Усадьба «Медвежий Ручей» - Алла Белолипецкая

– Пора! – сказала Агриппина.

Иван стиснул зубы и покрепче прижал к себе Эрика. А потом распрямил спину и ровным шагом двинулся к жёлто-оранжевой световой промоине. Ему казалось, что ладанка у него на груди ритмически подёргивается, будто обладая пульсом. Но это вполне могло стучать, усиленно разгоняя кровь, его собственное сердце.

И в последнем он абсолютно уверился в тот момент, когда увидел её.

Наверняка он заметил Зину раньше, чем она его: у Ивана Алтынова, привыкшего высматривать своих голубей в небе, зрение было необычайно острым. Его подруга детства шла к усадебной ограде: в каком-то поблёкшем платье и в белой шляпке, держа над головой зонтик от солнца. Иванушке понадобилось секунды две или три, чтобы понять: на ней было её любимое розовое платье, которое она надевала совсем недавно, на богослужение по случаю праздника Преображения Господня. Иван помнил, где она стояла в тот день в храме: почти напротив царских врат. Помнил, как он смотрел на неё сзади и чуть сбоку. И как в церкви пахло яблоками – сильнее, чем ладаном. Но, хоть с того дня минуло меньше двух недель, розовое платье Зины каким-то образом успело выгореть почти до белизны. А сама она очутилась не у царских врат в живогорском храме Сошествия Святого Духа, а возле пролома в чугунной ограде этой адской усадьбы.

И сейчас рядом с девушкой, которую Иван Алтынов любил, брели трое каких-то мужиков, один – с охотничьим ружьём-двустволкой в руках. Присутствия людей с внешней стороны ограды все они пока что не замечали.

Всё это Иван отметил, продолжая идти вперёд. Он даже шага не сбавил.

Он слышал, как у него за спиной что-то говорит Агриппина. Однако ни одного её слова он разобрать не мог. Он ощущал, как Эрик заворочался у него на руках: котофей тоже обладал превосходным зрением и наверняка углядел подругу своего хозяина, к которой питал самую нежную привязанность. И даже господин Воздвиженский подал голос: выкрикнул какое-то предостережение, обращаясь то ли к Ивану, то ли к своим знакомцам, коих он заприметил на территории усадьбы.

Ничто из этого не имело значения: Иван Алтынов просто шагал вперёд.

И тут Зина, которая только что шла, глядя себе под ноги, внезапно подняла голову. Даже с такого расстояния Иванушка увидел, как с лица её сбежала краска и как Зинины губы разошлись в подобии буквы «О». Девушка отбросила зонтик, оттолкнула одного из мужиков, который оказался у неё на пути, и опрометью помчала к пролому в ограде. На бегу она кричала что-то, почти наверняка – слово «нет». И всё время протестующе взмахивала руками. Поэтому-то, вероятно, и не устояла на ногах – запуталась в собственных юбках, которые она не придерживала.

Иван увидел, как Зина растянулась на траве – проехавшись по ней ладонями и едва не пропахав землю носом. И купеческий сын при виде этого тоже перешёл с шага на бег – устремился к ней.

5

Агриппина Федотова видела всё, что происходило. А потому собиралась остановить Ивана Алтынова – не позволить ему завершить задуманный ею эксперимент. Ибо в благополучном его исходе она отнюдь не была уверена. И совсем не хотела, чтобы жених её Зинуши погиб, – сгорел заживо, – у той на глазах. Уж Агриппина-то Ивановна не испытывала сомнений насчёт того, какие чувства эти двое друг к другу питают!

Именно она несколько дней назад написала письмо в Медвежий Ручей своей старой знакомой Наталье Полугарской (старой во всех смыслах слова). Сообщила, что скоро туда прибудет Зина, и между делом упомянула, что у той имеется жених: сын купца-миллионщика, пропавшего без вести. Так что вскоре купеческий сын Иван Алтынов станет полноправным обладателем громадного фамильного состояния. Упомянула об этом Агриппина не без умысла: знала, что Наталья Степановна с возрастом не утратила присущей ей алчности. И, обращаясь к ней с просьбой дополнительно присмотреть за внучкой, Агриппина Ивановна прозрачно намекнула: Зинин жених потом в долгу не останется. На свою сватью, Варвару, Агриппина Федотова не особенно рассчитывала. Не было в той ни должного ума, ни надлежащей твёрдости.

И что, спрашивается, сотворила старая дура Наталья? В самый неподходящий момент, когда исчезла невесть куда её невестка Варвара, отправилась на богомолье. А Зину, оставшуюся на её попечении, бросила в усадьбе. Всё, что Наталья догадалась сделать, так это отправить Агриппине телеграмму в Живогорск. И поделиться своими подозрениями насчёт того господина и его планов относительно Зины. Только вот её телеграмма пришла лишь нынче утром – когда затеянное господином этим действо уже вовсю разворачивалось.

Впрочем, старая дура ещё получит своё. Уж она, Агриппина, об этом позаботится! Но вот проявить заботу о собственной внучке и её душевном покое она не смогла: Иван Алтынов, не слушая ничего, помчал вперёд – к светящемуся входу в усадьбу, к Зине, которая с размаху шмякнулась на землю.

Впрочем, Зинуша тотчас же вскочила на ноги, даже не поморщилась – хоть наверняка крепко ушиблась. И вновь устремилась к усадебной ограде, на сей раз – придерживая юбки одной рукой. Характера ей было не занимать – даром, что ли, она приходилась внучкой Агриппине Федотовой!

– Иван Митрофанович, вернись! – повторно крикнула Агриппина.

Пожалуй, она и сама, невзирая на годы, пустилась бы вдогонку за купеческим сыном, чтобы его задержать. Да вот беда: произнесённый им заговор никому не позволил бы чинить ему препятствия. Остановиться он мог только сам. Однако делать этого явно не собирался.

Зина мчалась к ограде с одной стороны, Иван – с другой, и всё, о чём Агриппина могла думать: лишь бы первым добежал купеческий сын, а не её внучка.

И это исполнилось.

Иван Алтынов оказался в проломе между чугунными прутьями ограды, когда Зине оставалось до него не менее десятка саженей. Крика своей внучки Агриппина не услышала, но будто кожей его ощутила – таким холодом её пробрало.

Однако кричала Зина зря. В тот момент, когда купеческий сын должен был пройти (или не пройти) сквозь раскалённую стену, окружившую Медвежий Ручей, его вдруг что-то швырнуло обратно. Вернее, это в первый момент Агриппине померещилось, будто его швырнуло. На деле же некая сила плавно перенесла молодого человека в то самое место, где он стоял, повторяя слова заговора. И уже там опустила его на землю: уложила навзничь.

Зина при виде этого споткнулась и чуть было не упала снова. Но потом замерла на месте и козырьком прижала ко лбу ладонь: шляпку она ухитрилась потерять, пока бежала. И,