Династия Одуванчика. Книга 4. Говорящие кости - Кен Лю

Однако, хотя территория древних Курганов вновь стала пригодной для земледелия, степные народы не вернулись сюда, считая само это поселение запретным. Сохраняя по традиции отрывки из историй предков, они забыли их истинное значение.

– Верно ли, что природа нашего народа требует либо повелевать, либо подчиняться, быть либо господином, либо рабом и нет способа вырваться из порочного круга расплаты и возмездия?

В свете полыхающего костра Тэра по очереди посмотрела в глаза всем своим преданным советникам: дара, льуку, агонам, ледовому племени, танто-льу-наро… Позади них около тысячи беглецов ждали, затаив дыхание; сердца их бились в унисон с ее сердцем.

– Нет, это неправда! – продолжила Тэра. – Наши предки осмелились приспособиться к переменам на окружающей их земле. Они ушли из умирающего города в бесконечную бурю, бушующую над степью. Они отважились забыть одно и запомнить другое, что-то оставить позади, а что-то взять с собой. Когда один жизненный уклад перестал быть возможным, они создали для себя новый. Вотан-са-тааса, так неужели мы сами обладаем меньшим мужеством, чем они?

Глава 52

Золотая буря

Пан, двенадцатый месяц одиннадцатого года правления Сезона Бурь и правления Дерзновенной Свободы

Впервые за несколько месяцев императрица Джиа объявила о созыве официального собрания двора.

Настроение в Пане царило довольно мрачное. Хмурое небо патрулировали воздушные корабли; иногда, в качестве демонстрации силы, появлялся кружащий гаринафин. Протесты в столице удалось подавить, и на каждом перекрестке стояли патрули из солдат гарнизона, усиленные «предусмотрительными», которые следили за движением и задерживали всех подозрительных на вид прохожих. Казалось, даже животные улавливали висевшее в воздухе напряжение. Собаки не лаяли, лошади не ржали, а кошки не охотились на птичек, беспечно клевавших крошки на улицах.

Тем не менее люди перешептывались. Шла молва о каких-то подброшенных высокопоставленным чиновникам и генералам таинственных книгах, где императрица Джиа якобы обвинялась в тяжких преступлениях и гнусной измене. Поговаривали, что секретарь предусмотрительности Дзоми Кидосу, давно уже не появлявшаяся на публике и загадочным образом исчезнувшая, безвинно заключена в тюрьму, а Коллегия адвокатов лихорадочно старается вызволить ее оттуда. Ходили слухи о тайных приказаниях, отданных императором Монадэту всем имеющим ранг ученым, государственным чиновникам, а также мужчинам и женщинам, служащим в вооруженных силах Дара. Шушукались о некоем политическом кризисе в Неосвобожденном Дара, где дитя-пэкьу заняла место Танванаки и плененного принца Тиму.

И вот, этим зимним утром, когда ледяной ветер кружил снежинки по улицам, когда золотые хризантемы цвели назло зиме в оранжереях и наполняли притихшие дома благоуханием, когда обитатели Безупречного города собирались в чайных домах и на рынках, с опаской поглядывая в направлении обнесенного стеной дворца, повелители Дара наполнили Большой зал для приемов.

Сюда прибыли губернаторы всех провинций, вся феодальная знать (хотя теперь ее представителей можно было перечесть по пальцам), все военачальники, министры, имперские ученые и титулованные господа, имевшие право появляться при дворе. Давненько уже здесь не собиралось столько народу. Все испытывали смутное предчувствие, что вот-вот произойдет некое судьбоносное событие.

Глашатай нараспев объявил о том, что собрание начинается, и трубы сыграли ритуальное вступление. Затем все тот же глашатай спросил, не желает ли кто-нибудь вынести на официальное рассмотрение Двора Одуванчика тот или иной вопрос.

Вопреки расставленным по залу бронзовым жаровням – нововведению Айи Мадзоти, которая приняла меры против зимнего холода, – воздух словно бы застыл. Никто не вышел вперед.

Джиа разглядывала собравшихся – эти рычаги и шестерни государственной машины, управлявшей Дара. Она знала, что все присутствующие здесь прочитали книгу госпожи Сото. Интересно, изменится ли после этого что-нибудь?

Мятеж Фиро провалился.

Государственный корабль проплыл через сильнейший тайфун и остался целым и невредимым; механизм, направляющий и регулирующий власть в Дара, выдержал беспрецедентную нагрузку; система институтов, созданных регентом для поддержания стабильности, не рассыпалась под давлением извне.

Не произошло ни кровавого переворота, ни смены власти в результате гражданской войны. Кого Йелу и представляемая им бюрократия остались преданы императрице, выступив против того, в ком многие видели более законного претендента на трон.

Милость Королей по-прежнему находится в ее руках.

Но в сердце Джиа совсем не было радости, одна лишь только усталость. Теперь императрица уже не была больше уверена, управляет ли она властью, или же, напротив, это власть управляет ею. Несмотря на ловкость и мастерство Джиа, на весь ее незаурядный опыт, власть стихийна и очень опасна, а потому воля отдельно взятого человека, даже такая сильная, как у нее самой, не может бесконечно сдерживать натиск власти.

Единственное, чего Джиа хотела, – это завершить начатое дело, целиком выполнить долговременный сложный план, довести до конца уничтожение льуку.

– Как нам быть, повелители Дара? – провозгласила императрица. – Гнусные слухи и сплетни заполонили улицы, бросая тень на мое доброе имя. Льуку приехали на переговоры, но они отказываются вести их со мной. Мы имеем дело с внутренним брожением и внешним конфликтом. Ну и каково ваше мнение? Что нам следует предпринять в такой ситуации?

Она подождала.

Пока Джиа обводила глазами зал, все присутствующие избегали встречаться с ней взглядом.

– Желаете ли вы, повелители Дара, чтобы с льуку говорила я? – произнесла она тоном настолько просительным, что это прозвучало странным даже для ее собственного уха.

Место, которое должен был занимать принц Гимото, оставалось пустым. Джиа подавила улыбку. Как ни глуп был молодой принц, однако он все-таки сообразил, что нынешнее заседание Двора Одуванчика превратится в поле боя, и, трусливый, как всегда, сказался больным.

«Его отсутствие существенно все облегчает. Присутствуй здесь Гимото, он уже кричал бы: „Ренга! Ренга!“»

Бегающий взгляд Джиа остановился на Кого Йелу. Престарелый премьер-министр, начинавший еще как соратник Куни, этот прожженный политик и известный бюрократ, стоял, сложив спрятанные под объемными рукавами руки. Выражение лица его было спокойным, а веки наполовину опущены. Он напомнил Джиа дремлющую черепаху.

Придется заставить его действовать, сыграть свою роль.

– Кого, не желаешь ли ты сказать что-нибудь?

Она видела, как под скорлупой безразличия старика терзают самые противоречивые чувства: преданность Дому Одуванчика; забота о личном благополучии; инстинктивное желание сберечь то, что работает, пусть и неидеально; стремление не запятнать свою совесть.

«Ты всегда старался избегать конфликтов, искать компромиссы и сохранять мир. Но иногда гармония – это не то, что нужно Дара. Тебе придется сделать выбор».

– Кого, так что ты посоветуешь?

Сонные глаза премьер-министра широко распахнулись, встретившись со взглядом Джиа, и из них хлынул холодный свет. Старик тяжело вздохнул, выступил вперед, повернулся к императрице и поклонился.

Собравшиеся министры и генералы смотрели на него затаив дыхание. Сам вопрос, поставленный Джиа, звучал почти абсурдно.