Ложное пророчество - Купава Огинская

под удивленные шепотки прислужниц. Она гадала, пожалеет ли главный жрец о том, что посчитал ее непригодной для этого храма и отселил от остальных избранных, и если пожалеет, то как скоро?

– Я провожу. – безнадежно произнесла Милия, представляя, что с ней сделает главный жрец.

– Не утруждайтесь. Лучше позаботьтесь о других избранных. – велел Вардан. – За этой пригляжу я.

Хема не имела права присутствовать на празднике по случаю успешного прибытия предсказанных дев. Она осталась в покоях Кьяры и, когда дверь за прислужницами закрылась, без всякого стеснения заняла ее кровать.

Милия попыталась увязаться следом за Кьярой, но быстро передумала. Хватило одного взгляда кайсэра.

Убедившись, что никто больше не жаждет составить им компанию, Вардан повел Кьяру дальше по коридору, оставив позади полностью утратившую желание жить управительницу.

– Ты действительно выглядишь чудесно, моя дорогая. – признался он, искоса поглядывая на свою спутницу и с удовольствием отмечая, что сейчас она прекрасно бы смотрелась в темных галереях обители Харрта. Белые коридоры храма были для нее слишком блеклыми и скучными. – Сибэ слепец, раз решил сбросить тебя со счетов так скоро. Если хочешь знать мое мнение, в этих одеждах ты выглядишь как истинная мудрая…

– Жрица. – поправила его Кьяра. – Вы хотели сказать, жрица. Мы пока еще в храме Ишту. А я не вписываюсь в образ избранной.

Они медленно шли по коридорам, ослепительно светлым даже поздним вечером, и очень скоро Кьяра отняла ладонь. Ей было неудобно идти так неторопливо и степенно, смешно держась за руку Вардана, будто он вел ее в каком-то причудливом танце.

– Да, – согласился он, несколько мгновений глядя на опустевшую ладонь. – Нам повезло. Сибэ считает, что верховной жрицей станет Ильса. Она дочь управляющего жреца в одном маленьком храме недалеко от столицы. Получила соответствующее воспитание. К тому же, внешне полностью соответствует установленным храмом стандартам.

– Храмом? – удивилась Кьяра. Она старалась говорить негромко, хотя коридоры казались пустыми и безлюдными.

– Разумеется. Голубоглазой девой с золотыми волосами и белыми одеждами Ишту стала чуть больше столетия назад. Во всех трактатах всегда она упоминалась как сострадательная и справедливая богиня. Ее описывали как неземное, прекрасное создание, нисходившее на землю в солнечном сиянии. Согласись, довольно размытые формулировки. Однако, в будущем, жрецы использовали их как подтверждение своих теорий о внешности Ишту. Кучка недоумков из своих предпочтений создала образ богини. И вполне успешно, должен заметить, его использует.

Кьяра пожала плечами.

– Но разве самым важным подтверждением этой теории нельзя считать самих служителей Ишту? Все, кого я здесь встретила, светловолосые и светлоглазые…

– Даже прислужники, которые в принципе лишены дара. – многозначительно произнес Вардан.

Кьяра нахмурилась, пытаясь понять, что именно Вардан хотел ей сказать. Было тяжело. Она слишком мало знала о том, как действуют храмы. Все же, у наставницы было слишком мало времени, она не успела научить свою неусидчивую воспитанницу очень многому.

– Их специально так отобрали?

– Умница. – Вардан был щедр на похвалы. – Мы в главном храме. Отбор сюда невообразимо строг и несправедлив. Любой рыцарь или жрица, насколько бы сильными и талантливыми они ни были, никогда не ступят в эти стены, если не соответствуют совершенному образу своей богини. И чем сильнее одаренный отличается от норм, прописанных кучкой маразматиков, тем дальше от столицы он будет служить на благо Ишту.

– А Лисбет? Она ведь тоже подходит.

Впереди, из-за поворота, уже доносились голоса и смех, и мягкие звуки арфы, что заставило Вардана против воли понизить голос.

– Недостаточно. Она не такая яркая, как Ильсу. Да и ее дар куда слабее. Он весьма скромен, но стабилен и мягок, что могло бы сделать ее хорошей претенденткой на место верховной жрицы, так как после обряда ее силы многократно увеличились бы. В Лисбет есть один существенный недостаток: ее характер не подходит, и это не то, что можно исправить. Если верховной станет Лисбет, мы обречены. Ильсу куда крепче и целостнее, она способна выдержать обряд и выполнять обязанности верховной жрицы.

– Тогда я совсем ничего не понимаю. Если верховная жрица уже известна, почему бы просто не объявить об этом? – раздраженно вздохнула Кьяра.

– О, поверь, будь у Сибэ такая возможность, он сделал бы это. Но выбирает не главный жрец. Обряд нужен для того, чтобы остатки милости Ишту, сохранившиеся в этом мире, обрели сосуд.

– И все равно не вижу никакого смысла держать нас здесь. Разве избранные появились не для того, чтобы мы все не погибли от прорыва скверны? Если так, то вряд ли эта милость выберет Лисбет, верно? Значит, остается только Ильса. – сказала Кьяра, успешно вычеркнув себя из возможных кандидаток.

Вардан вывел девушку к распахнутым дверям, за которыми начинался большой зал, освященный сиянием низких, многоярусных люстр. Он не стал напомнить, что есть еще она – невероятная жрица, сумевшая без всякого обучения скрыть свой дар одним желанием. Вардан не хотел об этом говорить, но не мог не думать: Кьяра была достойна стать верховной жрицей. И если лишенная воли и сознания, древняя сила богини сочтет достойной именно ее, обитель Хаарта так и не получит мудрую. Потому что другую жрицу кайсэр брать уже не хотел.

Они проникли на торжество тихо и незаметно, через один из множества входов. Кьяру в зал должна была сопровождать Милия. Она бы провела избранную в белые двери, над которыми мозаикой была выложена фигура Ишту, но управительница упустила момент и безнадежно потеряла жрицу в переплетении коридоров.

Вардан провел Кьяру другим путем и приготовился наслаждаться зарождающейся растерянностью, которая очень скоро должна была перерасти в панику.

Кьяра позволила увлечь себя к стене, полностью заполненной мозаичной картиной. На ней Ишту стояла на холме, и скверна в панике бежала прочь от ее света. Это было единственное место во всем зале, не светящееся от почти противоестественной белизны.

Вардан в парадном мундире, который от повседневного отличался лишь большим количеством золотой вышивки, и Кьяра в сумрачно-синем платье, постарались затеряться на фоне картины.

Служителей Ишту легко было отличить от приглашенных гостей, несомненно, очень важных и влиятельных. Первые, не изменяя себе, облачились в белое и казались дополнением сияющего зала. Вторые, напротив, выбрали какой угодно цвет, кроме белого, чем сильно бросались в глаза в этой безграничной белизне. Это тоже помогало Кьяре и Вардану прятаться в толпе, притворяясь гостями торжества.

Звуки арфы благодаря хорошей акустике текли по залу из угла, в котором юная жрица в белых одеждах со скудной вышивкой, свидетельствовавшей о ее скромном статусе, перебирала струны.

Люди в темных и ярких нарядах о чем-то негромко беседовали со служителями Ишту. Некоторые, особенно общительные