Рассвет русского царства. Книга 2 - Тимофей Грехов

— Я пробовал прижигание, синьор, — соврал я. — Но заметил, что люди после него часто умирают от горячки. А когда я промываю рану чистой водой и зашиваю, выживают чаще. Может, это случайность, но… мне кажется, что чистота важна.

Франческо фыркнул.

— Чистота! Какая чистота? Рана — это дисбаланс жидкостей в организме. Нужно восстановить баланс. Для этого существует кровопускание. Оно выводит дурную кровь, даёт организму очиститься. Вот истинный метод лечения, проверенный веками!

— «Вот оно…» — услышал я главное заблуждение этого времени. Кровопускание — это один из самых вредных и распространённых методов средневековой медицины. Им лечили всё подряд — от головной боли до чумы. И калечили людей тысячами.

— Синьор Франческо, — начал я, как можно уважительнее, — я видел, как кровопускание делают. — Очередная ложь. Об этом я только читал в прошлой жизни. — Но мне кажется, что оно ослабляет людей. Они теряют кровь, становятся бледными, слабыми. Многие умирают не от болезни, а от потери крови.

Франческо выпрямился, и его лицо стало холодным.

— Ты смеешь спорить с учением великих мастеров? — его голос стал резким. — Ты, безграмотный мальчишка из глуши, осмеливаешься оспаривать знания, собранные тысячелетиями?

Итальянец часто переходил на родную речь, но смысл мне был понятен. И я еле сдерживался, чтобы не познакомить его с моим кулаком.

— Я не оспариваю, синьор, — сказал твердым голосом я. — Я просто говорю, что вижу. Люди, которым не пускают кровь, выживают чаще. Я вырезал стрелу из шеи боярича Глеба, когда все считали его мёртвым. Я зашил бедренную артерию дружиннику Савве, когда кровь хлестала фонтаном. Я выправил кость в ноге Ярославу, чтобы он снова мог ходить.

— Знания? — Франческо расхохотался, но смех был злым. — Ты даже не знаешь, как устроено человеческое тело! Ты не вскрывал трупы, не изучал органы, не читал трактаты! Ты просто дикарь, которому повезло пару раз! И ты серьёзно думаешь, что святой Николай тебе помогает? ТЕБЕ? Юнцу из варварской Московии?

Иван Фёдорович, молчавший до этого момента, вдруг подал голос:

— Франческо, хватит.

Франческо побледнел, его губы сжались в тонкую линию.

— Прошу меня простить, — поклонился итальянец.

Повисла тяжёлая тишина. Франческо смотрел на Ивана с плохо скрытой яростью.

— Господин Иван, — наконец заговорил итальянец, явно стараясь взять себя в руки, — если вы привели этого… юношу, чтобы он меня учил, то зря. Я служу при дворе Великого князя, я лечу его семью. Моё слово имеет вес. А этот мальчишка, никто.

— Посмотрим, — невозмутимо ответил Иван. — Посмотрим, синьор Франческо.

Когда мы вышли, я с облегчением вдохнул свежий воздух. Внутри была такая напряжённая атмосфера, что казалось воздух сгустился.

— Ну что, понравился тебе наш заморский врач? — с усмешкой спросил Иван, садясь на коня.

— Не особо, господин, — ответил я.

Иван рассмеялся.

— Все они такие, эти иноземцы. Считают себя умнее всех. Но Франческо правда хороший врач. Он лечит Великого князя и его семью уже несколько лет. Правда, не всегда успешно.

Хотелось спросить, что значили последние слова, но Иван взглядом дал понять, чтобы я не спрашивал.

Я промолчал, понимая, что Иван что-то не договаривает. Мы поехали обратно к подворью Шуйских. По дороге Иван несколько раз посматривал на меня, словно что-то обдумывал.

— Франческо сейчас лечит великую княгиню Марию Борисовну. Она больна уже несколько месяцев. Слабеет с каждым днём. Франческо применяет свои методы, но они не помогают. Иван Васильевич очень обеспокоен и, скажу прямо, мы заинтересованы, чтобы великая княгиня выжила.

— Понимаю, господин, — осторожно ответил я.

— Вот и хорошо, — кивнул Иван.

Мы вернулись к подворью Шуйских и, отдав Бурана конюху, я направился к своей комнате. Сегодняшний день дал мне много впечатлений, начиная с кузницы, Франческо, намёки Ивана…

А уже вечером Василий Федорович сообщил мне новость. Вот только какую… хорошую или плохую, я не знал.

Как и прошлым вечером мы сидели за столом. Братья Шуйские шутили, когда в какой-то момент я заметил тяжелый взгляд Шуйского-старшего.

— Митрий, завтра после обеда ты поедешь со мной в Кремль. Будь готов к полудню. Оденься прилично и подготовь всё, что тебе надо.

Глава 12

Подготовка к поездке в Кремль напоминала сборы на войну. Только вместо кольчуги и сабли я проверял свой медицинский саквояж — кожаную сумку, сшитую Глафирой по моим чертежам. Внутри, в специальных кармашках, лежали мои главные «аргументы»: скальпели, зажимы, иглы, шёлковые нити в спиртовом растворе, склянка с хлебным вином, порошок из коры дуба и тысячелистника, несколько пузырьков с травами. Всё, что могло пригодиться.

В тот день я проснулся раньше обычного. Сон был беспокойным. Снились Кремль, Франческо с его высокомерной рожей, с которой очень хотелось познакомить мой кулак. Встреться мне такой человек в прошлой жизни, я бы не заморачиваясь настучал ему по голове, чтобы после тот думал, что говорит…

— «Ай, — поймал я себя на мысли, — что сейчас, что в будущем есть люди, которым чревато вбивать науку с помощью кулака! Так что нефиг, Димка, выкобениваться. Терпим, машем ручкой, говорим то, что хотят слышать, и ждём своего часа».

Потихоньку сонливое состояние покидало меня, и я подошёл к корыту, из которого умылся холодной водой, таким образом стряхивая с себя полностью остатки сна. Надел самую чистую рубаху, поверх неё кафтан тёмно-синего цвета, который мне дала вчера вечером Лариска по распоряжению Анны.

— Василий Фёдорович велел передать, что ты должен выглядеть достойно, — сказала она тогда, протягивая свёрток. — В Кремль в чём попало не ходят.

Кафтан оказался мне впору, хотя и был чуть широковат в плечах. Ткань добротная, шерсть… если мне не изменяет зрение с ШЁЛКОМ!

— «Сколько ж она стоит?» — пронеслась у меня мысль. Однако, должен признать, в нём я выглядел представительно. Я застегнул его на медные пуговицы, подпоясался широким кожаным поясом, на который повесил саблю в ножнах. Если уж идти в Кремль, то пусть все видят, что я не просто лекарь. Хотя, вряд ли мне позволят ходить с ней по Кремлю. Но даже это не остановило меня.

Вскоре я спустился вниз. В трапезной уже накрывали завтрак, но аппетита как такого не было. Наверное, сказывалось, что меня ждёт непростой день. Всё-таки Кремль. Великий князь. Мария Борисовна. Было ощущение, что я скоро прикоснусь к чему-то нереальному.

— Митрий! — окликнул меня Ярослав, стоило мне войти в трапезную. Он был весел и бодр, в отличие от меня. — Ты уже готов? Дядя Василий велел передать, чтобы ты был у ворот к полудню. Лошадь тебе подготовят.

— Готов, — садясь напротив него ответил я.