Саат. Город боли и мостов - Дарья Райнер

Всё меняется вмиг, по щелчку пальцев. Город, остров, власть. И посреди этого хаоса он должен выжить. Все они – Верёвочное Братство – должны выбраться. Вместе.

Храм Рассвета стоит на границе Внутреннего круга, сразу за Вторым мостом. От него Ската отделяет извилистый канал, пахнущий рыбой и отходами. Переплыть его отважится только глупец, которому нечего терять. Скат ощущает себя примерно так, но глупость – последнее дело. Выбитая дверь одного из домов становится плотом, а крепкий канат помогает забраться по почти отвесному склону. Скат не оборачивается, не теряет драгоценные минуты. Кажется, его пытаются остановить. Гиены, оказавшиеся поблизости, или безумцы, заражённые хворью?

Кажется, он отбивается. Скат не помнит, откуда у него появилась верёвка и куда делась после. Мир сжимается до цели, как до острия иглы. Он сам превращается в иглу, прошивающую городские улицы.

Ворвавшись в собор, он без церемоний спешит к винтовой лестнице, ведущей в южную башню. По кругу, по кругу, всё выше и выше. На первой же площадке он сталкивается с монахом, который пытается остановить незваного гостя.

– Простите, брат, – бросает Скат на бегу, делая простейшую подсечку. Противник ударится, но выживет – если имперский снаряд не прилетит в обитель Истинных.

После услышанной от Эббарда новости его ничто не удивит, ведь беглый мятежник может быть где угодно, а что касается Совета… Скат и остальные братья не питают нежных чувств к градоправителям, и всё-таки их участь незавидна. Не справились с эпидемией, не сдержали заразу, а теперь всё резко повернулось. Беда не приходит одна. Глупая поговорка, но правдивая.

Ступеньки смазываются, Скат перепрыгивает через них, чудом удерживая равновесие. Его ждёт верхняя площадка с арками окон: бронзовый колокол поддаётся не сразу.

Он звонит два раза медленно, три быстро – насколько это возможно в одиночку.

Дон-дон… дон-дон-дон.

А после – бежит вниз, ещё быстрее, пока хватает сил. Он встретит их на границе. Сом поймёт и приведёт остальных. Лишь бы успели!.. Катран не станет ждать. У них чуть больше часа до отплытия: клятва брошена – назад не вернёшь. Если братья спасутся сегодня, Скат их оставит и отправится к Молоту «на корм». Сделка есть сделка.

Он сдержит Слово.

СТРАНИЦА ДЕВЯТАЯ. Хозяйка

2 день Заката, 299 г. от ВП

Остров Ржавых Цепей, Хребет

В ушах звенит. Кто-то отталкивает Умбру с дороги; она падает на камни, сбивая выброшенные вперёд ладони. Кожа на руках горит огнём. Вокруг – плотный кокон, сквозь который едва пробиваются звуки.

– Вставай!

Её настойчиво тянут за подол платья, затем за рукав. Сжимают ладонь. Боль вспыхивает с новой силой. Умбра отбрасывает волосы с лица, чумазого, перепачканного землёй и частицами пепла.

– Нельзя на мост, нельзя! Застрелят, – продолжает твердить голос. Детский, смутно знакомый. Земля качается под ногами, когда Умбра пытается встать. Голова кружится. Люди бегут. Слева драка. Справа – скрежет. Чуть поодаль лежит тело. Мертвец. Один из рабочих с дыркой во лбу. Другой – в луже крови, с пятном на груди.

Тошнота подбирается к горлу. Умбра отворачивается.

– Круги разделили, теперь никто не выйдет. – Чужие пальцы впиваются в запястье. – Пойдём! Скорее!

Она бездумно переставляет ноги вслед за провожатым, лишь бы уйти от опасности, спрятаться за стеной ближайшего дома. Звериный инстинкт обостряет чувства, и туман в голове рассеивается через десяток шагов. Звон не исчезает, но становится тише.

– Вязга? Это ты?

– Я! Петелька ждёт, отведу тебя к ней.

Он изменился за два года. Вытянулся тот лопоухий мальчуган, что бросил в Сома камень за нанесённую обиду. За то, что его с сестрой и других пиявок не пустили в Крепость. Умбра помнит взгляд, полный недетской злобы, и снежинки на обветренных губах. Помнит, как искала ночлежку пиявок на следующий день… А теперь брат с сестрой среди нутряков. Бывает же.

☽ ✶ ☾

40 день Полуночи, 298 г. от ВП

Остров Ржавых Цепей

Она не спросила Сома. Не позвала никого из братьев с собой. За столом, на кухонном совете, не стала поднимать руку. Её голос ничего бы не изменил: решение приняли единогласно.

Умбра знала: так надо.

Они должны защитить Крепость, уберечь от пришлых. От чужаков. Никому нет веры. Каждый из братьев познал это правило на собственной шкуре. То, что им удалось отбить такое убежище, было само по себе чудом. Умбра уважала чудеса и всё-таки шла в город.

По старой дороге через болота, по подмёрзшей сизой грязи, держа под мышкой свёрток: два шерстяных одеяла из больничных запасов и остатки еды. То, чем она могла поделиться, не вызвав недовольства братьев. То, чего было в избытке. Жестяная банка с консервами и вяленая рыба – зимние запасы.

Умбра шла наугад, и всё же…

Ей повезло.

Петля и Вязга, чьё имя означало «крючок» на воровском жаргоне, прятались под мостом. Как она сама когда-то. Вроде бы недавно, но в то же время – жизнь назад. Тогда ещё не Умбра, Невена, Одноухая лилия, получившая прозвище за тот случай с серьгой.

Невена была «девочкой», запертой, несвободной. Умбра же вместе с именем обрела путь. Любое имя – ключ, так говорила Каллима. Отмычка к сути.

Умбра увидела суть Вязги, когда недоверчиво-хмурое лицо озарилось улыбкой. Короткие ногти сковырнули колечко на крышке консервной банки. Голодный волчонок. Погладишь – лизнёт в ответ.

Суть Петли не поддавалась так просто. За сдержанным «спасибо» пряталась враждебность. Лёд, который не желал таять.

Уходя в тот день, Умбра оглянулась. Вязга помахал рукой.

Прощание – от слова «прощать».

☽ ✶ ☾

2 день Заката, 299 г. от ВП

Остров Ржавых Цепей, Хребет

Вместо снега – пепел. Он садится на кожу и тут же слетает, как цветочный пух. Загадай желание и дунь.

– Вязга, стой!

– Ты чего?

– Мне налево надо, к Восьмому! К своим!.. – Умбра пытается перекричать звон, упирается каблуками башмаков в щербатые камни.

– Туда тоже нельзя!

– Вдруг успею? Мне надо, пусти!

– Не успеешь! Подняли все мосты, закрыли!

– Все двенадцать?

Она не верит. Не понимает, как жандармам хватило времени. Шестой набат был?.. Значит, новый приказ. От кого, интересно, если судьи больше нет, как и доброго доктора по имени Враг.

Они бегут вдоль набережной. Вода в канале мёртвая, свинцово-серая, она глотает небо, не отражая в своей глубине.

Кто-то из горожан спешит навстречу, проходя мимо с потерянным взглядом; от других слышна ругань или причитания. За спиной раздаётся звон битого