Инженер 2: Тульские диковинки - Алим Онербекович Тыналин

Еще двенадцать дней до сдачи. Успею.

В комнате разделся, рухнул на кровать. Мгновенно провалился в сон.

Проснулся на рассвете, как обычно. Умылся, оделся, вышел в горницу. Матрена Ивановна уже хлопотала у печи, пахло свежим хлебом и чем-то сладким.

— Доброе утро, Александр Дмитриевич! — поздоровалась она. — Садитесь, завтрак готов.

На столе стояла чашка с молоком, тарелка с оладьями, горшочек с медом. Рядом ломоть свежего хлеба с маслом.

— Оладьи сегодня, — сказала хозяйка, накладывая еще два на тарелку. — На простокваше делала, пышные вышли. Медом полейте, вкусно будет.

Я сел, полил оладьи медом, начал есть. Действительно пышные, мягкие, сладкие. Запил молоком.

— Спасибо, Матрена Ивановна. Очень вкусно.

Она довольно улыбнулась:

— Кушайте, кушайте. Вы ж до поздней ночи вчера работали, я слышала как вернулись. Силы восстанавливать надо.

Доел быстро, поблагодарил, вышел.

На улице свежо, утро ясное, солнце только поднимается. Я быстро шагал на работу. По дороге встречались мастеровые, шедшие на заводы, кивали, здоровались.

Дошел до мастерской без четверти семь. Отпер, вошел. Станок стоял как вчера оставили, цилиндр лежал на верстаке.

Зажег лампу, хотя уже светало. Осмотрел цилиндр еще раз при дневном свете, работа вчерашняя вышла хорошая, поверхность ровная.

Через несколько минут пришел Семен, за ним Трофим.

— Доброе утро, Александр Дмитриевич, — поздоровался Семен.

— Доброе. Трофим Петрович, сегодня главная задача отлить заготовку для поршня. Чугун есть?

Трофим кивнул:

— Есть. Вчера приготовил — старый поршень от сломанного насоса переплавим. Чугун хороший, литейный.

— Отлично. Диаметр четыре вершка, высота два вершка. Вот чертеж.

Протянул бумагу с рисунком. Трофим изучил, кивнул:

— Понятно. К обеду отолью.

Ушел в кузницу, начал разжигать горн. Через открытую дверь было видно, как он укладывает уголь, раздувает мехами, подкладывает куски чугуна в тигель.

Пришли остальные, Филипп, Гришка, Иван. Все разошлись по местам, принялись за работу.

— Семен Михайлович, — сказал я, — сегодня делаем клапаны. Надо выточить из латуни. Четыре штуки, два на всасывание, два на нагнетание.

Достал чертеж клапанов, показал. Семен изучал внимательно:

— Седло клапана коническое, угол тридцать градусов. Тарелка тоже коническая, притереть надо будет. Диаметр два вершка. Работа тонкая.

— Справишься?

— Справлюсь. Латунь у нас хорошая, точить легко.

Мы принялись за работу. Семен отрезал кусок латунного прутка, зажал в патроне станка. Запустили водяное колесо, шпиндель завертелся.

Я встал рядом, наблюдал. Семен подвел резец к вращающейся заготовке, включил подачу. Резец коснулся латуни, металл мягче железа, резался легко. Стружка пошла золотистая, тонкая, закручивалась красивыми спиралями.

Семен работал уверенно, без суеты. Сначала обточил наружную поверхность, получился гладкий цилиндр. Потом отрезал нужную длину. Потом начал вытачивать конус, тарелку клапана.

Как он сказал, это тонкая работа. Угол должен быть точным, тридцать градусов. Иначе клапан не будет плотно прилегать к седлу, вода будет подтекать.

Семен менял угол подачи резца, поворачивал суппорт. Резец шел по заготовке под углом, снимая металл слоями. Постепенно образовывался конус.

Я стоял рядом, следил за углом. Взял угломер, простой инструмент, две планки на шарнире. Приложил к конусу, проверил, точно тридцать градусов.

— Правильно, — сказал я. — Продолжай.

Семен обточил конус до конца, отрезал деталь. Получилась тарелка клапана, латунная, блестящая, с коническим краем. Красиво.

— Теперь стержень надо приделать, — сказал Семен.

