Другая жизнь. Назад в СССР. - Михаил Васильевич Шелест

Однако, Громов обрадовал меня ещё и тем, что завтра он принесёт вертушку, и пять дисков.

- Это тот «Technics SL-1200»? – спросил Андрюха Тихонов. – Классная вертушка! А что за диски? Я что-то у тебя их не видел.

- А я их и не доставал. Не моё. Чего их запиливать? Джон меня, можно сказать, своей грудью вскормил, а я его диски пилить буду. Я помню, как он трепетно к ним относился.

- А Мишке, что, можно.

- Мишке можно. Джон, когда уезжал, сказал, что как только Мишка созреет до серьёзной музыки, так пласты ему и отдать. Просто ещё год назад они ему были не нужны.

- Так что там за диски-то? – снова спросил Тихонов.

- А я и не смотрел, - пожал плечами Серёга Громов.

- Ни хрена ты, - стоик. Я бы точно не выдержал, - покрутил головой Сашка Витрюк. – Может, давай сейчас принесём, да заодно послушаем. У Джона лажовых концертов точно быть не могло.

- Ну, давай принесём, - снова пожал плечами Громов.

- Я тебе удивляюсь, - покрутил головой Тихонов и они ушли, но вскоре вернулись м коробкой в которой лежал проигрыватель дисков, коробкой с пластинками и коробкой с усилителем. Все три коробки были проклеены прозрачной клейкой лентой, к которой Громов даже не прикоснулся.

- Охренеть! - подумал я. – Вот это характер!

Первой поставили пластинку “The Dark Side of the Moon» группы Pink Floyd. Я даже не прикасался ко всей этой, вдруг свалившейся на меня, радости. Мальчишки всё расставили, разнесли колонки. Колонки были настолько офигительные, что для меня они была самая ценная ценность. И эти колонки сделал двенадцатилетний пацан! Всё своими руками. Даже диффузоры клеил сам из лавсана, который выпросили у моей мамы.

До меня вдруг только сейчас дошло, что это просто невероятное событие. Как и то, что он ремонтировал настоящую японскую бракованную, мать её, радиотехнику. Конечно, его спрятали так, что хрен когда мы его теперь увидим. И мать его спрятали, и отчима. Не живёт теперь в их квартире никто.

Как только зазвучала композиция «Speak To Me»[1], меня словно накрыло видеорядом, виденным «мной» на концерте группы. Конечно же это была память «моего второго я, но я ощущал её, как свою собственную.

Пирамида медленно вращалась и от неё во все стороны били лучи радуги. Потом из груди девушки вылетела звезда и развернулась в цветущий фантастический сад и всё вдруг смыла волна, превратившаяся в бегущих зайцев и в планетную систему. Откуда-то я знал, что эта композиция включает в себя фрагменты основных музыкальных тем и звуковых эффектов альбома. Но я не думал об этом. Я растворился в музыкальных и визуальных эффектах.

- Вот тебя накрыло, - услышал я «предка», когда пришло время менять прослушиваемую сторону.

- Вот облом, - проговорил я. – Это ты где-то на концерте был?

- Не был я на концерте Пинк Флойда. Это тебя просто накрыло. Это глюки, Миша! Тебе можно в аниматоры идти. Это же надо, что ты там насочинял.

- То есть, насочинял? – удивился я.

- Да, то и есть. Это тобой выдуманные образы. Представляю, каких видений ты на Жана Мишеля Жара насочиняешь. Кхе-кхе… Когда он напишет свой «Oxygne». Пока его эксперименты слух меломана не радуют.

- Отстань, не мешай. Вот это музыка!

Я снова погрузился в волшебные звуки[2] Pink Floyd. Раньше я ничего не слышал из этой группы и теперь я в неё просто влюбился.

Моё «осоловевшее» лицо оценили и ребята, немного поиздевавшись надо мной. Но не сильно. Витрюк не сильно бредил музыкой. Он был футболистом и больше времени уделял спорту, чем музыке, поэтому он успел поставить на кухне электро-чайник и вскипятить его. А потому мы наполнили себе кружки и продолжили слушать диски. Следующим выбрали пластинку группы Deep Purple – «Machine Head»[3]. Этот концерт я слышал и он у меня даже был записан на плёнку, но в моно версии. Стерео концерт звучал просто отпадно. Особенно через Жековские колонки. Мысленно я пищал от радости.

Потом мы послушали «Red Rose Speedway» Пола Маккартни, а потом пришла мама и, хотя мама и пыталась задержать их, обещая напечь блины, ребята ретировались.

- Что это у тебя за шум такой? И что это за магнитофон, клонки? Проигрыватель какой? Нерусский, что ли?

- Это Женька Дряхлов, оказывается, мне оставил, когда уезжал в свой интернат. Просто я тогда был ещё маленький.

- А, ну да… Твой папа что-то говорил такое. И Семёныч ему много чего передал , когда уезжал. Надо же! Текникс… Это же Япония, кажется. Я в журнале «Радио» видела такой. Ладно! Как себя чувствуешь? Голова не болит?

- Сегодня ещё не болела. Ходил? Зарядку делал?

- И ходил, и делал, и пресс качал и спину, и руки, и приседал.

- Не врёшь?

- Вот тебе крест, - перекрестился я.

- Смотри, привыкнешь креститься, напугаешь своего комсорга.

- Громов Серёжка обещал подтянуть меня по главным предметам.

- Да? Это хорошо! А то я уже репетитора хотела нанять. А ты готов заниматься?

- Готов. Да и профессор требовал.

- Любочка не приходила?

- Она же вчера была. Значит завтра будет…

- А-а-а… Хорошая девочка. Так бы и отдала бы тебя ей в мужья, если бы она не была такая старая. Такая умничка. И приготовит, и с тобой позанимается.

- Ха-ха, - подумал я. – Знала бы ты, чем мы тут занимаемся? Но тоже очень полезными нагрузками. И на психику, и на физику, и на химию… Главное, что буквально всё, Любочка записывала себе в журнал наблюдений. Научный подход… Ха-ха… Но уже с моего, на то, согласия. А что? Мне для науки ничего не жалко. Особенно с такой симпотяшкой. Как только ей со мной не «стрёмно»? Я ведь сейчас, прямо скажем, не Ален Делон. Строен, ха-ха, как высохший кипарис.

Хотя… Это мне просто помнится, какой я был атлет семидесяти трёх килограммов мышечной массы. Теперь я весил шестьдесят пять. Месяц назад – шестьдесят один. Ну, был я дрыщом. Но ведь набрал вес! И ни одной жиринки. Я ведь и раньше за шестьдесят пять выступал. Так что – нормально я выглядел. Натуральный блондин с