Инженер 2: Тульские диковинки - Алим Онербекович Тыналин

Баташев барабанил пальцами по столу, задумчиво. Смотрел в окно, на цеха, где работали люди. Потом перевел взгляд на меня:

— Насос мне очень нужен, господин капитан. Очень. Производство расширяю, котлов ставлю больше. Воду надо подавать постоянно, много. Сейчас рабочие ведрами таскают из колодца, время теряется, спины гнут. Насос поставлю, все быстрее пойдет.

Он встал, подошел к окну, сложив руки за спиной:

— Сидоров обещал, не сделал. Вы обещаете две недели. Верить или нет?

Я тоже встал:

— Степан Федорович, я понимаю ваши сомнения. Но посмотрите на факты. Я уже пару дней в должности. Уволил двоих воров, навел порядок в мастерской, чиню оборудование. Работаю, а не пью. Это что-то значит?

Баташев обернулся, усмехнулся:

— Значит. Мне уже докладывали про вас, круто взяли, говорят. Сразу в бараний рог. Двоих выгнали, остальные теперь как шелковые работают. Это хорошо.

Он вернулся к столу, сел, налил себе воды из графина, выпил. Поставил стакан, посмотрел на меня:

— Хорошо, господин Воронцов. Дам вам материалы. Три пуда меди, два латуни, двадцать аршин кожи. Взаймы, под расписку. Но условие, насос мой делаете первым. Ровно через две недели привозите готовый насос сюда. Я лично проверю. Если работает как надо, считаем долг погашенным. Если не работает или привезете позже, возвращаете материалы и задаток.

Я кивнул:

— Согласен.

Баташев протянул руку через стол:

— По рукам.

Я пожал его руку. Рукопожатие крепкое, купеческое, с нажимом. Рука широкая, в мозолях, видно, что человек, знаком с молотом и горном.

— По рукам, — подтвердил я.

Баташев отпустил мою руку, повернулся к приказчику:

— Степан Кузьмич, дай капитану три пуда меди листовой, два пуда латуни прутковой, двадцать аршин кожи выделанной. Запиши в расход. Капитан даст расписку.

— Слушаюсь, Степан Федорович.

Баташев достал из ящика стола чистый лист бумаги, перо, чернильницу. Придвинул ко мне:

— Пишите расписку. Что получили материалы взаймы, обязуетесь вернуть после получения казенной поставки.

Я взял перо, обмакнул в чернила, начал писать аккуратным почерком:

«Я, нижеподписавшийся, инженер-капитан Александр Дмитриевич Воронцов, смотритель насосно-гидравлической мастерской города Тулы, получил от купца Степана Федоровича Баташева взаймы следующие материалы: медь листовую три пуда, латунь прутковую два пуда, кожу выделанную двадцать аршин. Обязуюсь вернуть полученные материалы после получения казенной поставки, но не позднее двадцать четвертого июня тысяча восемьсот пятьдесят шестого года. В обеспечение обязательства изготовлю и поставлю водоподъемный насос согласно заказу от октября тысяча восемьсот пятьдесят пятого года к двадцать четвертому мая тысяча восемьсот пятьдесят шестого года.»

Дописал, просушил чернила, подписался. Дата десятое апреля тысяча восемьсот пятьдесят шестого года.

Протянул бумагу Баташеву. Тот внимательно прочитал, одобрительно кивнул:

— Грамотно написано. Видно, что офицер, образованный человек. — Достал печать, оттиснул на бумаге. — Вот и ладно. Степан Кузьмич, проводи капитана на склад, выдай материалы. Телегу дай, чтобы довез до мастерской.

— Будет сделано, Степан Федорович.

Баташев встал, я тоже. Он обошел стол, подошел ко мне:

— Господин Воронцов, скажу честно. Если сделаете насос как надо, в срок, буду еще заказывать. И знакомым купцам порекомендую. У меня связей много, всем насосы нужны, для фабрик, для домов, для бань. Работы хватит. Но если подведете, как Сидоров, больше дел не будет. Понятно?

— Понятно. Не подведу.

— Вот и хорошо. Идите, Степан Кузьмич проводит.

