Похоронное бюро «Хэйзел и Смит». Египетский переполох - Мария Сергеевна Руднева

Мы с Валентайном застыли в растерянности. Но не Эверли. Бросившись к Валентайну, призрак схватил его за руки и умоляюще произнес:

– Пожалуйста, остановите его. Он спокойный человек, но иногда на него находит… Он все держит в себе, копит долго, не позволяя чувствам взять над собой верх. Иногда это толкает его на безумные поступки!

Я похолодел.

Взгляд, которым смотрел на нас мистер Нетеркотт… Так смотрят, когда…

Я видел такие взгляды.

Я знал их слишком хорошо.

Ничего не говоря, я бросился в погоню.

Почему-то так устроена жизнь, что, если кто-то один поддается безумию, все вокруг следуют за ним.

Так случилось и со мной. Я даже не вспомнил о пальто, выскочив на улицу. Нетеркотт бежал, не разбирая дороги, вниз по улице, и я помчался за ним. Холодный ветер ударил меня в лицо. Кажется, собирался дождь, начиналась мелкая морось, но я не обращал на погоду внимания.

Важнее было не упустить нашего беглеца.

Я не силен в беге, поэтому мне быстро перестало хватать дыхания, а мысли путались. В иное время я мог бы пуститься в лирические размышления о природе человека, опасности самоубийств и треклятого чувства потери, которое разрывает на куски. Я сам прошел через это – не без помощи Валентайна, играющего чувствами людей в своих интересах.

Но в тот момент я мог только молиться, чтобы ноги не подвели меня раньше, чем я его догоню.

Я очень надеялся, что Нетеркотта гонит вперед смятение, вызванное силой его тоски и болью потери. Что у него нет плана, нет цели, что он, производящий впечатление такого разумного и обстоятельного человека, не продумал все заранее.

Судьба была ко мне благосклонна – Нетеркотт мчался вперед, запахи Темзы начали примешиваться к запаху влаги и земли, я чувствовал, что развязка близка, и если бы он поводил меня кругами еще немного – я бы точно упал без сил.

Но он, видимо, тоже был тот еще бегун.

Он остановился на набережной, опираясь на перила, и застыл, вперив взгляд в суровые серые предгрозовые волны, поднявшиеся на реке.

Я уперся ладонями в колени, пытаясь сквозь рваные вдохи выдавить его имя.

– Нет… Нетеркотт…

Он обернулся.

Взгляд его был диким – все это время он не осознавал, что его преследуют, не осознавал даже, что куда-то бежит. Он не понимал, как оказался на набережной в одном сюртуке.

Почему перед ним стою я. Меня он тоже не узнавал.

Я снова вспомнил, как поднимается в душе черная волна, сметающая все на своем пути, и протянул к нему руку.

– Нетеркотт… Послушайте…

– Что вам надо? – Он шагнул назад, вжимаясь спиной в парапет.

– Я должен вам сказать одну вещь.

Каждый вдох отдавался болью в груди, ноги болели невыносимо, но я сделал к нему шаг. Еще один. Налетевший порыв ветра бросил волосы мне на лицо, и я раздраженно откинул их.

– Что за вещь? – Он говорил тихо и сипло.

Но Темза была за его спиной, а я перед глазами, и пока он не делал резких движений… Я думал, что могу что-то исправить.

Мне никогда не доводилось никого останавливать раньше. Почему-то всегда думал, что это безнадежно, ведь человек уже сделал выбор, нашел свой выход.

Но сейчас… Я не был готов проиграть его черной тоске.

– Вы должны знать. Насчет Эверли.

Его античное лицо выглядело так, словно мрамор крошился на глазах. Еще немного – и он просто обрушится на мостовую грудой пыли, точно и не было никогда никакого Нетеркотта и все это было зря.

– Что вы можете знать об Эверли? – прохрипел он. – Вы, гробовщик…

– Вам известно о нашей репутации? – спросил я и тут же себя поправил: – Вам известно. И поэтому вы пришли к нам. Вы надеялись…

Нетеркотт побледнел до серости и отвернулся.

– Призрак Эверли в конторе, – крикнул я.

Его силуэт окоченел. Меня пробрало могильным холодом, я обхватил себя руками и шагнул ближе.

Разговоры о призраках лучше вести на пониженных тонах.

– Призрак Эверли в конторе, – повторил я. – Мы беседовали с ним, я и мой компаньон. Есть кое-что, что он скрыл от вас. Но я считаю, что вы имеете право знать.

Некоторое время он молчал.

В его глазах отражалось серое небо и серые воды Темзы.

– Что? – наконец уронил он.

И в его голосе я услышал отзвук того, что было так хорошо мне знакомо. В отчаянии я шагнул вперед и положил руку ему на плечо.

– Вы не виноваты, – горестно прошептал я. – Не виноваты.

Его плечо под моей ладонью напряглось. Но он не сбросил мою руку, не попытался уйти, только стоял, точно каменный истукан.

– Откуда вам-то знать? – Лишь его губы страдальчески искривились.

Я едва мог расслышать его слова – настолько сильный поднялся ветер. Мне пришлось встать к нему вплотную. До чего странное зрелище мы, должно быть, представляли собой.

– Выслушайте меня, умоляю. – Я обхватил его за плечи обеими руками и отчаянно искал его взгляд. – Вы не виноваты. Это было решение Эверли, принятое рационально, разумно, головой, а не сердцем. И вы ни при чем. Разве что… Разве что при том, что он счел лучшим для вас унести свою тайну в могилу.

– Тайну? – эхом отозвался Нетеркотт.

Я кивнул.

– Эверли был болен. – Три простых слова я с трудом вытолкнул из своей гортани. – Страшно болен, и все равно не прожил бы долго. Он выбрал уйти – и оставить вам только светлые воспоминания…

Нетеркотт взревел, отшвыривая меня от себя. Я потерял равновесие и упал на одно колено, думая только об одном – как ни на минуту не потерять его из вида, чтобы он не совершил чего-то непоправимого.

– Он хотел этого ради вас! – крикнул я. – Вы были ему дороги. Вы были его покровителем, другом! Он не хотел, чтобы вы видели его угасание.

– Вы сами-то слышите, что несете? – Нетеркотт схватил меня за воротник рубашки и с силой встряхнул.

Я вцепился в его руки, пытаясь отцепить от себя.

– Вы правда так считаете? Тогда зачем вы меня остановили, вы, безумец!

– Эверли… – прохрипел я. – Эверли считал, что да. Вам стоит… уважать это. Хотя я и не согласен, что это лучший выход.

Нетеркотт в ярости еще раз меня встряхнул. Мне стало больно, на висках выступила испарина, но я упрямо продолжил:

– Вам больно. Вы думаете о своей боли… Но Эверли хотел, чтобы остались его картины. Воспоминания