Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

Оркестр заиграл государственный гимн, хор спел, собравшиеся поднялись и положили руки на сердца. Ладонь Северина коснулась тусклого золота нитей, которыми на кунтуше было вышито очертание Мамая. Глаза бежали рядами людей. Возможно, Панько был прав — если привести доказательства заговора перед всем панством, есть шанс быть услышанными...

Хор умолк вместе с оркестром. Последние звуки прокатились под куполом и зал зашуршал, усаживаясь поудобнее. На трибуну взошел католический архиепископ Марьян Дубровский — по традиции каждого гетмана рукополагал глава его конфессии. Архиепископ пространно, с длинными цитатами на латыни, говорил о святости Бога и власти, о самоотверженности и служении, о подлостях и преступлениях, о мудрости и справедливости, и так еще много тягучих минут, пока на трибуне его не сменил невысокий человек в белом — Иаков Яровой. Его появление было встречено овациями, не в последний раз благодаря тому, что речь архиепископа наконец кончилась.

Северин аплодировал и рассматривал Иакова, не похожего ни на Николая, ни на Ярему Яровых. Тот почтительно стал на колено; архиепископ благословил и положил на плечи золотую цепь гетмана. Под новую волну оваций Яровой поднялся и положил правую руку на Библию. Зачитал клятву хорошо поставленным голосом, который был слышен во всем зале — удивительно для такого небольшого мужчины. Видимо, мощный бас является родственной чертой Яровых, решил Северин.

После присяги к Якову приблизились маршалки Советов. Торжественно объявили уважаемому панству о результатах голосования и несомненной победе Ярового, после чего маршалок Красного совета, мамуловатый и потный, с поклоном передал Якову гетманскую печать; маршалок Черной, хромой и седой, протянул гетманскую булаву. Зал бушевал аплодисментами, когда новый гетман поднял булаву над головой, загорелись камеры репортеров. Овации продолжались минуту, потом стихли: началась речь.

— Моя мечта сбылась, — сказал Яков Яровой. — Теперь я могу осуществить мечты украинцев и уверяю уважаемых присутствующих, что сделаю это. Даю слово! Многие изменения ждут нас впереди. Своим первым приказом я докажу, что ожидание не было напрасным, а голоса, отданные за меня, стали правильным решением.

Гетман поднял печать над головой.

— Эта печать принадлежала самому Богдану! Ею Хмельницкий скрепил важнейшие документы нашего государства, один из которых – провозглашение Украинского Гетманата. Печать, изменившая историю! Историю не только нашей страны, но и всей Европы, Яков сделал паузу, пока аплодисменты не утихли. — Но она также подтвердила документы, которым лучше не существовать. Их было немало, позорных и досадных, но сейчас, дамы и господа, я имею в виду один из приказов Тимиша Хмельницкого. Он был достойным сыном отца своего! Мы благодарны ему за развитие страны и многие свершения, а особенно достойное настоящего государственника отречение булавы перед лицом смерти и приказ выбирать нового гетмана среди достойных. Но самая известная его грамота приобрела печально известность...

Иаков сделал паузу, чтобы все поняли, о чем сейчас пойдет речь.

— Больной вопрос Серого Ордена смущает всех. Это уже не первый раз — напомню, что вотумы недоверия против характерщиков пытались выдвинуть трижды: в тысяча семьсот тридцатом, тысячу семьсот восемьдесят шестом и тысячу восемьсот двадцать девятом. Ни одна из этих попыток не собрала кворума. Но времена меняются. Впервые в истории Красный совет и Черный совет успешно проголосовали за недоверие к Серому Ордену! Как ни печально мне признавать, они имели на то немало резонов. За последние месяцы нам открылась горькая правда, и несмотря на нежелание разрушать привычную картину мира пора принять ее: волчьи рыцари опозорили себя. Люди больше не верят сироманцам. Наверное, каждый из вас страдал вопросом — нужны ли они сегодня государству? У меня есть ответ.

В зале воцарилась мертвая тишина. Никто даже кликнуть не решался. Многие смотрели не на гетмана, а на волчьих есаул. Северин замер, сверля глазами фигуру в белом.

– Вы знаете, что я сам из сироманского рода. Мой дед - один из Совета Семих. Мой отец был характерником, – голос Якова вздрогнул. — Теперь вы ждете, что я вспомню своего брата... Но недавно я больше не имею брата. Из-за моей твердой позиции по вопросу характерщиков он пытался убить меня.

Охота прокатилась по рядам.

— Серый Орден перешагнул последнюю черту! – продолжил гетман громче. — Ведь покушение на кандидата государственная измена!

— Что ты несешь? — закричал Николай Яровой, спрыгнув с места. — Что ты, говно малыш, несешь?

Зал возмущенно заговорил. Совет Семь мигом окружили гвардейцы.

— Мне трудно говорить это, — продолжал Яков, несмотря на дедов демарш. — Но родной брат, который хотел убить меня, теперь ожидает приговор в тюрьме.

Забелая оглянулась и посмотрела на него. Северин понял, какой адрес она назвала.

– Уважаемые господа, слушайте мой первый приказ, – Яков поднял булаву вверх. — Я, гетманской волей, поддерживаю вотумы недоверия Красному и Черному советам! За государственную измену я отзываю грамоту, дарованную Тимишем Хмельницким Серому Ордену, отменяю и запрещаю его службу государству, забираю все права и привилегии волчьих рыцарей и объявляю их деятельность вне закона!

Северин почувствовал, что его сейчас истощает.

– Стойте! Так нельзя, – вскочил Панько. – Дайте нам слово защиты! Мы имеем право!

— Слово защиты вы получите в суде. Каждый сероманец ответит перед законом за свои деяния. Стоит! Приказываю арестовать волчьих есаул, - закончил гетман.

Гвардейцы подняли ружья; в ответ Данилишин, Басюга, Яровой и Колодий выхватили сабли. Через мгновение двое гвардейцев перешли на сторону Совета Семерых — это были назначенцы, чьи ружья теперь смотрели на других гвардейцев.

– Не занимай!

Загудело от криков. Соседи есаула бежали со своих мест, загорались камеры газетчиков. Проходы заполнили десятки вооруженных мужчин в черных униформах с белыми крестами — рекой они стекались к характерникам и становились вокруг гвардейцев с ружьями наготове.

— Сложите оружие!

– А вы еще кто такие? — проревел Николай Яровой.

— Это новый отряд Тайной Стражи, борзые Святого Юрия. - ответил из зала незнакомый Северину человек. — Они имеют право арестовать вас и вооружены серебряными шарами. Поэтому подчинитесь, господа, не усугубляйте положения.

— Да черта с два мы подчинимся твоим вылупкам, Кривденко, — даже в это время Данилишин оставался верен себе и капюшон не сбросил.

– Выслушайте наши доказательства! — закричал Панько, размахивая бумажками, как флаг. — Тайная Стража и Православная Церковь умышленно провели кампанию по дискредитации Ордена! Нас оболгали!

— Вас арестовали! — прервали его воины с белыми крестами. —