Гений: дорогу бомбили? - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

меня шевелились сомнения — не стоит ли воздержаться от Формулы-3 и ограничиться «студенческой» Формулой-Форд, она лишь на ступеньку выше картинга. Серийные атмосферные двигатели 1.6, ничуть не круче наших, выросших из мотора от ВАЗ-2106, они ограничивали и цену гоночных автомобилей, и размер необходимых вложений для участия в гонках. Думал и передумал. Слово «Форд» звучит непатриотично в наших коридорах, а сама категория весьма близка по параметрам к советской Формуле-Восток, где наблатыкались Рауль Сарап с ему подобными. Поэтому лучше уж Формула-3 как новая ступень к небесам. Только с каким отечественным мотором?

— Чувствуете проблему? У нас массовый серийный двухлитровик — 5-цилиндровый. То есть, в историческом разрезе, рядный мотор от ВАЗ-2106 с добавленным пятым цилиндром и головой по 4 клапана на цилиндр. На Формулу-3 он не катит.

— Содранный с «мерседеса» 2-литровый дизель перевести на бензин, — заикнулся кто-то, но неожиданно вмешался Рауль Сарап.

— Ест так-кой двигател. 2-литровый тойотовский Минского моторного завода.

Я едва не подпрыгнул. А ведь это идея! Раз такой 4-цилиндровик выпускается массово, что нам стоит взять от него только блок цилиндров, причём само зеркало цилиндра выполним из спецсплавов, на себестоимость плевать, навьючим на него голову с 5 клапанами на цилиндр и изменяемыми фазами газораспределения, в Уфе уже умеют… Да сами господа Тоёда изумятся, как борзо летает советский тойотовский моторчик! Навскидку — больше двух сотен кобыл, точно не менее. Для японцев тоже получится реклама.

Далее пришлось пресечь попытки хоть чуть-чуть использовать коробку передач от «ушастого», очень удобно передающую крутящий момент с продольно расположенного движка на задние полуоси, как это обожали делать конструкторы серии «Эстония». Обожали — не совсем правильное слово, выбор был невелик.

Надо вырастать из детских штанишек! Хотите коробку как у фирмы «Порше»? Сдирайте, образец купим. Другого бренда? Только ткните пальцем. После истории с кражей дорстроевских миллионов меня охватила некая лихость. Премьер-министра свалил, кто остановит?

Правда, утвердить проект 20-километровой трассы не осилил. Печаль.

Зато Сарапа лично урою на гонках. Парень рукастый и головастый, но вредный. Осажу его в воспитательных целях.

Глава 12

12.

Трасса

Чувство уязвлённости, владевшее мной с момента, когда Леночка Афанасьевна огласила вердикт об усекновении моей мечты сделать большую трассу для Формулы-3 с прицелом на выход в высшую лигу Формулы-1, к лету растворилось. Именно благодаря минимизации проекта он прошёл необходимые согласования за месяц, это даже не первая, а вторая космическая скорость для советской бюрократии, особенно если учесть, что в силу специфики момента мало кому удастся погреть на нём руки.

В июле там заработала техника — пока только советская, уничтожившая несколько гектар леса, жалко до слёз, но что поделаешь, и кусок пашни, с ней проще — через каких-то несколько десятков лет столица накроет этот район жилыми кварталами, появится станция метро «Автоспортивная» или как там её назовут, дожить бы…

К укладке дорожного полотна немцы уехали обратно в ГДРию. Доверяя, но далеко не на 100% их отечественным преемникам, я ездил на место стройки едва ли не два-три раза в неделю, от меня шарахались как от зачумлённого и старались не попадаться под руку.

За истекшие три месяца я раз семь привлекался в выездные бригады инспектировать дорстроевские подвиги в разных регионах России. Варначёв, русский до мозга костей, прекрасно понимал, что новую ВЧК по контролю за качеством дорог моментально разъест коррупция, поэтому продумал систему перекрёстных проверок. В известном романе Валле-Шеваль о шведской полиции описывалась подобная система: за обычными копами следил надзор, за ним — контроль, за контролем — спецнадзор. Меня министр считал «спецнадзором над спецконтролем», более всего поощряя за обнаруженные косяки в работе чекистов, прошляпивших недостатки при строительстве — умышленные или от обычного размандяйства. Наши контролёры запугивались, что особенно надо опасаться сверхбдительных коллег.

Самой нервной выдалась командировка в Азербайджан. Клан Алиевых выделил мне целый эскорт: вереница машин, охрана, ответственные товарищи, чья зона ответственности простиралась в том, чтоб меня ублажать и создавать благоприятные условия работы. Первый секретарь ЦК после запуска «лейлы» и утверждения проекта её второй версии, ещё более комфортной, не то, чтобы воспылал ко мне любовью как к родному сыну, но всячески демонстрировал особое, доверительное отношение. Напутствуя перед выездом на дорожные стройки республики, посетовал:

— Как хорошо, что именно вам поручили это дело, Сергей-муаллим! Дорожники распоясались. Даже райкомы партии ничего не в состоянии с ними поделать. Мы производим прекрасные машины, а по каким дорогам им приходится ездить? Там сам шайтан ногу сломит!

Поскольку мы усугубили капельку коньяка у него в кабинете и говорили почти по-дружески (внешне), я тоже обратился по имени.

— Глубокоуважаемый Гейдар-муаллим! Очень ценю ваше доброе ко мне отношение. Но посоветуйте, что мне делать здесь, учитывая специфику вашей республики. Если выясню, что мастера, бригадиры, начальники ДРСУ крадут бессовестно или приписывают, впору в тюрьму сажать, а это родственники больших людей, возможно — из Нахичевани, как их пустить под нож и в расход?

Алиев помрачнел. Отставил рюмку.

— Есть такая проблема, есть, дорогой. Но из Москвы получено строгое указание: никаких исключений. Ни брат, ни сват, ни шурин не имеют привилегий. Нарушил — отвечай. Часть дорог у нас горная, плохие дороги — большие аварии. Люди гибнут. Я запретил им красть! Пусть пеняют на себя.

Эта индульгенция на прощение грехов за притеснение героев строительного фронта дорогого стоила. Папская из Ватикана и рядом не лежала. Думаю, он как человек умный прекрасно понимал, что его народ быстро переделать нельзя, всякий использовал своё положение ещё при царских властях и британских нефтепромышленниках. Советская власть изменила лишь одно: красть можно, лишь закатив глаза и твердя как мантру: идя навстречу судьбоносным решениям XXV съезда КПСС, в целях дальнейшего повышения благосостояния трудящихся… И потом в том же духе как по писанному тексту. Значит, Алиев дал понять своим: пока не наживайтесь и не жируйте какое-то время, ждите окончания всесоюзной дорстроевской истерии. Фактически моя бригада отправлялась по городам и весям не только хватать за руку бракоделов, но и выяснять, кто посмел нарушить приказ Первого секретаря.

Тихий кошмар начался уже в Агдаме, первой точке плановой проверки. Московские чекисты из Миндорстроя СССР даже не подписали акт с претензиями, просто дезертировали обратно и взмолились: там невозможно!

Начальник инспектируемого участка был мрачный, толстый, усатый, низенький. Из-под кепки анекдотической ширины струился пот, в июне там было уже жарко, стекал на крахмальный воротник рубашки, туго перетянутый чёрным галстуком. Спасибо, что не снимал пиджак, глядеть на