Железный лев - Михаил Алексеевич Ланцов

Требования немалые и за них приходилось платить. Например, видами…

— Лев Николаевич, рад вас видеть, — произнес подошедший стряпчий.

— И я вас, Виссарион Прокофьевич. Как вы добрались?

— Спасибо, хорошо.

— Ногу не растрясли? — кивнул Толстой на его правую заднюю конечность, которую он сильно ушиб неделю назад, из-за чего все еще страдал, прихрамывая. Все выглядело так плохо, что молодой граф даже думал о привлечении каких-то медиков, дабы до воспалений или еще какой пакости не доводить.

— Бог миловал. Отпускает помаленьку. Уже мало-мало хожу. Даже на трость опираюсь не каждый раз.

— Славно. Ну что, чайку для начала?

— Пожалуй, — улыбнулся стряпчий, после чего открыл свою папку и протянул ему то, что лежало сверху. — Вот, вам письмо просили передать. От Михаила Васильевича Остроградского.

— Ого? Занятно. — принимая пухлый конверт, в котором явно было не меньше пары десятков листов. Взвесил его в руке и с приятным удивлением положив рядом на столике. Это было его второе послание с того самого дня, как он покинул Казань.

И да, показательной порки «провинциального выскочки» не случилось. Хотя все в городе ждали именно этого. Лев Николаевич и Михаил Васильевич просто продолжили обсуждать вопросы, связанные с компрессионными и турбинными пулями, а также баллистикой. При гробовом молчании комиссии. Озадачив этим шагом даже Лобачевского, который готовился защищать своего ученика.

А тут такое странное поведение…

Лев вошел.

Поздоровался с комиссией.

Достал листки какие-то. Протянул их Остроградскому. Тот пробежал по ним глазами и понеслось… через несколько минут эти двое уже стояли у доски и что-то черкали мелками, оживленно обсуждая. Конструктивно, что примечательно и продуктивно. Остановившись лишь два часа спустя.

А через неделю во дворе университета устроили этакий импровизированный полигон. Сделав на нем сотню выстрелов из гладкоствольного пистолета. Со станка. Сначала круглыми пулями, потом укороченными компрессионными, а под конец и турбинными. Фиксируя не только кучность и настильность, но и пробивную силу, а также скорость заряжания.

Здесь уже участвовал весь преподавательский состав физико-математического факультета, а также кое-кто из студентов.

А потом Остроградский откланялся и уехал обратно в Санкт-Петербург со своей свитой. И, казалось, с концами. Но нет. Некоторое время спустя от него пришло первое письмо. Большое и интересное.

Теперь уже второе.

И разумеется, Лев Николаевич не манкировал и не игнорировал профессора и вдумчиво ему отвечал, стараясь не медлить…

— Вы его встречали лично?

— Да, — кивнул Виссарион Прокофьевич. — И на словах он просил передать, чтобы вы не упорствовали с булавками, а брали откупные. В дело вмешались ОЧЕНЬ влиятельные люди. С такими лучше не ссориться.

— Они же хотят меня ограбить!

— Так случается, — серьезно кивнул стряпчий. — Я навел справки и скажу вам так. Если они попросят бесплатно все отдать — отдавайте. Смело. А лучше подарите. Будьте уверены — ЭТИ люди в состоянии вам сломать всю жизнь. И то, что они предлагают вам деньги, в сущности, большое одолжение. Но если вы станете ломаться, они изменят свое отношение.

— Все настолько плохо?

— ОЧЕНЬ.

— Это наши ребята?

— В каком смысле?

— Булавками заинтересовался кто-то из России или это британские дельцы? Ну или, может, еще какие?

— Наши.

— Занятно… И сколько получится вытащить денег из этой истории?

— Тысяч восемь, может, десять. Вряд ли больше. За вычетом моей доли и издержек, разумеется. Анна Евграфовна просила передать, что она оставляет свою долю вам в этом деле. Ей неловко, что все так получилось и этим она пытается загладить свою вину.

— А у нее самой как там дела складываются? Все же ситуация неловкая. Оставила мужа и уехала в столицу, где открыла свой салон… Ей не досаждают?

— У Анны Евграфовны все хорошо, — покладисто ответил стряпчий. — Даже лучше, чем она ожидала. Сильно лучше.

Лев Николаевич едва заметно скривился.

Виссарион Прокофьевич был ее человеком, которого она и оплачивала. И, судя по всему, Анна хотела ему как-то насолить за отказ от «углубленной дружбы». Вот и стращала «опасными людьми». А может, и действительно их натравила. Обиженная женщина может учудить все что угодно.

А в том, что это ее происки, он был уверен. Просто потому, что в его понимании никто из серьезных игроков не мог ТАК заинтересоваться новыми булавками, чтобы решиться на наезды. Тем более, на аристократа со связями, а не на мелкого ремесленника или разночинца.

Оно разве того стоит?

И утвердительно на этот вопрос граф себе ответить не мог…

— Как продвигаются наши дела с другими женскими штучками? — чуть помедлив, уточнил молодой граф. Чем вызвал немалое смущение у стряпчего.

А зря.

Дело-то житейское и крайне полезное…

В какой-то момент Льва посетила мысль о том, что иметь в союзниках жен, матерей и дочерей влиятельных лиц — очень выгодная стратегия. Ведь днем, в публичном поле мужчины, конечно, всякое могут болтать. Но потом же они возвращаются домой, где в случае чего, им мозги скушают ложечкой.

А как расположить к себе дам? Причем так, чтобы разом и многих.

Варианты, конечно, имелись. Разные. Но, поразмыслив, молодой граф решил по пути облегчения им жизни, начав с того, что «выдумать» лифчик. Благо, что в прошлой жизни насмотрелся на эти изделия в избытке. А уж сколько раз он их снял на ощупь… не перечесть. Поэтому какое-никакое, а представление о них имел.

Этого, безусловно, было мало для того, чтобы он стал человеком-легендой среди дам.

Прям совсем.

Он хотел большего. Ну и предложил свой вариант… женской прокладки. И если при разговорах о лифчиках стряпчий еще как-то держался и не смущался, то прокладки его загоняли в какой-то ступор. Особенно когда юный собеседник начинал рассказывать что-то про физиологические процессы в женском организме…

Конечно, какие-то варианты прокладок существовали с древности. Но беда заключалась в том, что в здешних реалиях женщины не носили еще трусов. Аристократки и просто состоятельные баловались панталонами, то есть, короткими штанишками, притом довольно свободными в области гениталий. Остальные же — и того не имели, ограничиваясь нижними юбками.

И куда крепить прокладки?

Как?

Ну Лев и предложил Анне Евграфовне решение в виде мягкого тканевого пояса на бедра, к которому на четырех завязках и цеплять сей конструкт. Простой, опять же. Два слоя льна и вата