Уральский цугцванг - Дмитрий Нелин

совсем не изменился. Все то же гигантское кладбище, только дороги стали пошире, и на них тоже виднелись следы от колес. Да уж. Видимо, какие-то реновации в уборке умертвий с дорог произошли. И действительно. Пройдя пару сотен метров, мы обнаружили очень странный транспорт, больше похожий на дитя порочной любви комбайна и мусоровоза. Он медленно катился по улице, широко раскинув косы-лопасти, а полупрозрачные фигуры разбегались от него кто куда в ужасе, но совершенно беззвучно. На крики у них уже света не хватало. Нам это было даже на руку, так как мы шли за трупосборкой, то никто не пытался приблизиться к нам. Я не любил умертвия, хотя понимал, что и сам стану таким же когда-нибудь. А если не совладаю с Советом, то вообще не факт, что доберусь даже до сюда.

— Их нужно уважать хотя бы за то, что они смогли преодолеть Море забвения, — напомнил мне Рагни, — мне вот интересно, а куда труповозки свозят умертвия?

— Еххи однажды рассказывала, что за Собором есть небольшой невзрачный заводик. Чем-то похожий на крематорий. Злата указала нам его точное расположение. Там еще парочка труб…

— Они сжигают умертвия? Превращают их в чистый свет? — удивился волк.

— Нет. Так нельзя. Их просто сваливают в яму, и они летят по трубе, прямо в центр лабиринта, где их тут же отправляют на следующий круг перерождения. Вообще путь умертвия сложен и тернист, хотя казалось бы — вышел навсегда из тела, дуй на свет, проползи по Морю забвения, сядь на поезд, вот ты и в Могильнике.

— Всегда будут те, кто собьется с пути, кто поверит ложному свету, кого сожрут пиявки, кого иссушат иномирцы! — быстро затараторил волк, — а кто и вовсе никогда не окажется в Лимбе!

— Да, и маг должен быть готов к этому. Данила считал, что осознанные сновидения даны нам для тренировок посмертного опыта, а тело наш надежный защитник. Ты должен быть готов к последнему сну.

— Интересно, где он сейчас?

— Он ушел в главное здание Закатного города. Не думаю, что мы когда-нибудь встретимся.

— А что если он работает там?

— Ты чего? — удивился я.

— Гипотетически это возможно, — подловил меня Рагни, — уборщиком к примеру. Ходит по туалетам, подтирает за иномирцами и слушает музыку.

— У тебя сегодня особенно игривое настроение, — заметил я, — при Даниле ты так не шутил. Он бы быстро тебе твой хост в пасть засунул.

— На самом деле я рад, что он ушел, — внезапно сказал Рагни, — дед засиделся на том свете. Гнобил всех вокруг, пытался крутить интриги и чуть не довел весь ковен до ручки.

— Это да. Но хорошо, что он все осознал. Я думал, он будет злиться на Еххи, за то, что она лишила его связи с телом, но нет. Он только благодарен был. Это тоже был его план.

— Довести родную дочь до такого состояния, чтобы она сожгла еще живого отца?

— Сложно назвать ту мумию в подвале живым существом.

— Тем не менее она жила. Ого, а Собор то изменился!

Мы остановились перед огромным потрясающим шедевром лимбического искусства. Великий собор олицетворял собой церковь всех религий. Внешне он походил на знаменитую недостроенную Саграду авторства Гауди, но больше по размерам. На самом верху собора находились четыре ярких маяка, освещающие путь всем заблудшим душам. Поговаривают, что умертвия видят этот свет даже в Море забвения. Мы, как живые, его не видели вовсе.

В Собор лучше не заходить в лишний раз. Он считается мощным источником силы, а охраняют его ангелоподобные, многокрылые стражи. Пусть они и ведут себя изначально мирно, но могут в одно мгновение вышвырнуть из сна любого сновидца и лишить его сил. Надолго. Я знал, что некоторые дримеры все-таки попадали в него, но либо случайно, либо их приглашали намеренно. Тот же православный каратист Михалыч бывал в нем два раза. Первый раз ему указали путь, а во второй наградили неким артефактом, о котором он не говорил.

Нам нужно было обойти это прекрасное строение. Сбоку находился сад, в котором можно было потеряться, но мы с Рагни уже бывали в нем разок, так что надеемся, что путь не изменился.

Обычно тут тоже бывают стражи, но на этот раз путь никто не преграждал. Внутри сада царила спокойная, умиротворяющая атмосфера. Здесь бродили так называемые «осознавшиеся» умертвия. Это те, кто понял, что он умер и обратно пути нет. Теперь они тут отдыхают, общаются и ждут, когда за ними придут так называемые «проводники» и отведут в Лабиринт. Я не понимал этих заморочек. Ведь можно было и самому сходить без каких-либо препятствий, но умертвия думали иначе.

Многие из них были в белых полупрозрачных одеяниях и сильно отличались от тех, кто встречался нам на улицах Могильника. Они не лезли просить частичку света, добродушно улыбались и были совершенно не настойчивы. Нас это устраивало. Даже Рагни не внушал им ужас. Лишь пару раз к нам подошли два умертвия и то, чтобы поинтересоваться не проводники ли мы, и не настало ли их время уйти в лабиринт. Я вежливо отнекивался, и мы шли дальше. В самом саду повсюду натыканы скамейки, высокие фонари и фигуры животных, будто сплетенных из корней. В отдалении играет тихая и немного печальная музыка, целиком сотканная из звуков струнных инструментов. Я даже думал сходить поглядеть, но волк сказал, что у нас нет на это времени. Вполне могло оказаться, что музыка тут просто играет фоном отовсюду. Я с таким забавным эффектом уже сталкивался.

И все-таки мы заблудились. Наверное, сад изменился за время нашего отсутствия. Пришлось обратиться за помощью к парочке «проводников». Выглядели они как обычные люди, но я видел яркое свечение в их глазах, что сразу говорило мне — это не умертвия.

Мужчины учтиво поздоровались, поинтересовались, зачем живой человек гуляет здесь и посоветовали не задерживаться. Даже пошутили, что я-то с моим количеством света еще успею здесь засидеться. Узнав, что мы хотим покинуть это место, тут же согласились помочь и молча проводили до выхода. Он был совсем рядом, но хитро спрятан от простого взора мертвых. Наверное, чтобы они не убежали. Арка замаскирована под кустарники и видна только под определенным градусом. Я бы ее тоже не нашел без подсказки.

Под аркой стоял высокий мужчина с горящим взором, в белом костюме и с телескопической дубинкой на