Я поклонился, вышел из конторы. Степан Кузьмич повел меня к складу.

На складе пахло металлом, маслом, деревом. Медные листы лежали штабелями, аккуратно сложенные. Латунные прутки связаны в пучки. Кожа рулонами на полках.

— Вот, — сказал приказчик, показывая. — Медь лучшая, уральская. Латунь тоже хорошая, без примесей. Кожу сами выделываем, для ремней самоварных.

Он позвал двоих грузчиков, крепких мужиков в фартуках. Те начали грузить материалы на телегу. Медные листы тяжелые, клали осторожно. Латунные прутки связали веревкой. Кожу свернули рулоном. Телега осела под тяжелым грузом.

Степан Кузьмич записывал в тетрадь:

— Медь листовая, три пуда ровно. Латунь прутковая, два пуда. Кожа двадцать аршин. Выдано капитану Воронцову десятого апреля.

Закрыл тетрадь, кивнул грузчикам:

— Довезите до мастерской на Заречной, дом двенадцатый. Помогите разгрузить, телегу верните.

Грузчики кивнули. Один взялся за уздцы, повел лошадь, другой пошел рядом. Телега покатила к воротам.

Я пошел следом. Степан Кузьмич проводил до ворот, сказал на прощание:

— Ну, с Богом, Александр Дмитриевич. Ждем насос двадцать четвертого. Не подведите хозяина.

— Не подведу.

Телега выехала на улицу. Я шел рядом, руки за спиной. Грузчики молчали, только телега поскрипывала.

Теперь главное работать не отвлекаясь. Доделать станок, начать точить детали, собрать насос, проверить, довести до совершенства.

Глава 13

Станок

Телега с материалами медленно катила по улицам, грузчики шли рядом, придерживая поклажу. Я шагал следом, руки за спиной. Солнце клонилось к закату, тени удлинялись.

Через двадцать минут добрались до мастерской. Грузчики завернули во двор, остановили телегу у дверей. Я распахнул двери.

— Заносите внутрь, на склад.

Они начали разгружать. Медные листы тяжелые, несли вдвоем, осторожно. Латунные прутки связаны веревкой, клали на верстак. Кожу рулоном положили на полку.

Семен все еще стоял у станка, проверял сделанную работу. Услышал шум, обернулся. Увидел материалы, подошел, глаза загорелись:

— Это от Баташева?

— От него. Три пуда меди, два латуни, двадцать аршин кожи. Взаймы, под расписку.

Семен взял медный лист, повертел в руках, поднес к свету:

— Отличная медь! Чистая, без примесей! На такой работать одно удовольствие!

Трофим тоже подошел, осмотрел латунь:

— И латунь хорошая. Ковать легко будет.

Грузчики закончили разгрузку, вышли во двор. Я дал каждому по двугривенному на чай. Они поклонились, поблагодарили, уехали с пустой телегой.

Я закрыл дверь, повернулся к работникам:

— С завтрашнего дня начинаем работу над насосом Баташева. Станок доделываем за три дня, потом точим цилиндр. Семен Михайлович, ты со мной работаешь. Трофим Петрович, готовь кузницу, крепеж ковать придется. Филипп, разбери все детали старых насосов, разложи по типам, может что пригодится.

Все кивнули.

Часы на каланче пробили шесть.

— На сегодня все. Расходимся.

Работники собрали инструменты, надели верхнюю одежду, разошлись по домам. Семен ушел последним, на прощание сказал:

— Завтра с утра приступим, Александр Дмитриевич. Станок доведем до ума.

Я остался один. Обошел мастерскую, проверил, все ли на местах, материалы уложены правильно, инструменты убраны. Погасил лампу, вышел, запер дверь на замок.

Постоял во дворе, посмотрел на небо. Вечерело, первые звезды появлялись. Прохладно, пахло речной водой, дымом из труб.

Вспомнил о коляске. Надо решить вопрос с гостиницей, сегодня же. Завтра некогда будет, работа начинается серьезная.

Пошел по Заречной улице к центру. Мимо домов мастеровых, мимо дворов с сараями. Где-то лаяла собака,