Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

– Спасибо! – Игнат крепко пожал ладонь бандита.

Болото вдруг выпустило его.

— Не благодарите. По крайней мере не сейчас, – Шевалье улыбнулся. - Дождитесь вечера! В знак дружбы я вам кое-что подарю. На коня, как говорится.

Характерник получил вечер в «Ночной Мавке» за счет заведения, от этого отказаться он не смог. Напитки и девушки в неограниченном количестве стали итоговой чертой его решения. Счастливый Игнат и не заметил, как сильно налигался, бросив сверху дурманов (тоже за счет заведения), поэтому окончательно потерял контроль и проснулся поздним утром в теплых объятиях Лилии.

Голова трещала, на сердце снова было отвратительно. Сколько утра было — уже и не счесть. Игнат подвинул в уборную пробираться и посмотрел в зеркало. Вспухшая мармыза с красными глазами вызвала отвращение. На груди крутился черный коловрат, набитый отцом после ночи серебряной скобы. «Между подлостями и добродетелями...»

Он сплюнул. Волчий рыцарь, пыль мать! Защитник страны! Видел бы тебя сейчас сын!

Игнат в сердцах разбил зеркало ударом кулака, пришел в себя, зашептал кровотечение из порезов, вернулся в комнату и оделся. Лилия, даже не проснувшись, перевернулась на другую сторону.

— Хватит с меня.

Он покинул «Ночную Мавку» с твердым намерением больше никогда сюда не возвращаться. Если судьба подарила возможность начать все с чистого листа, он воспользуется этим. Да, он дурак, но даже дурак стремится к изменениям.

Оставалось последнее дело.

Арина читала дамский роман на лавочке посреди астр. Услышав звон копыт, подняла голову, увидела фигуру Гната, уронила книгу на землю. Налетела на него взбешенной мареной.

— Сошел с ума? Тебя сколько людей видело? Так просто притолкаться сквозь парадные ворота без всякого предупреждения!

Она толчками запихнула его в дом подальше от чужих глаз.

– Я же говорила, что напишу тебе! Он несколько месяцев был здесь и только уехал, идиот! — прошипела Арина. – Ты мог заскочить его дома! Неужели не понимаешь?

Игнат молчал.

— Что, воды в рот набрал? Ты знаешь, как мы рискуем! Ты понимаешь?

Сероманец кивнул. Этого было достаточно, чтобы Арина сменила гнев на страсть и набросилась на него с объятиями.

— Соскучился за мной, бедняжка... Я тоже соскучилась. Ты прочел мои мысли! Именно хотела написать, что ты заявился. Теперь весь день наш, – она пригрозила пальчиком. — Но никогда больше так не поступай!

Игнат не отвечал. Смотрел на Орисю другим взглядом.

Почему он тогда соблазнился ею? Разыскивал после войны остатки себя молодого, свободного, беззаботного, не иссеченного шрапнелью? Или просто хотел прыгнуть в гречку без всяких на то оснований?

Ульяна выступила против воли родителей насильно выдать ее замуж; Паша после нескольких лет тайных свиданий с Гнатом сказала, что против запланированного брака сделать ничего не могла... Почему он раньше не задумывался об этом?

Игнат посмотрел на ее руки: изящные, прекрасные, с длинными пальцами, которыми она так искусно играла на фортепиано. Были ли когда-нибудь эти руки перемазаны мукой? Или хотя бы раз выпекали хлеб?

Зачем столько времени встречался с ней? Игра? Привычка? Призраки прошлого? Они же с этой женщиной подходят друг другу, как задницы занавески! Наверное, он просто не задумывался. Плыл по течению...

Понятно, что за человек ее муж. Его не жалко. Но Ульяна! Она стоит целого кагала таких барышень.

К чертям курв. К черту Орисю. Хватит с него.

— Эй, Игнат!

Арина помахала ладонью ему перед носом, улыбнулась, поцеловала. Он не ответил на поцелуй.

— Что с тобой случилось? – она нахмурилась и втянула носиком воздух. — От тебя отгоняет сивухой!

Арина не имеет к нему чувств. Это просто привычка измученной шляхтянки, которой хотелось иметь что-то пикантное, чтобы пошептаться с подругами. Он просто ее вредная привычка.

— Не стой столбом, скажи хоть что-нибудь!

- Полно, - сказал Игнат.

– Что? – не поняла она.

Вчера казалось, что разрыв с Шевалье станет сложным испытанием. Однако этот разговор также оказался непростым.

— Между нами все кончено.

Ее улыбка испарилась.

— Это такая шутка? – Арина отступила на шаг. Не верила.

— Я поступаю так, как давно следовало поступить.

— Что ты несешь?

— Прощай, Орисю.

Он направился к двери. Какое-то мгновение она стояла ошеломленная, переваривая и осознавая услышанное, а затем взорвалась.

— Пошел к чертовой матери, урод! Чтоб глаза мои тебя больше никогда не видели! Думаешь, можно так просто использовать меня и уйти? Я тебя прокляну! Подружке ведьме твой портрет вышлю, чтобы сглазить! Да чтоб у тебя прутья всох! — как на бывшую воспитанницу института благородных девиц, Арыся знала немало бранных слов. - Пес налиган! Пусть бы все зубы выпали! Никогда не приближайся к этому дому, слышишь, проклятая кровь? Никогда! Собственноручно тебе кол в сердце воткну!

Горничные подглядывали, как следом полетела ваза и разбилась о дверь. Арина кричала, впервые в жизни заброшенная, яростная и обиженная, но Игнат уже ее не слышал. Стук копыт смоляной лошади затих за поместьем.

Арина умолкла, опустилась на пол и заплакала.

*** 

После пары недель традиционных проволочек, всегда предшествующих официальным визитам, Ярема наконец-то увиделся со своим будущим попутчиком — дипломатом Зиновием Чарнецким. Тот оказался степенным мужчиной средних лет, характер имел саркастический, спину держал подчеркнуто ровно. Дипломат понравился Яреме, ведь он привык видеть на этом посту льстивых вертих, которые скорее позволят себе палец отрезать, чем откровенно признаются, что имеют на уме.

— Рад, что моим атташе будет опытный сероманец, — заявил Чарнецкий. - Сработаемся.

- Бесспорно.

Они сидели в одном из кафе недалеко от Черновицкого университета. Покой нарушал только шум студентов, которые после обеда расходились по дневным лекциям.

— Сейчас ваша фамилия звучит громко, пан Яровой. Гетманские выборы! Меня поразило, что вы выполняете такие приземленные задачи в то время, как ваш брат имеет немалые шансы на булаву, — заметил Чарнецкий.

– Он долго направлялся к ней, – ответил характерник. — Но я к этому никакого отношения не имею.

Иаков больше не писал. Они никогда не были близки, но жесты вежливости типа периодической переписки всегда считались долгом, так их воспитали — братья из шляхетской семьи должны вести себя должным образом. Наверное, отказ Яремы расстроил Якова так, что тот вычеркнул младшего брата из списка родных. А тут еще и «Летопись»... Эта книженция, вероятно, стоила Якову нескольких голосов, ведь в обоих