Дети, сотканные ветром. Часть 3 - Артём Ерёмин

Жаль недолго.

Аскольд выскочил перед самым носом, уйдя от столкновения Лев в последнее мгновенье, заметил вспышку сбоку. Повезло: комета по касательной прошлась по щиту.

В сумбурных метаниях Льву вдруг почудилось, будто устройство подо льдом не только притягивает огненные шары. Будто само время замедлилось под влиянием её гравитации. Первыш и его дружина с начала поединка затянули весёлую песню. Лев успел десяток раз упасть и встать, а «мусорщики» даже не дошли до второго куплета. Только кометы ничем не угомонить. Они порой не долетали до сетки купола, невидимая сила их разворачивала обратно в центр круга.

Дым верно учил Льва: с утратой первоначальной мощности кометам суждено летать над кругом восьмёрками. И чем реже они будут врезаться в купол, тем чаще капитанам придётся уклоняться от них.

Громкий выдох Аскольда и всеобщий стон арены подсказали, что лучшему молодому игроку на Осколках тоже приходилось нелегко.

«Всё же есть шанс», — смекнул Лев.

К этой же мысли пришёл и противник. Вскоре Аскольд стал чаще оказываться на пути. Если трубочист выбрал тактику выживания в круге, то всполох желал уничтожить противника как можно быстрей. Раз за разом он перенаправлял кометы во Льва, и того спасало лишь везение.

Лев перешёл к границе круга, чтобы видеть противника. Аскольд не отставал. Его погоня ограничила манёвренность трубочиста. Мальчик понял, что рано или поздно всполох загонит его под огненный удар.

Арена воем требовала действий, они не рассчитывали на долгий поединок.

— Хорошо катаешься! — окрикнул Аскольд. — Зря ты не хотел жить спокойно, слуга!

Лев оглянулся, ища опасность, которую подготовил для него Аскольд. И увидел, как комета едва не влетела во всполоха. Тот чудом увернулся, резко затормозив. Ледяные брызги из-под его коньков окатили лицо Льва. Будь у него закрытый шлем как у Мироновых, то он бы не ослеп на миг. Лев вслепую прикрылся щитом, и это спасло его от серьёзных повреждений.

Удар опрокинул на лёд. Парус потянул за собой, от боли и потери координации Лев не смог убрать тягу. Когда щит-перчатка сама сложила крылья, мальчик увидел перед собой нарисованные цвета трёх страт Собора. Он поднял голову и не сразу осознал, что находился за кругом.

Все кометы рухнули вниз и неподвижно дотлевали. Ничего не мешало красоваться Аскольду Миронову и принимать всеобщую похвалу.

— Всё кончено, слуга, — обратился он к поверженному сопернику. — Признаюсь, победа досталась не так легко, как я думал…

— ГРЯЗНАЯ ПОБЕДА! — могучий глас громыхнул по арене, и её ликование сошло на нет. — Что и следует ожидать от плода рода Миронова!

Зрители с недоумением озирались по сторонам. Никто не заметил, как новенький автоматон Могута потянулся, точно пробудившись ото сна.

— Какого беса, машина себе позволяет? — вспылил Аскольд.

Из-под корпуса механического старца сочилась тёмная масса. Декоративные детали отпадали сами собой.

Лев вертел головой, выискивая на трибуне Дыма. Уж он-то знает, что за чертовщина происходит после капитанского поединка.

За куполом среди онемевших зевак началось движение. Несколько мужчин, похожих друг на друга, ринулись к входу в купол, который оказался заперт. Один из мужчин достал из своего саквояжа непонятное устройство и кинул его в калитку. Чары гулко ударили, но металлическая сеть купола всего-навсего покрылась волнами.

— Кто ты такой?! — Аскольд с презрением обратился к ожившему Могуте.

— Я БОЛЕЗНЬ, ПОЖИРАЮЩАЯ ЭТО ОБЩЕСТВО! — неземным голосом ответил тот.

Человек снял фарфоровую маску старца, и за ней оказалась другая. Лев охнул, это чёрно-белое лицо преследовало его во снах. Он повернулся на трибуну, чтобы прокричать о помощи.

Вольноступ как раз отпер калитку и с парой крепких мужчин спешил на лёд. Тогда мир и поглотит тьма…

— Полагаю, вам будет спокойнее закончить честный поединок без зрителей, — предложил Миазм.

Его голос и бешеный стук собственного сердца убедили Льва в том, что он ещё существует. Мальчик вслепую с трудом справился с креплением нагрудника и скинул мешающий доспех, чтобы достать янтарь. Маленький огонёк занялся рядом с ростком. Лев испытал огромное облегчение, ведь он не ослеп.

Держа в ладонях огонёк, трубочист осветил место вокруг себя. Всё тот же лёд.

— Нет нужды прятаться, Лев, — донеслось из мрака. — Я не причиню тебе зла.

Лев не поверил и на всякий случай заскользил в противоположную сторону. Он уже хотел встать на коньки и нестись в поисках выхода или Вольноступа, как вдруг его прижали ко льду.

— Не трепыхайся, — тихо велел Аскольд. — И затуши свою безделушку, пока он не заметил её.

Лев подчинился.

— Мятежники, — шептал трубочист. — Они снова проникли в башню.

— Знаю. И это не какие-нибудь бунтовщики с Дальних краёв. Не каждый мятежник способен сотворить пространственный карман. Распутин говорил о такой волшбе. Вероятно, нам не выбраться отсюда самим.

— Почему?

— Пространство преломляется и все дела, — неуверенно ответил Аскольд. — Откуда мне знать, я не особо любил слушать учителей. Однако я точно знаю, что бежать к выходу бессмысленно.

— И что делать?

Чуть помедлив, Аскольд зло процедил:

— Дадим бой.

— Обойдёмся без лишнего сопротивления! Я вас вижу!

В десяти шагах от ребят пламя радугой взвилось над Миазом.

— Попался! — усмехнулся Аскольд.

Тело Льва пронзило множество игл. Лёд под ним дрогнул, и трещины устремились к человеку в маске. Острые глыбы подобно медвежьему капкану захватили Миазма. Огонь хлопнул и потух.

— Это его задержит, — прохрипел Аскольд в полной темноте. — Повезёт, если ноги