Похоронное бюро «Хэйзел и Смит». Египетский переполох - Мария Сергеевна Руднева

Мистер Нетеркотт замер. Его пальцы разжались. Я упал на мостовую и хрипло закашлялся.

– Вы хотели бы? – сквозь кашель выдавил я. – Подумайте хорошенько.

– Простите, – вдруг сказал он, помогая мне подняться. – Я… Я как обезумел. И…

– Я вас понимаю. Я знаю, что такое оставаться с этой черной пустотой один на один. – Я наконец поймал его взгляд – мне показалось, что он прояснился. – Я медиум, и я хочу вам помочь.

– Почему он скрыл от меня, а вы мне рассказали?

– Он просил не посвящать вас. – Я усмехнулся криво. – Мой компаньон, несомненно, так бы и сделал. Они похожи в чем-то, знаете ли. Но я уже запланировал только одни похороны на послезавтра и не хотел бы копать две могилы на доступном нам участке земли.

Нетеркотт молчал.

Я прикоснулся пальцами к его щеке. На ощупь она была ледяной.

– Я прошу вас. Ради Эверли, ради вас самих. Дышите. Делайте то, что должны делать. И позвольте памяти о нем сделать его бессмертным. Он художник. Он живет в своих полотнах. Кто, если не вы, сможет добиться, чтобы весь Лондон говорил только об Оливере Эверли?

– Вы… Правы, мистер Хэйзел, – уронил он.

Из уголка серого глаза медленно скатилась одна крупная слеза, затерявшись в безупречной складке воротника.

– Я не хотел, чтобы он страдал, – сказал он твердо. – Но я… Я могу поговорить с его призраком?

Я печально покачал головой.

– Эверли хочет, чтобы вы шли дальше. Я прошу вас. Сделайте это ради него – и ради того, чтобы его призрак смог тоже продолжить свой путь.

– Что это значит? Продолжить… путь?

– Видите ли… – Я вздохнул, не зная, с чего начать. – Призраков в этом мире держат незаконченные дела. Как правило, после похорон они спокойно отправляются дальше по вере своей. Но бывает, что близкие не могут перестать хвататься за прошлое. Хотя если человек умирает – он умирает, понимаете? И, как правило, призрак становится несчастным, если его надолго привязать к смертному миру. Он из другой материи.

– Это… тоже причинит страдания? – спросил Нетеркотт, болезненно поморщившись.

Я кивнул.

– Я видел много призраков, мистер Нетеркотт.

– Чарльз… – вдруг перебил он.

– Чарльз, – послушно сказал я. – Я видел много призраков. И достойное погребение – лучшее, что мы можем для них сделать.

Он нашел мою руку и крепко сжал ее.

– Вы все делаете правильно, – мягко сказал я. – И вы нашли правильных людей. Мы не любим, когда из-за того, что кто-то когда-то решил, что самоубийство – грех перед Господом, людей хоронят у северной стены. Близкие должны быть дома.

– Где был Господь… – с тихой ненавистью прошептал Нетеркотт. – Где был Господь, когда Эверли?..

У него перехватило дыхание.

– Вы все делаете правильно, – повторил я. – Давайте вернемся. Становится холодно. Вы забыли у нас пальто.

Похороны Эверли прошли, как и просил Нетеркотт, без свидетелей, и даже присутствие священника было весьма условным. Неодобрительно поглядывая в нашу сторону, викарий Лоунс произнес короткую молитву и поспешил покинуть наш скорбный удел. Я проводил его взглядом. Что ж, добрый викарий давно мечтал отреставрировать пару развалившихся склепов, и мы предоставили ему эту возможность.

Взамен на то, что на этом клочке земли в этот час никто не будет нас беспокоить.

Эверли лежал в гробу, усыпанный цветами. Белая обивка гроба оттеняла его бледность и красоту. Он напоминал ангела, уснувшего ненадолго.

Нетеркотт опустился на колени возле гроба и сухо прикоснулся губами ко лбу друга. Посмотрев на него в последний раз, он достал из кармана веточку розмарина и бережно пристроил у покойного над сердцем.

– Что за человек, – вздохнул Эверли, глядя на прощание. – Но я рад, что теперь с ним все будет хорошо.

– А будет? – тихо спросил я.

Эверли, улыбаясь, кивнул.

– Теперь да. Спасибо, что были с ним. Я… Надо было с самого начала вам довериться.

– Ваше счастье, что мы редко слушаем кого-то, кроме самих себя. Такие уж мы люди, – ухмыльнулся Валентайн.

Эверли крепко обнял нас на прощание – для меня его объятие ощущалось как прикосновение прохладного ветерка, – и потянулся к могиле.

– Если он в самом деле сделает мою выставку, приходите, пожалуйста, – обернувшись, сказал он.

Мы кивнули.

Крышка гроба скрыла его лицо, могильная земля с гулким стуком ударилась о дерево… Призрак Эверли растворился в тишине Хайгетерского кладбища, и последнее, что он сделал, это нежно прикоснулся ладонью к щеке Нетеркотта, словно пытаясь вытереть его слезы.

После похорон я заболел.

Мое хрупкое тело оказалось не готово к прогулкам по набережной Темзы без пальто. Я печально лежал в своей спальне и ждал, когда хоть кто-нибудь нарушит мое одиночество. Но даже сосед, заявив, что от меня несет тоской, предпочел проводить время с миссис Раджани.

Я не переставая думал об Эверли. О том, можно ли считать его поступок решительным и правильным, или же это трусость, нежелание сталкиваться с болью и отчаянием. Можно ли винить человека за это?

Смог бы я сам бороться, если бы узнал, что жить мне остается пару месяцев? Я не мог найти ответ.

Это мучило меня, и без того больная голова начинала болеть еще сильнее.

Снизу раздался шум – кажется, у моего компаньона проснулась совесть и он явился меня навестить. Я чутко прислушался к шагам на лестнице и узнал стремительную поступь Валентайна.

Он ворвался в мою спальню, поставив на тумбочку чашку с дымящимся супом.

– Это вам от миссис Раджани! Она велела, чтобы вы поели, сказала мне проследить. – Валентайн сел на кровать и протянул мне веточку розмарина. – А это вам.

– Вы меня уже хороните? – Я улыбнулся и прижал веточку к губам перед тем, как убрать в карман. – Розмарин[14] – прекрасный проводник на тот свет, моя душа будет в безопасности, вечная память пребудет со мной.

Валентайн улыбнулся.

– Знаете, я тут виделся с Нетеркоттом, – вдруг сказал он. – Выставка и правда будет, он обещал прислать приглашения.

– Как он? – торопливо спросил я.

– Живет, – пожал плечами Валентайн. – Возможно, вашими стараниями. Возможно – взаймы, только нам с вами этого никогда не узнать. И все же…

– И все же? – Я поднял бровь.

– Если вы вдруг решите что-то сотворить с собой, – пробормотал Валентайн, глядя в пол, – посоветуйтесь, пожалуйста, сначала со мной. Или хотя бы с мистером Блэком. Умоляю вас.

Я рассмеялся и кинул в него подушкой.

– Даже не надейтесь! Разве