Чёрный Город - Влада Ольховская

– Ты узнала то, ради чего это затеяла? – спросил он.

– Да. Ты знал, что социопат?

– Я о таком не размышляю.

– Еще один признак, – усмехнулась Жрица. – Мне было интересно, какой ты тип… Редкая зверюшка, надо сказать. Ты слышал, что за счет слабых связей с другими людьми социопаты часто отличаются не только высоким интеллектом, но и умением принимать нестандартные решения?

– Вроде способности пожертвовать кем угодно?

– Да – и не только. Поэтому из них часто получаются хорошие Мастера Контроля. Из тебя бы тоже получился, если бы ты не обманул Черный Город. И сейчас не начинай доказывать, что никого не обманывал, будет минус к твоей репутации.

Марк и не собирался ничего доказывать, он просто устало прикрыл глаза. Он второй раз взял под контроль несколько машин сразу, причем чужих, тут уж кто угодно бы догадался, что у него повышенные способности к этому! А такие способности не возникают на пустом месте, даже под влиянием стресса.

Вычислить все остальное было не так уж сложно. Тест, который проходили все дети, мог показать ложный результат случайно один раз, максимум – два. Но в случае Марка способности годами помечались как стабильно средние и ниже. Достаточно, чтобы пройти обучение на медика. Низковато, чтобы поселиться в Черном Городе и изучать контроль на уровне Мастеров.

Он хотел, чтобы так было. Лишь оставшись на одном уровне с матерью, он мог защитить ее. Тогда это имело значение… Марк не представлял, получилось бы у него принять такое же решение сейчас. Ну а после того, как его мать умерла, поздно стало что-то менять, при раскрытии намеренного обмана его никакие таланты бы не спасли.

Не похоже, что Жрица злилась за то, что он обманул Черный Город. Она смотрела на Марка так же, как и раньше – со сдержанным любопытством.

– Ты ведь понимаешь, что заслуживаешь наказания за то, что сделал? Это тебе не кража аэроцикла!

– Поэтому я и не болтал о том, что сделал.

– А я поэтому хотела сначала проверить тебя, потом принимать решение. Сильным многое прощают.

– Звучит не особенно честно, ты не находишь?

– А что, честность снова ввели в оборот? – удивилась Жрица. – Скажи еще, что справедливость откопали! Нет, мир в ближайшее время вряд ли изменится, правила есть только у временных игр, таких, как наша. Убить тебя слишком просто – и глупо. Куда выгоднее тебя использовать.

– Это как же?

– Для начала – заменить тебе нейромодуль на более продвинутый, подходящий для множественного контроля.

Марк ничего не ожидал и все равно растерялся, услышав такое.

– Так же… нельзя?

– «Нельзя» и «Не делается» – разные вещи, – назидательно произнесла Жрица. – Так не делается, потому что те, у кого обнаруживают повышенные способности к контролю, сразу получают продвинутый модуль. Базовый тоже достается не просто так, его обладатели умеют жить не выпендриваясь. Но ты у нас решил сначала прикопать свои способности, потом проявить, с тобой можно повозиться. Да, будет больно. Зато научит тебя не секретничать перед начальством! О чем тут вообще думать? Ты убил пятерых хазаров с консервной банкой в голове! Представь, чего ты можешь добиться, если получишь хорошее оборудование.

Это и правда было заманчивое предложение… Марк прекрасно помнил ту необъяснимую радость, которую почувствовал в момент битвы с хазарами. Тогда она казалась мимолетной, теперь же перед ним замаячила реальная возможность снова почувствовать подобное – и нечто большее!

Он ведь никогда не рассматривал множественный контроль всерьез, знал, что это станет последней ошибкой в его жизни. Теперь Жрица предлагала ему нечто невозможное, но… Марк слишком хорошо понимал: за все нужно платить. Всегда. И вопрос в том, чем ему придется заплатить за милость Черного Города.

А с другой стороны, чего ему бояться? Что в его жизни сохранилось такого, что можно потерять?

В Объекте-803 у него осталась одна возможная цель: разобраться, кто убил Костю и без сомнения пустил под лезвия хазаров всех жителей поселка. Но при нынешнем раскладе сделать это вряд ли получится. Что еще он может? Позаботиться о Неле и ее ребенке? Не получится, и не из-за нейромодуля, а просто потому, что невозможно. Не для него. Он единственный хирург больницы? Да нового пришлют – или нынешнего запасного оставят!

Словом, аргументов «против» почти не осталось… кроме одного, но этот один перевесил все остальные.

Ведь были еще кровавые стены, воспоминание, которое он отменить не мог.

Ближе всего к Черному Городу Марк оказался в детстве – большой успех для его матери, это она сумела получить дом в Пригороде-4. Позже он пришел к выводу, что резко прогрессирующая болезнь стала платой за сумасшедшие перегрузки тех дней. Но ребенком он был далек от таких догадок, он верил, что им просто повезло: после дороги, пропитанной кровью, очерченной трупами тех, кто дойти так и не сумел, Пригород, с его обновленными домами, чистыми улицами и зелеными садами, казался настоящим раем, тем самым, о котором в сказках рассказывали. И Черный Город отсюда был виден… Не как заветные отсветы в небе, а как сияющий обсидиановый монолит, именно таким он казался из-за сплошной стены, закрывавшей его от посторонних.

Марк понятия не имел, из чего сделана эта стена, но очень хотел понять. На такое разве что дети решались, их родители понимали, насколько высоки ставки. А дети, еще не скованные работой, не отслеживаемые нейромодулями, то и дело пробирались к стене.

Он был из тех, кому не нужна компания, чтобы не бояться. Если Марк чего-то хотел, он добивался этого сам, он не делал для себя поблажек вроде «страшно одному». И все равно в большинстве случаев к нему присоединялся Костя, который как будто осознавал, что одному все-таки страшно.

Они пытались разобраться, из чего сделана стена, но у них никак не получалось. Издалека она казалась сплошной пеленой, потому что глянцевой поверхностью отражала солнце. Но если приблизиться вплотную, можно было разглядеть, что это все-таки аккуратная кладка из непонятного материала, напоминающего одновременно кирпичи и металлические плиты. Материал был теплым на ощупь, но Марк не знал, от солнца это или он всегда такой. При всем сходстве со стеклом материал оказался на удивление прочным, как мальчишки ни пытались, они не могли оставить на нем ни единой трещины.

Марк подозревал, что за трещину в стене им полагалась трещина в черепе, но тогда он был далек от любых опасений. Они были увлечены