Старая школа рулит - Дмитрий Ромов

случае, я бы предложил тапасы с морепродуктами и сардинское Верментино. У нас сегодня просто чудо-промоушн. Очень советую. Тапасы плюс «Марко Дзаната». Всё вместе за пять тысяч. Специальное предложение. Восхитительно свежее, морское, минеральное, со вкусом бриза, с идеальной кислотностью и прекрасным балансом.

— Нам подходит, — кивнул я, успев пролистать меню, цены в котором стартовали от шести тысяч за бутылку.

— Отличный выбор, просто замечательный!

Официант убежал, а Катя откинулась на спинку изогнутого дивана, оказавшись ко мне вполоборота. Раздался щелчок и сверху полилась тихая музыка.

— Хорошо в вине разбираешься? — спросил я.

— Попей с моё, — подмигнула она и засмеялась. — Этот сомелье…

— Кто?

— Ну, официант, он самый бестолковый здесь. Сейчас целый час ждать будем. Ладно…

Но официант, вернее, сомелье не подкачал, появился быстро. Он принёс небольшое блюдо с микроскопическими бутербродами и бутылку вина. Поставил бокалы, открыл бутылку, плеснул на донышко в её бокал.

— Нормально, — кивнула Катя, покрутив бокал и отпив. — Разливай. Ну-ка, второгодка, скажи, нравится?

— Учитывая, что обычно я пью лимонад, да, — усмехнулся я.

— О, так мы тебя сегодня лишим невинности! Совратим и обратим.

Я, естественно, только пригубил, а вот моя бывшая жена, не притронувшись к довольно вонючим тапасам, сразу оглоушила бокал, напрочь позабыв о минеральности, кислотности и всём остальном, обещанном сомелье.

— Ну что, Катя, — усмехнулся я, — ты как до жизни такой докатилась?

А Катя уже поплыла, и рот у неё растянулся от уха до уха, реагируя на алкоголь. Я смотрел на неё, и она не вызывала у меня ни боли, ни гнева. Это было странно, было просто никак. Просто то, что я видел перед собой, мне не нравилось.

— Да, — махнула она рукой. — Жизнь промчалась, будто и не было ничего. Прокатилась, понеслась и всё под откос. Так что ты смотри в оба.

Вино растекалось по крови и Катю крыло всё сильнее.

— Ну, а что муж?

— Муж? — захохотала она. — Объелся груш. Нет у меня мужа. Век бы его не видела. Он свой член в каждую дырку в этом городе засунул. Понимаешь? В каждую. Ага.

Она кивнула, подтверждая сказанное и снова заржала.

— Ну, так же не всегда, наверное было.

— А в том-то и прикол, что всегда. А ещё прикол в том, что жена-то я граж-дан-ска-я! Вот захочу, и всё его барахло себе заберу. Наливай давай, не видишь, бокал пустой. М-м-м… какой же ты симпатяга.

Она выпила и на какое-то мгновение замолчала.

— Но если честно, он мне всю жизнь испоганил. Вот прям всю! От начала и до конца. Но содержит, правда платит ежемесячно. Боится, что если сразу много денег даст, я всё тут же и пропью. И окочурюсь. Прикинь?

— А давно ты подбухиваешь? — кивнул я.

— Давно! Тебя не спросила!

Из расслабленно-весёлой и радостной она вдруг сделалась сердитой и хмурой.

— Я его убить хочу, — понизив голос прошептала она. — Каждый день читаю новости и всё жду, что его убили или посадили. Но нет! Жив, сука! Не могут дотянуться до его жирной шеи. Ссут! Или ссат! Как правильно?

— А есть за что?

— Что⁈

Она уставилась мне прямо в глаза.

— Ты дурак что ли? Да на нём клейма ставить негде. Если бы я только не боялась…

Она помотала головой и замолкла, тупо уперевшись взглядом в бутылку.

— А чего ты боишься?

— Есть чего. У него руки длинные. А на мне, между прочим, столько всего записано! Активы, бл**ь. Вот он меня и посадил на цепь. Звонит постоянно, проверяет! Где я и с кем я! Даже домой довозит. Продукты присылает. Винишко.

— Спаивает тебя?

— Заткнись, сопляк! Делает мою жизнь сносной. Хотела к дочери уехать, а он говорит, нельзя, политическая ситуация.

Я посмотрел на часы.

— Чё? — пьяно спросила она и сама подлила себе вина. — Тоже бросить желаешь?

— Кать, хватит уже. Ты вон нарезалась, как сапожница!

— Ой, вот только не надо, как мой…

Она осеклась.

— Что? Как твой первый муж говорить?

Она даже протрезвела, мне кажется. Нет, раньше, в мои времена, она не бухала, конечно, но пару раз было, я это помнил хорошо. И она, похоже, на всю жизнь запомнила, как я её прорабатывал потом.

— Какой первый муж? — испуганно спросила она и оглянулась.

— Не знаю какой, которого убили. Ты же вчера мне рассказывала про него.

— Я⁈ — в растерянно замотала она головой. — Нет. Ты попутал чего-то.

— Попутал? Ну-ну. Откуда я знать-то могу, если ты даже детям своим про него не говорила. А что с Ваней случилось, со старшим?

— С каким Ваней?

— Да блин, Катя, не тупи.

Она хлебнула из моего бокала.

— Хватит пить говорю!

От бутылки ничего уже не осталось.

— Ванечка под машину попал, — опустила плечи она. — Я тогда выпила немножко и…

Она тихонько заплакала.

— А почему могила такая неухоженная? Мужик же богатый у тебя.

— Я тогда не бухала. Очень редко. Только, когда уже терпеть не могла.

— Могила почему заброшенная?

— А, — безвольно махнула она рукой. — Ник сказал, что на чужое отродье деньги тратить не будет.

— Вот мудак, — покачал я головой.

— Да, — развела она руками. — Мудак. Мы с Серёгой-то моим не спали последние полгода. Он меня выгнать собирался. Видел натуру мою гнилую.

— Ты дура, Катя? Когда он тебя выгнать-то собирался?

— Да мне же Никитос всё рассказывал. Серёга с ним делился. А я не хотела, чтоб он меня бросил, ну и кобенилась. Скандалы там закатывала и всё такое…

— Почему ты мужу не сказала об этом? Идиотка!

— Полгода нервотрёпка длилась, то уйду, то вернусь. А потом Ник меня подарками забрасывать начал. Ему там бумажки нужны были, вот он и кружился вокруг меня… А я-то сначала просто, чтоб Серёга приревновал хотела, а потом и понеслось. Коготок увяз, всей птичке кабздец. А он всё не ревновал никак. Верил своему дружбану. Да только уж поздно было. Дурак. У него типа принципы были. А у Ника принципов не было. И сейчас нет. Но только Ванечка от Никиты был. Я подробно помню тот момент, могу в деталях…

— Не нужно подробностей, —