Рассвет русского царства. Книга 2 - Тимофей Грехов

— Понял, господин, — ответил я. — Я ничего не скажу о том разговоре. Даю слово.

— Хорошо, — он похлопал меня по плечу, и в его прикосновении была почти отеческая теплота. — Я вижу, что ты умный парень, Митрий. Но помни — одно неосторожное слово и моё доброе отношение на этом закончится!

— Я не подведу, — повторил я, чувствуя тяжесть его руки на моём плече. — Обещаю.

— Верю, — Шуйский кивнул и отпустил меня, махнув рукой к двери. — Иди, отдыхай. Завтра день будет долгим.

По дороге встретил Ярослава, который поджидал меня у лестницы, прислонившись к резным перилам.

— Ну как? — спросил он с лёгкой улыбкой. — Прошло, вроде, нормально? Дяди тебя не слишком прижали?

— Да, вроде, ничего, — ответил я уклончиво.

И вскоре я ложился на мягкую-премягкую кровать.

Я проснулся от солнечного луча, пробившегося сквозь слюдяное окно. Голова слегка гудела после вчерашней медовухи, хотя я и старался не перебирать. Подошёл к тазу, умылся холодной водой, стряхивая остатки сна.

За окном Москва уже жила своей бурной жизнью. Слышался гул голосов, стук телег, ржание лошадей. Город просыпался рано, и тишины здесь не знали даже на рассвете. Тем не менее это не помешало мне выспаться, хотя пару раз и просыпался ночью.

Одевшись в чистую рубаху, я спустился вниз. В трапезной уже накрывали утренний стол. Слуги сновали туда-сюда, принося свежий хлеб, кашу, мёд, солёную рыбу. Запах стоял такой, что живот тут же напомнил о себе голодным урчанием.

За столом я застал только Ярослава. Он уже вовсю уплетал кашу, запивая квасом.

— Доброе утро, соня, — поприветствовал он меня с набитым ртом. — А я думал, ты до обеда проспишь.

— Доброе, — кивнул я, садясь напротив. — Где все остальные?

— Дядя Василий сутра в Кремль поехал. Дядя Андрей тоже с ним. У них там дела важные. Дядя Иван остался, он тебя ждёт.

Я нахмурился, беря ломоть хлеба.

— Меня? Зачем?

Ярослав пожал плечами, прожевав очередной кусок.

— Не знаю. Велел передать, чтобы ты после завтрака был готов. Куда-то вас поведёт. Сказал, интересное место покажет.

Я задумался, намазывая хлеб мёдом. Иван Фёдорович Шуйский вчера произвёл на меня впечатление человека, мягко говоря, жёсткого. Если он хочет мне что-то показать, скорее всего, это связано с каким-то поручением брата.

— Понял, — кивнул я. — А что он вообще делает? Чем занимается?

— Дядя Иван? — Ярослав отпил кваса. — Воевода на западной границе. Держит литовцев в узде, чтобы не лезли на наши земли. Но сейчас приехал в Москву по делам. Говорят, Великий князь хочет поставить его над всей западной ратью.

Я кивнул, продолжая есть. Значит, ещё один влиятельный человек в семье Шуйских. И этот самый влиятельный человек почему-то хочет меня куда-то отвести. Интересно…

Мы доели завтрак в молчании, после чего Ярослав потянулся и зевнул.

— Ну что, я пойду. Мне тетушка Анна велела к ней зайти. Давно не виделись, хочет поговорить. А ты жди дядю Ивана здесь.

Он ушёл, а я остался сидеть за столом, допивая квас. Через несколько минут в трапезную вошёл Иван Фёдорович. Он был одет в добротный кафтан тёмно-синего цвета, подпоясанный широким поясом с серебряной пряжкой. За поясом висела сабля в богатых ножнах. Выглядел он строго и по-военному собранно.

— Митрий, — поздоровался он коротко, кивком. — Поел?

— Да, господин.

— Хорошо. Пойдём со мной. Покажу кое-что интересное. Заодно поговорим.

Я поднялся, вытер рот тряпицей и последовал за ним. Мы вышли во двор, где уже стояли наготове двое дружинников с лошадьми. Иван Фёдорович легко вскочил в седло, я сел на Бурана, которого мне привели конюхи.

— Куда едем, господин? — спросил я, когда мы выехали из ворот подворья.

— В кузницы, — коротко ответил Иван. — У меня там свои мастера работают. Хочу показать тебе, послушать твоё мнение.

Мы ехали по узким московским улицам. Город днём выглядел ещё более оживлённым, чем вчера. Потом проехали мимо торговых рядов, мимо деревянных домов и каменных палат богачей, свернули в переулок и оказались у ворот. Проехав ещё минут двадцать остановились у длинного приземистого здания, из окон которого валил дым и слышались удары молотов, лязг металла.

Иван Фёдорович спешился, я последовал его примеру. Дружинники остались с лошадьми снаружи. Мы вошли внутрь.

И я замер на пороге, оглядываясь.

Это была не одна кузница, а целая мастерская — огромное помещение, разделённое на несколько участков. В каждом работали кузнецы, по двое-трое у горна. Жар стоял невыносимый, а дым ел глаза. Стук молотов сливался в единую какофонию. Я видел, как мастера ковали сабли, наконечники копий, сшивали кольчуги. На стеллажах вдоль стен лежали готовые изделия — целые груды оружия и доспехов.

— Впечатляет? — глядя на меня с усмешкой спросил Иван.

— Очень, — честно ответил я. — Сколько здесь мастеров?

— Двадцать восемь, — ответил Иван с гордостью. — Лучшие кузнецы работают на меня и на моего брата Василия. Мы с ним вскладчину содержим эту мастерскую. Здесь куют оружие для наших дружин, для наших людей. Иногда берём заказы от бояр, правда, если платят хорошо.

Я медленно прошёлся вдоль рядов, разглядывая работу. Кузнецы не обращали на меня внимания, сосредоточенные на своём деле. Один ковал клинок сабли — раскалённый металл светился красным. Другой собирал кольчугу, соединяя кольца клещами. Третий точил наконечник копья на большом точильном камне, который вращал подмастерье.

Но чем дольше я смотрел, тем больше замечал недостатков. Металл раскалялся неравномерно — горны были плохо спроектированы, жар распределялся неправильно. Кузнецы работали старыми методами, без понимания температурных режимов. Закалка клинков велась на глаз, без контроля. Качество стали было так себе — я видел трещины на некоторых клинках, неровности.

— Ну, что скажешь? — спросил Иван, подойдя ближе.

Я помолчал, подбирая слова. Ведь дураком я не был и понимал, что меня привезли сюда не просто так.

— Работа идёт хорошо, господин, — начал я осторожно. — Мастера опытные, это видно. Но… есть вещи, которые можно улучшить.

Иван прищурился, будто удивился. Но я-то видел, что он играет. Может, он и держал бы себя лучше, зная, что перед ним человек примерно одинакового с ним возраста, но он-то видел шестнадцатилетнего юношу. К тому же у меня на поясе висела сабля из дамасской стали, что, несомненно, он знал. И это лучше всего говорило о том, что я разбираюсь в кузнечном деле.

— Какие вещи? — тем временем спросил он.

— Горны, — я кивнул на ближайший. — Они дают неравномерный жар. Из-за этого металл прогревается плохо, клинки получаются не такими прочными, как могли бы быть. Можно его переделать — добавить поддув снизу, тем самым изменив форму топки. Это