Гиппогриф Его Величества - Lis-Bet

императора Корнелиуса. С толпой скульпторов проще простого провести кого-то во дворец. Кроме того, верховный маг Эдгар в последнее время ведет себя подозрительно, а с его способностями провернуть такое — раз плюнуть.

— Также мы наблюдаем за тайным советником Греем, — продолжил Калеб. — Не думаю, что это его рук дело, ведь он всегда верно служил отцу, и я знаю его с детства, однако не могу исключить такую возможность. У него много агентов, много разведчиков и связей. С их помощью он может сделать практически всё и остаться незамеченным.

— Разумеется, нельзя сбрасывать со счетов и главного дворецкого Карла. Кто, как не он, отвечает за слуг во дворце? Однако прямых доказательств пока нет.

Голос Гледа почему-то наполнился неуверенностью, когда он спросил:

— Верно, Ваше Величество?

Тот отстранено бросил:

— Верно.

Повисла тишина.

Бланш остро захотел открыть глаза и вмешаться в разговор. Человеческая часть сознания, внимательно вслушивающаяся в каждое слово, заметила подозрительную паузу. Атмосфера потяжелела. В воздухе повис невысказанный вопрос, однако из-за слабости и последствий отравления Бланш не мог сам сообразить, какой именно. Мысли вяло текли в голове. Гораздо проще удавалось заметить настроение Калеба и охранников, чем рассуждать над тем, о чем они говорили. Как и раньше, пока нужно было просто всё запоминать, чтобы осмыслить позже. За последнее время Бланш настолько часто делал это, что уже привык.

— Вы сказали, что подозреваемых пятеро, — нарушил молчание Кард, и Бланшу захотелось одобрительно заклекотать. Именно этот вопрос его мучил. — Кто последний?

Калеб напрягся. Взгляды устремились на него, и Бланш заволновался, ведь тот начал медленнее гладить его и тише дышать. Перемену в настроении заметили и охранники, из-за чего заерзали на местах, тревожно переглядываясь. Глед прекрасно понимал причину, по которой Калеб закаменел и замолчал, и не знал, стоило ли раскрывать правду сейчас. Кард же оказался сбит с толку. Он понятия не имел, кем мог оказаться последний подозреваемый и почему его личность так взволновала остальных. У Бланша мелькнула мысль, и он в последний миг успел ухватиться за нее. Перед внутренним взором предстала статная фигура с надменным взглядом и презрительной ухмылкой.

— Матушка, — сказал Калеб, сжимая руки в кулаки. — Она тоже могла сделать это.

— У госпожи Амелии столько же свободы действий, сколько у советников, — тихонько пояснил Глед. — К тому же мотив есть. Если вдруг Его Величество погибнет, она тоже сможет претендовать на престол в отсутствие других кандидатов. Если её поддержит армия, победа станет безоговорочной.

— Вы намекаете на переворот? — ошарашенно прошептал Кард, точно боясь говорить об этом вслух. — Но разве госпожа Амелия способна на такое?

— Матушка амбициозна, и я лучше всех об этом знаю, — через силу выдавил Калеб. — Вряд ли она захочет переступить через меня, скорее, будет пытаться сделать для себя карманного императора. Однако и открытую конфронтацию не стоит сбрасывать со счетов. У нее есть преданные слуги, в том числе среди командиров армии. Хочется верить, что опасения напрасны, но мы не можем закрыть на это глаза.

— Понимаю, — вздохнул Кард. — Жаль, что нам до сих пор не удалось захватить живьем ни одного из нападавших.

Дыхание Гледа участилось, и он сжал зубы. Бланш почувствовал, как от него рванула подавляемая злоба, и не удивился этому.

— Кто-то слишком хорошо их готовит, — прошипел он. — Они знают, что погибнут, и готовы к этому. Тот стрелок выпил яд сразу, как понял, что не сможет сбежать. Страшно представить, кто стоит за ними, если они идут на такие меры.

— Как бы то ни было, мы должны приготовиться ко всему, — твердо сказал Калеб. — Во время Великой Охоты я рассчитываю на вас. Не отходите от меня ни на шаг.

Охранники синхронно отозвались:

— Да, Ваше Величество!

Они затихли, и Бланш, наконец, смог медленно открыть глаза, мутным взглядом осмотревшись. Всё плыло, вспыхивало и кружилось, однако он сразу заметил сидящего рядом Калеба. Тот дернулся, уставившись на него, и в голубых глазах мелькнула секундная радость. Впервые за долгое время в них не оказалось холода и подозрения, а поселилась лишь нежность и волнение. Всё внутри потеплело, и Бланш тихо закурлыкал, попытавшись повести головой, чтобы его снова погладили. Животная часть сознания принялась скакать от счастья, а человеческая с облегчением выдохнула, что неприятная ситуация принесла пользу, а не стала очередным гвоздем в крышку гроба их привязанности. В голове всплыла далекая, затертая временем фраза, будто из иного мира: «Нет худа без добра».

— Он очнулся! — воскликнул Калеб, и охранники оживились. — Глед, воды. Кард, сбегай за лекарем!

Они подскочили, и каждый бросился выполнять задачу. Спустя пару минут перед Бланшем поставили таз с чистой водой, и он с наслаждением опустил туда клюв, жадно глотая. Прохладная и будто даже сладкая, она буквально вернула его к жизни. Шум в голове немного утих, и мир перестал так бешено вращаться. Появились силы на то, чтобы немного осмотреться, и он с удивлением отметил, что всюду стояли разноцветные склянки, лежали камешки, а на земле особыми чернилами оказался начерчен магический круг. Не оставалось сомнений, что Калеб сделал всё, чтобы его спасти: не только приказал лекарям заняться ранами, но и позвал магов. В этом свете становилось понятно, почему Бланша выкинуло в подсознание. Его погрузили в магический сон, чтобы излечить.

Калеб продолжил гладить его, невероятно заботливо и нежно. Он несколько раз набирал в грудь воздух, чтобы что-то сказать, но обрывал себя раньше, чем слова срывались с губ. Впрочем, Бланшу не нужно было слышать их, чтобы понять, насколько всё изменилось. Лед тронулся. Калеб сделал первый шаг к примирению, и это ощущалось во всем: в том, с какой нежностью он перебирал его перья, в том, как смотрел на него, и в том, сколько ночей провел здесь в ожидании. В груди замирало от щемящей радости, которая, словно пушистое облачко, становилась больше и больше. Бланш наслаждался ей, плавал, точно в море солнечных лучей, и никак не мог насытиться.

Хотелось верить, что долгие дни одиночества подошли к концу. Они буквально убивали животную часть Бланша, которая не понимала, чем заслужила холод Калеба и взгляды, полные подозрения и скорби. Она горько плакала, раз за разом натыкаясь на стены, и мечтала сделать всё, чтобы вернуть прежние отношения. Человеческая часть легко объясняла, что происходило. Она находила причину для каждого поступка Калеба, однако легче от этого