Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

– Ты сейчас говоришь о мутагэ, – заметил Какайя.

– Да, похоже, что так, – произнес Наро, несколько изумленный подобным проявлением эрудиции со стороны отпрыска. Он указал на кучу новых книг на столе. – Теперь, когда я знаю правду, будет предательством мутагэ жить как прежде, делая вид, что ничего не произошло.

– Но бросить вызов трону и регенту… – промолвил Какайя, и голос его дрогнул. – Откуда ты знаешь, что победишь? А вдруг «предусмотрительные» арестуют тебя за государственную измену? Вдруг завершение регентства принесет лишь еще больше страданий? Разве императрица не сделала для народа Дара много хорошего?

«Дети всегда взрослеют быстрее, чем хотелось бы верить их родителям», – подумал Наро, обрадованный, но одновременно и несколько опечаленный.

– Добрые дела императрицы не перечеркивают ее преступлений, – ответил он. – Бросаясь на пышущие огнем пасти гаринафинов, твой второй отец знал, что у него нет шанса убить пэкьу Тенрьо. Но он поступил так, потому что верил в идеал лучшего Дара и ради этого стоило пожертвовать всем, даже возможностью снова увидеться с тобой. Как могу я отойти в сторону и запятнать доброе имя Мюна Сакри? Мы поступаем правильно не потому, что уверены в успехе; мы делаем это вне зависимости от того, какие нас ждут последствия, дурные или благие.

– Я понял, – сказал Какайя. А потом, помолчав, добавил: – Я не боюсь.

В дружеском молчании эти двое продолжили собирать вещи и опечатывать шкафы и ящики. Когда на закате они покидали резиденцию, Наро повесил печать мэра на перекладину над парадными воротами.

Он добровольно отказался от должности мэра Дзуди и сейчас уходил, чтобы принять участие в революции.

Глава 49

Книжное зеркало

Уединенная вилла на берегу Луто, тремя месяцами ранее

Усадьба – принадлежащая клану Васу летняя вилла – служила теперь убежищем для Фиро в то время, когда он не ездил по Дара, организуя заговор против Джиа. Здесь также укрывались Сото, Саво и Фара.

– Живите, сколько нужно, – сказала девушке вдова Васу. – В свое время Куни Гару практически жил на вольных хлебах в моем заведении. Уж если мне удавалось наполнить бездонную яму, которую представлял его пивной животик, я уж точно сумею прокормить тебя и твоего молодого человека.

– Спасибо, бабушка, – ответила Фара, покраснев.

– А как насчет меня? – спросила Сото. – Я ведь беглянка, спасающаяся от гнева императрицы. Дать мне приют равносильно государственной измене.

Вдова Васу только рукой махнула:

– Да бросьте вы! Насколько я понимаю, дело было так. Жила-была большая богатая семья с несколькими детьми, которых все любили. Однако потом первая жена надумала лишить наследства сына от второй жены и зашла так далеко, что убила его мать. Вот вам и вся история. При чем тут государственная измена? Разве не правильно будет помочь обиженному сыну и защитить его верную старую няньку?

Сото не знала, смеяться ей или плакать. Вдова Васу низвела судьбу Дара до сюжета народной оперы. Такой взгляд на мир имел хотя бы то преимущество, что был незамысловат.

– Просто живите и делайте, что вам угодно. Если Джиа вздумает чинить мне проблемы, у меня заготовлена отличная речь с цитатами из Кона Фиджи о том, как должна вести себя первая жена и тетушка-мать!

Саво тем временем старался лишний раз не попадаться на глаза Фиро. Хотя молодой император вел себя по отношению к избраннику сестры вполне дружелюбно и открыто, Саво, зная о роли Фиро в развязывании войны Дара против льуку, не мог ответить воинственному государю взаимностью. Ему претило стремление Фиро вершить правосудие путем насилия: сначала по отношению к льуку, затем в отместку за мать. Однако юноша прекрасно понимал, что его собственное миролюбие – это роскошь, ставшая возможной благодаря политике императрицы Джиа, а также тому, что вдова Васу великодушно предоставила ему приют. Так с какой стати ему, тану-тааса льуку, учить народ Дара, навязывая свои понятия о справедливости? Какое право имеет он советовать императору Монадэту отказаться от мести?

А вот Фара, в отличие от него, снова и снова пыталась переубедить брата:

– Пойми, Хадо-тика, Дара требуется исцелить, а не рвать на части.

– Я уже слишком далеко зашел на своем пути, чтобы остановиться, – возражал Фиро. – Я рад, что Саво, а теперь и ты тоже, обнаружили мудрость в учении Руфидзо Исцелителя, но в реальном мире долг крови уплачивается только кровью. Как могу я оставить неотмщенной смерть моей матери?

Никакая философия не в силах пересилить прочувствованную сердцем истину, и в результате между братом и сестрой образовалась пропасть, через которую невозможно было построить мост из слов.

Фиро уехал, но предупредил, что сюда периодически могут наведываться члены Цветочной банды.

Большую часть прожитого на вилле времени Сото проводила в уединении, перелагая на воск все, что знала о махинациях и преступлениях Джиа. Страшась, что императрица найдет ее и заставит замолчать навеки, она хотела оставить после себя письменное свидетельство.

И вот сейчас Саво и Фара, сгорая от беспокойства, зашли к Сото поговорить.

– То, что сделала тетушка-мать, – неправильно, – сокрушалась Фара, ломая руки. – Но ее следует судить и должным образом покарать, а не убивать по законам кровной мести, что наверняка погрузит Дара в хаос.

– И как, по-твоему, притянуть императрицу к суду? – спросила Сото, качая головой. – Ведь суверен стоит выше своих же собственных законов.

– Что, если мы просто расскажем правду? – предложила Фара. – Ты можешь найти выход на премьер-министра и членов Тайного совета?

– Едва ли от этого будет толк, – сказала Сото. – Кого Йелу человек хороший, но… он порождение системы, как и все высокопоставленные чиновники. Даже поверив в правдивость моих слов, они не захотят подвергать опасности устои Дара. Напротив, вполне могут помочь Джиа заткнуть мне рот.

– А что, если мы расскажем правду вообще всем? Фиро заставил императрицу начать войну с льуку, изменив мнение народа, не так ли? Вот и мы поступим точно так же.

От подобной наивности Сото хмыкнула:

– Когда-то я думала так же, как и ты. Но у Джиа в руках «предусмотрительные», армия, вся имперская бюрократия. Железную хватку, которой она держит власть, не разжать при помощи всего лишь какой-то там истории. Слухи о коварстве Джиа по отношению к Рину Коде, Гин Мадзоти и другим циркулируют долгие годы, никак не ослабив при этом ее позиции. Все дело в том, что слишком многие облагодетельствованы ее правлением.

Однако Фара отказывалась сдаваться:

– Но это всего лишь слухи, без доказательств. Все будет иначе, стоит тебе открыть правду о том, как