Холодная сталь - Линда Эванс

берега озера к глубокому пруду, где каменная полка служила идеальным местом для скопления рыбы. Она посмотрела вниз, на серо-зеленую воду, подернутую рябью в пасмурном утреннем свете. Дождь покрывал рябью синевато-темную поверхность. Чилаили разглядела теплые очертания рыб в холодных глубинах, рыб хорошего размера, их было достаточно, чтобы накормить и Чилаили, и ее дочь, и инопланетянина. Людь несколько мгновений молча изучал рыбу, затем быстро, уверенным движением опустил сеть и вытащил трех на поверхность. Они отчаянно сопротивлялись, но сеть была сделана из прочного волокна. Инопланетянин вытащил их, аккуратно убив резким ударом головы о камень. Он терпеливо подождал, пока оставшиеся рыбы перестанут бояться и соберутся вместе, затем еще дважды опустил сеть, поймав в общей сложности десять рыбин. Человек протянул половину из них Чилаили.

Она приняла их, издав горловой клекот благодарности.

Они вернулись в убежище, где людь развел обычный костер, хотя и поджег дрова с помощью устройства, столь же странного, как и беспламенный обогреватель. Затем он достал небольшое устройство в форме ножа и коснулся углубления на его конце. Нож начал издавать странный, очень тихий звук. Значит, это и был тот самый инструмент, которым он воспользовался, чтобы освободить Сулеаву из подводной смертельной ловушки. Лезвие было длиной с человеческую руку, и инопланетянин очень старался не касаться этого лезвия пальцами. Он использовал жужжащий нож с большим мастерством, выпотрошил все десять рыбин, отделив аккуратные кусочки филе, почти полностью лишенные костей, затем выбросил потроха и хрящеватые кости в воду, время от времени поглядывая на Чилаили, словно проверяя, не нарушил ли он при каждом новом действии какое-нибудь клановое табу.

Людь срезал несколько коротких веток с ближайшего куста, затем сделал что-то, что заставило нож замолчать. Он убрал странный инструмент и насадил филе на заостренные палочки. Чилаили и ее странный новый спутник держали над огнем самодельные вертела для жарки, и вскоре их маленькое убежище наполнилось дразнящими ароматами жареной рыбы. Сулеава села, дрожа под серебристым одеялом, но ела с изрядным аппетитом — поистине обнадеживающий знак.

Они разделили трапезу в молчании, но это было дружеское молчание, порожденное скорее чувством голода, чем неловкостью или недостатком словарного запаса. Когда были съедены последние кусочки, они приступили к следующему уроку языка, который увлек Чилаили и существо далеко за пределы убежища, давая названия всему, что попадалось им на глаза. Инопланетянин пытался передать смысл грамматики и структуры языка, соединяя слова и пытаясь передать концепции, стоящие за этими объединениями. К вечеру Чилаили начала делать успехи. К концу следующего дня она была в состоянии говорить грубыми, несколько бессвязными предложениями, и с некоторыми серьезными ограничениями по объему и теме. В следующий вечер она научила Сулеаву всему, чему человек научил ее в течение дня. Ее дочь старательно повторяла слова, поглядывая на Бессани Вейман, чтобы убедиться, что она произнесла их правильно. Инопланетянин снова и снова морщил лицо от удовольствия, повторяя "Да" и "Хорошо" много раз.

На третье утро, когда стало ясно, что Сулеава снова сможет путешествовать, их неожиданный спутник собрал сумку и приготовился возвращаться в свое гнездо. Людь жестами и словами пригласил их сопровождать его.

— Вы пойти к мой дом, Чилаили, Сулеава. Вы идти, я рад.

Чилаили и Сулеава обменялись долгим взглядом, затем Сулеава сказала: — Я бы хотела, по крайней мере, увидеть людское гнездо, уважаемая мать. Я хочу побольше узнать об этих существах, которым обязана своей жизнью. Как ты думаешь, это безопасно?

Учитывая, что пришелец уже сделал для них, Чилаили не могла представить, чтобы пришелец намеренно причинил им вред. И Чилаили тоже было любопытно. Более того, как катори клана Ледяного Крыла, она была обязана узнать все, что могла, об этих новичках, чтобы защитить клан как можно лучше.

Итак, они отправились с инопланетянином и целых три дня шли по пересеченной местности, где глубокие овраги непредсказуемо прорезали километры леса. Заросли хвойных деревьев с толстыми стволами казались темными ручьями, текущими сквозь обширные бледно-зеленые моря широколиственных деревьев, которые преобладали там, где почва и осадки позволяли им процветать. Когда наступала зима, широкие, богатые водой листья становились малиновыми и сверкающе-золотыми, а затем опадали разноцветным дождем, оставляя покрытые темными иглами хвойные деревья властвовать одиннадцать долгих месяцев темноты, снега и льда. С наступлением зимы все остальные живые растения впадают в глубокую спячку или отмирают, превращаясь в корни и семенные коробочки.

Разбросанные тут и там, в укромных долинах и полноводных ущельях, стремительные струи воды вырывались из-за неровных каменных выступов, падая с вечным туманом брызг. Древовидные папоротники покачивались, как грациозные девушки, а ширококостные колючие листья акрати шелестели, как стайки воинственных юношей, увлеченных танцем ухаживания в конце лета. К зиме эти ущелья покрывались сплошным льдом, превращаясь в фантастические скульптуры, где замерзали водопады, покрывая древовидные папоротники и колючие акрати слоем льда толщиной в ладонь. Зима превращала такие ущелья в захватывающую дух страну чудес, где из-за одного неверного шага можно было оказаться раздавленным тоннами треснувшего льда и поваленных деревьев или напороться на ледяные мечи и острые выступы, из которых шестифутовыми ледяными шипами торчали ветви акрати. 

Зима на родной планете Чилаили знала пятьсот жестоких способов убивать неосторожных, невнимательных и плохо обученных. Чилаили беспокоилась за людей. Этот мир не прощал невежества, недальновидности или даже минутного невнимания. Когда наступали глубокие холода — на все одиннадцать долгих, суровых лун, — даже местные животные оказывались на грани выживания. Кланы всегда несли большие потери в течение зимы: старики, те, кто заболел или страдал от какой-либо другой слабости или немощи, неудачливые охотницы, которые возвращались искалеченными, если возвращались вообще. Как могли люди, совершенно незнакомые с коварством зимы, надеяться выжить, даже с помощью своих волшебных инструментов?

Чилаили и ее спутники наконец достигли края большой долины, которую Чилаили видела раньше, даже слишком часто. Она в ужасе уставилась на нее. Люди едва ли могли выбрать более опасное место для строительства, и у нее еще не было достаточного словарного запаса, чтобы выразить этот факт. Сулеава подняла голову, чтобы взглянуть на Чилаили, уловив внезапное, острое беспокойство Чилаили.

— Что там, мать? — спросила она тихим шепотом, пока пришелец продвигался вперед, теперь уже сильно взволнованный. — Ты знаешь это место?

Чилаили отвела взгляд от длинной, как лезвие ножа, борозды в земле, и встретилась с обеспокоенным взглядом дочери.

— О да, — пробормотала она на их родном языке, — я многое знаю об этом месте.

Длинное ущелье с крутыми стенами змеилось среди бесплодных скал и изломанных трещин, увенчанное густой зеленой бородой леса. В дальнем конце долины образовалось сверкающее прозрачное озеро, образовавшееся в результате таяния льда, стекающего с огромного ледника,