Взял тонкий латунный пруток, отрезал нужную длину. Нарезал на конце резьбу, вращал пруток в тисках, водил плашкой. Резьба получилась ровная, мелкая.

Просверлил в центре тарелки отверстие, нарезал внутри резьбу метчиком. Вкрутил стержень, затянул. Клапан готов.

— Один готов, — сказал Семен. — Еще три таких же сделаем.

Работа пошла быстрее, первый клапан дал опыт, последующие делались быстрее. К обеду все четыре клапана лежали на верстаке, одинаковые, ровные, блестящие.

Трофим вышел из кузницы, позвал:

— Александр Дмитриевич! Поршень готов!

Я подошел. На земле возле кузницы лежала форма, две створки из глины, внутри отпечаток будущего поршня. Форма дымилась, глина еще горячая.

Трофим осторожно раскрыл створки. Внутри лежал поршень чугунный, темно-серый, круглый. Еще горячий, от него шел жар.

— Вот, — сказал Трофим с гордостью. — Диаметр четыре вершка, как надо. Высота два. Отливка чистая, раковин нет.

Я присел, осмотрел. Действительно, отливка хорошая. Поверхность ровная, без пузырей, без трещин. Чугун плотный, литейный.

— Отлично, Трофим Петрович. Как остынет, на станок поставим, обточим до точного размера.

— К вечеру остынет.

Часы пробили двенадцать. Обед.

— Все свободны на час, — объявил я.

Работники разошлись. Я тоже вышел, пошел домой. Матрена Ивановна кормила вкусно. Грибной суп, картошка с салом, хлеб. Быстро поел, вернулся в мастерскую.

Семен уже сидел у верстака, делал седла для клапанов. Выпиливал из медного листа кольца, сгибал их конусом, паял.

Я проверил клапаны, которые сделали утром. Взял один, осмотрел конус. Поверхность гладкая, но не идеально гладкая, есть мелкие риски от резца. Надо притереть.

Притирка это финальная обработка. Берешь мелкий абразив, толченый кирпич или наждак, смешиваешь с маслом. Намазываешь на поверхность, трешь деталь о деталь. Абразив снимает мельчайшие неровности, поверхность становится идеально гладкой.

Взял кирпич, раздробил в порошок, смешал с маслом. Получилась серая, густая паста. Намазал на конус клапана, прижал к седлу, начал вращать. Крутил то в одну сторону, то в другую. Паста скрипела, скрежетала.

Через несколько минут вытер, посмотрел. Конус стал матовым, ровным. Приложил к седлу, прилегает плотно, без зазоров. Хорошо.

Притер все четыре клапана. Работа кропотливая, но необходимая. Клапаны должны закрываться герметично, иначе насос не будет держать давление.

К вечеру поршень остыл. Трофим принес его в мастерскую, положил на верстак. Тяжелый, пудов на пять.

— Семен Михайлович, зажимаем поршень, обтачиваем, — сказал я.

Мы вдвоем подняли поршень, установили на станок. Зажали в патроне, проверили, держит крепко. Запустили станок.

Взял резец, подвел к вращающемуся поршню. Чугун резался труднее латуни, металл твердый, хрупкий. Резец визжал, искры летели во все стороны. Стружка шла короткая и ломкая.

Я вел резец осторожно, снимая тонкие слои. Нельзя снять много, поршень станет слишком мал, не будет плотно ходить в цилиндре. Нельзя оставить большим, заклинит.

Обточил по всей длине. Остановил станок, вытащил поршень. Взял цилиндр, попробовал вставить поршень внутрь.

Не входит. Слишком туго. Надо точить еще.

Снова зажал, снова обточил. Еще раз проверил, входит, но с трудом. Еще немного.

Часы пробили восемь. За окном стемнело. Семен зажег лампы, расставил вокруг станка. Остальные работники уже ушли.

Еще проход резцом. Еще проверка. Теперь поршень входит в цилиндр, но идет с натугом.

— Надо притереть, — сказал Семен. — Как клапаны, только дольше.

Взял толченый кирпич с маслом, намазал на поршень. Вставил в цилиндр, начал двигать туда-сюда. Медленно, с усилием. Абразив скрипел, скрежетал. Паста чернела, снимая металл.

Семен встал напротив, взялся за