Возвращение повелителя. Книга II - Александр Евгениевич Владыкин

Спешиваться я не стал. Показал знаком Сигре, чтобы она, уже соскочившая с лошади, взяла мою под уздцы. А как иначе? Она сейчас моя невольница и вести себя должна соответствующе. Ух, как глаза у всех собравшихся засверкали сразу! Дочь их вождя служит постороннему. Оскорбление явное. Ничего, переживете. Ну, или не переживете, если сейчас не признаете меня за «гостя».

Вижу, что Ригнар колеблется. Очень ему хочется отдать приказ оборотням наброситься на меня и разорвать на части. И от него этого ждут. Но помнит он и о моей ауре, понимает, что даже если его соплеменники одержат победу, то после этого в большинстве домов поселения очаги больше никогда не зажгутся. Было поселение — станет маленькая деревенька. И еще не факт, что оборотни победят. Слишком я спокоен, и это вождя настораживает. На этом и строится мой расчет. Почему-то не сомневаюсь, что он не даст воли знаменитой ярости оборотней. Слишком умен. Да и о судьбе сына он пока ничего не знает. Ригнар делает шаг вперед, поднимает руку вверх раскрытой ладонью ко мне. Это знак мирных намерений. И это хорошо.

Все едва не испортил какой-то юноша лет пятнадцати — шестнадцати, выскочивший вдруг из толпы. То есть — не какой-то, а очень даже, как выяснилось, определенный — сын убитого мною брата Ригнара.

— Дядя! — закричал он. — Это он! Он лично убил моего отца и еще два десятка наших сильнейших мужчин! Его дружина уничтожила половину нашего племени! Его нельзя оставлять в живых! Кровная месть!

Вот те раз! А этот мелкий откуда взялся? Он что? Тоже на том поле был? Почему мы его не заметили? Почему упустили? Сигру, вон, Ди поймала, когда та уже считала, что сумела сбежать, а эта мелочь мстительная как улизнула?

— Зирд, уймись! — прикрикнул на парня Ригнар, останавливая этим толпу, уже дружно сделавшую шаг по направлению ко мне. — Замолчи! Мой брат и твой отец, как и воины вашего племени погибли в сражении, которое сами же и начали. По нашим законам за это нельзя объявить кровную месть!

Да, еще одна тонкость. Кровную месть может объявить только тот, на кого напали. Если же ты зачинщик войны, то как бы жестоко тебя не разгромили в результате, мстить не имеешь права. Так не только у оборотней. Этому (тоже, разумеется, неписаному) правилу следуют все населяющие Мезинару расы. Нарушить его — позор.

В общем, если рассудить, то пацан мне даже услугу сейчас оказал. Пока он помалкивал по поводу мести, у Ригнара еще была возможность просто не признать меня гостем со всеми вытекающими из этого последствиями, но теперь любое его враждебное действие против меня станет именно ею. Что, повторюсь, ляжет пятном на его репутацию.

— Чужак, будь нашим гостем! — провозгласил, повернувшись ко мне, вождь.

Я соскочил с коня и, надавив рукой на плечо Сигры, заставил ее опуститься передо мной на одно колено. Оборотни замерли, мать девушки наоборот — подалась вперед. Я ведь сейчас определю судьбу своей пленницы. Могу назвать варной, например. Тогда она на меня кинется, несмотря ни на какие законы. И ведь знает прекрасно, что даже если она сможет меня убить и тем самым освободить свою дочь, ее саму неминуемо ждет изгнание из племени, что означает смерть в лесу, но все равно готова на это пойти. Что ж, такое самопожертвование вызывает уважение.

— Сигра, ты выполнила условие, которое я тебе поставил, — громко произнес я. — И все это время верно служила мне. Ты свободна! — я снял с девушки ошейник.

На этом, по большому счету, открытая для зрителей и прессы часть «государственного визита» князя Нижнеуральского к вождю оборотней Ригнару завершилась. Далее последовали переговоры, совмещенные с трапезой, «в узком кругу» — я, Ригнар, его жена и Сигра.

— То есть ты, герцог, иномирец? — недоверчиво спросил меня уже в третий, наверное, раз Ригнар, отставляя в сторону кружку с недопитым пивом.

— Да, я из Дормайи, как вы наш мир называете, — подтвердил я, кивая вождю.

Его жена, узнав, что ее сын жив, но находится у меня в плену, теперь смотрела на меня с надеждой. Как же. Я же освободил ее дочь, выполнив данное ей обещание, и женщина верила, что скоро и Сигур вернется домой. К слову, то, что я убил брата ее мужа, как мне показалось, ее порадовало.

— Дядя был слишком яростным и слишком самоуверенным, — говорила Сигра, которая в начале наших переговоров поведала своим родителям обо всем, что произошло.

Я против этого не возражал — девушка лучше знает, какими словами донести всю историю до своего отца и матери.

— Он решил напасть на жителей по ту сторону портала без разведки, полагаясь только на ночное время, свою магию и силу своих воинов, — продолжала Сигра. — А нас там ждали. В темноте мы этого не увидели. Может быть, мы бы и пробились, но мой хозяин, — Сигра осеклась, так как я больше не был ее хозяином, а она была свободной. — Я хотела сказать «герцог». Он в поединке убил дядю, а потом еще два десятка самых сильных бойцов. Мог бы и Сигура, но подарил ему жизнь. Сейчас он ждет возращения герцога, который обещал его после этого освободить.

— А ты как оказалась в плену? — прервал ее Ригнар.

— Меня захватила барна герцога, — понурилась девушка. — Отец, она вампирша. И напала неожиданно, сзади, как они это любят.

— А как вы очутились в Мезинаре? — продолжил расспросы вождь. — Да еще так далеко от портала?

— Я провела герцога к замку Великого Повелителя, — ответила Сигра. — Это было условием моего освобождения.

— Зачем тебе, иномирный герцог, этот проклятый замок? — усмехнулся Ригнар. — Или в твоих землях тоже уже о нем ходят легенды? Посмотрел издалека? Удовлетворил любопытство? Так в него зайти нужно, чтобы узнать, кто там теперь обитает. Правда, никто потом не возвращается, чтобы рассказать. Мы знаем только древние предания о призраке Великого Повелителя.

— Ваши предания не лгут, — я усмехнулся в ответ. — Там действительно засел призрак первого императора Мезинары. Но не так он и страшен. Хотя и очень могущественен. Это так.

— Герцог был внутри замка, отец, — с восторгом в голосе пояснила