветер вращал большую мельницу.

Подобная конструкция, издавна использовавшаяся в Гане, была усовершенствована имперскими учеными: крылья мельницы автоматически разворачивались к ветру и вращались с ровной скоростью, вне зависимости от силы воздушного потока.

Рати с подчеркнутой торжественностью переключила рычаг у подножия мельницы. Червячная передача переместилась, задействовав простаивавшую до того группу шестерней, после чего с низким гудением, наводящим на мысль о рое пчел, ожил массивный