ОПЯТА (роман-зеркало для массового чтения) - Алексей Константинович Смирнов

- Ни фига уже не вырастут, - сказал Амбигуус-младший, входя целехоньким. - Это мой дублер хамит, мое alter ego. А я почтителен и вежлив.

- Тьфу, - плюнул Куккабуррас, позабывший, что в хате плевать не положено. Но это была и не хата в его понимании.

Гастрыч прохаживался, сожалея о сыщицкой трубке, которой у него не было отродясь.

- А как же быть с первым заданием? - осведомился он подобострастно.

Мозг преступного мира насупился, как и положено мыслящему бульону-солярису.

- Что это за внезапное задание?

- Элементарное. Проследить за одной давалкой и доложить мужику.

- Ну и следите. Отправьте суточных дублеров, объясните им, как пользоваться фотоаппаратом и звукозаписывающей техникой. Деньги лишними не бывают. А с этой фигурой, - Куккабуррас ткнул пальцем в красивую фотографию, - разделайтесь поскорее, в первую очередь, и дублеров приготовьте посообразительнее. И хорошо бы - дуплеров. Ваша задача не только снести ему башку, но и вызволить мой пистолет. Он именной, между прочим, - авторитетный голос дрогнул от жалости к утраченному времени и вещи. - На сходке вручили, после большого мочилова... памятная мясня... - Потом он и вовсе разоткровенничался: - Двойники причиняют мне душевную боль, должен сознаться. У меня был... есть брат-близнец, но с ним наши дорожки разошлись. Не знаю теперь, признал бы он меня, такого...

27. Ничего святого для инквизиции

Билланжи, одетый в футболку и шорты, хотя в подвале было очень холодно, прохаживался перед железным, привинченным к полу стулом, где восседал Аверьян Севастьяныч. Контакты Куккабурраса были прослежены и зафиксированы, и первым среди них числился небезызвестный дом семейства Амбигуусов. Эмиссары Билланжи обратили внимание на то, что милиционер, субъект продажнейшего вида, зачастил в интересовавшую их квартиру. Несколько раз шпионы видели, как он о чем-то договаривался с самим Эл-Эм’ом.

- Брать сучару, - приказал Билланжи.

У Билланжи имелись высокие покровители в форме органов правоохраны. Поэтому выяснить, чьи же все-таки пальчики оставлены на "беретте", не составило для него никакого труда. Теперь предстояло разобраться, как этой сволочи удалось одновременно находиться в двух местах. Маориец, по правде признать, уже обо всем догадался самостоятельно, опираясь на поступающие сведения, но ему требовались подробности, а главное - технология. Мальцом он, бывало, не раз и не два, и даже не три засиживался в новозеландском ночном при костре и впитывал сказочные истории стариков-колдунов, специалистов по заварке местного специфического чифира. Иногда ему становилось забавно: кого же они пасли в те ночные часы? Коз? Коров? Божьих коровок? Он не помнил. Возможно, что никого, - лишь его одного, нарочно, узнав о его высоком предназначении. Его просвещали если и по-зеландски, но зело по-хуански, то есть откровенно по-мексикански.

Аверьян Севастьяныч обычнейшим образом истекал кровью. Она собиралась в эмалированный таз, установленный под стулом.

Билланжи, поигрывая каменным, доисторическим ножом, расхаживал вкруг него. Тогда как участковому за всю его трудовую жизнь не привелось произвести ни единого выстрела, даже предупредительного в воздух, даже контрольного в голову. Прохаживаясь, Билланжи читал участковому анатомическую лекцию.

- Организм человека, - поучительно и назидательно откровенничал он, - состоит, главным образом, из воды. Приблизительно на девяносто процентов. Вы можете вообразить? Вы не растекаетесь по мостовой лишь благодаря каким-то дешевым десяти процентам сухого исподнего, которое держит вас на плаву.

Севастьяныч, ужасаясь своей судьбе, всхлипывал. Он не знал Билланжи, не знал Давно и старался держаться подальше от такого рода людей.

- В том же организме, - наставительно продолжал начальник службы незадачливой охраны, - содержится около пяти литров крови. Из вас уже вытекло, по самым примерным подсчетам, около полулитра. Это немного больше, чем сдают в пунктах ее переливания, и вам придется плотно покушать, чтобы восстановился гемоглобин, но ничего страшного еще не произошло, - успокоил Билланжи Севастьяныча. - Когда мы с вами сообща и обдуманно сольем около литра, положение ухудшится. А больница для сотрудников МВД находится далеко отсюда, и вам туда не добраться по многим причинам. Поэтому я жду признаний и показаний. Сверх того - откровений.

Он хищно подскочил к Севастьянычу и сделал еще один надрез, на левом плече.

- Итак? Кто убил моего начальника? Почему? Каким образом это произошло?

- Куккабуррас, - расплакался участковый. - Это колдуны. Они пьют грибной отвар и раз...раздвояются...

Стены подземелья плакали и отвечали эхом, увлажненные чистой водой.

- Это понятно даже постовому, - пожал накачанными плечами Билланжи. - В моем племени... - Истязатель вздохнул, растроганный воспоминаниями. - Мне надо знать, за что был убит Давно? Синтез их зелья. Их ближайшие планы. Расположение плантаций. Крышу. Сколько их? Кто они такие? Они - обычные ублюдки, жильцы, не привлекались... Так? Но так ли?

- Крыша - я, - простонал Аверьян Севастьяныч.- Они - да, обычные квв...вартиросъемщики... граждане....

- Ты - крыша? - Билланжи не выдержал и сел, давясь от хохота. - Ты - соломенная крыша! Ты помнишь сказку о трех поросятах? Сейчас тебе вдует Волк... и крышу тебе снесет. Если ты не врешь, то дело значительно облегчается. Ты будешь работать на меня?

- Буду, - моментально ответил тот и даже прекратил плакать.

Билланжи подскочил вновь и нанес ему еще несколько нагрудных, крестообразных разрезов.

- Ты будешь на меня работать?

- Я буду! Буду! Буду! - с Аверьяном Севастьянычем началась истерика, и страх перед каким-то начальством, Гастрычем, Куккабуррасом и тюрьмой показался ему мелким и недостойным переживанием.

Билланжи молчал и раздувал ноздри. Он впитывал Севастьяныча, решая, достаточно ли тот напуган, чтобы сдержать данное слово.

"Достаточно, - решил наконец Билланжи. - Мы достанем этого химика для своих нужд и забав". Он отошел к стене и занялся селекторной связью.

- Спускайтесь, - распорядился он этим актом. - Бинты, антисептики, перевязка. Когда закончите - выводите на свежий воздух. Накройте подобающий случаю и уровню стол. Двести пятьдесят граммов мне, обычного. Этому - посмотрим по обстоятельствам. Приготовьте на всякий случай успокоительное - реланиум там, рогипнол, я не знаю... Хотя... нет, никакого успокоительного не надо. Подключите аппаратуру. Перемените ему белье. Обращаться сдержанно и сохранять дистанцию: это наш новый сотрудник, желторотый и необстрелянный, непроверенный новичок. Никакой болтовни, никаких откровений, у него испытательный срок. Отбой.

Глава четвертая

Я ПАМЯТНИК СЕБЕ ВОЗДВИГ

28. Агрессия

- А чем мы сегодня займемся? - с любопытством спросил Гастрыч у младшего Амбигууса-настоящего. Они давно уже как будто поменялись ролями Карлсона и Малыша. Иногда бывало, что Малыш принимал