До начала всех начал - Василий Головачёв

беспилотных аппаратов: сначала к гигантскому воздушному шару мегаюпитера, потом к ближайшей от звезды планетке, напоминавшей Луну. Для полёта к астероидно-пылевому кольцу надо было удалиться от звезды и на пару градусов изменить траекторию движения. Однако расстояние от псевдолуны до кольца равнялось примерно пятистам двадцати миллионам километров, поэтому даже в режиме двойного ускорения на его преодоление требовалось не менее трёх с половиной часов, и компьютер избрал ВСП-режим.

Предупредив экипаж о маневре, Стоум метнул корабль в «струну», и спустя неощутимые доли секунды «Поиск» вышел в расчётный район системы в пятидесяти тысячах километров от самого плотного языка астероидного кольца.

Антон пришёл в себя и внезапно почувствовал горячий толчок в бедро: ожил конэцкэ!

Тотчас же в ухе тенькнул свисточек вызова и следом раздался голос перуанки:

– Полковник?

– Д-да! – выдохнул Антон. – Слушаю.

– Мой конэцкэ…

– Мой тоже нагрелся!

– Что это значит?!

– Сейчас выясним. – Антон перещёлкнул диапазоны. – Стоум, обзор!

Виом поста управления из жемчужного покрывала превратился в чёрное искристое полотно космического пространства, на фоне которого тускло мерцал отражённым бордовым светом звезды пояс астероидов и пыли. Затем пульсация общего виома выделила окно дальновидения, и люди замерли не дыша, разглядывая увеличенные автоматикой обзора булыжники кольца. Все они были разного размера – от щебня величиной с кулак до нескольких метров… и все как один представляли собой копии конэцкэ в форме человекоящериц.

– Мама миа! – послышался слабый возглас Рокиты.

– Ла мъерда дэль торо! – поддержал её Серхио.

– Диос бас а кай артэ! – резко ответил ему Кецаль.

Серхио пискнул, но промолчал.

Заговорили разом чуть ли не все космолётчики, наблюдавшие невероятную картину. Сотни тысяч, миллионы статуэток неизвестного происхождения плыли, сбившись в струю пыли и камней диаметром больше сотни и длиной не меньше миллиона километров!

– Что… это?! – осведомился Луи Кецаль.

Никто ему не ответил.

Глава 13. ВВУ

Марцин Паровски сидел в своём рабочем модуле, который он называл гнездом филина, заканчивая цикл расчётов координат звёздной системы RR Геркулеса, недавно обнаруженной в Каталоге Копуна. Он устал и мог давно покинуть лабораторию, запрятанную в глубине второго корпуса ксенолингвистики Цифроцентра, но система оказалась настолько перспективной, что хотелось непременно добраться до истины. Единственное, что немного разочаровывало ксенолингвистов, занятых распутыванием схем Реестра, так это расстояние, разделявшее Солнечную систему и цель. Красная звезда-гигант RR Геркулеса находилась в так называемой Великой Стене Геркулес – Северная Корона, которая располагалась в десяти миллиардах километров от Солнечной системы. Так далеко земные космолёты ещё не залетали, хотя земляне и получили в своё пользование технологию выкачивания энергии из великолепного источника дармовой энергии – вакуума – и не зависели от космических расстояний, имея возможность пересекать Мироздание из конца в конец.

В ушах зародилась тихая мелодия, напоминающая марш «Прощание славянки»: большой искин лаборатории по имени Царь Горы закончил расчёты. Марцин встрепенулся, вглядываясь в карту гигантской ветви галактик, выстроившихся в Великую Стену.

Таких галактических построений Вселенной было открыто уже больше десятка. Все они были порождены волнами квантово-гравитационных возмущений доинфляционной эры с длиной волн больше размера самой Вселенной, поэтому внутри неё люди могли наблюдать только отдельные горбы и хвосты волн, ставшие видимыми благодаря образовавшимся галактикам.

Великая Стена Геркулеса (иногда к названию добавляли – Северная Корона) шириной в семь с лишним миллиардов световых лет протянулась в длину на десять миллиардов и состояла из сотни тысяч галактик разного размера. Казалось бы, в этой колоссальной панораме звёздных скоплений вообще ничего нельзя было увидеть с окраин галактики Млечный Путь, родины Солнечной системы. Но в Реестре Мёртвой Руки, он же – Каталог Копуна, остались указания на тысячи цивилизаций, принявших участие в Глобальной всегалактической войне, и все они, по утверждениям самого Копуна, погибли в войне. Тем весомее было открытие координат одной из таких цивилизаций, оставившей след в Стене Геркулеса. Марцин был уверен, что в глубины созвездия аж на край видимого Мироздания скоро отправится экспедиция.

Правда, появлялись и сомнения. Интерес к изучению космоса земляне почти потеряли, и за пределы Солнечной системы нынче чаще устремлялись экспедиции криминального толка, жаждущие найти артефакты для продажи частным коллекционерам и ещё больше – боевых роботов Предтеч, уцелевших во время космических разборок. Обладая ими, по мысли преступников, можно было добиться любой цели и большой власти.

Сам Марцин о какой-то безбашенной власти не мечтал, но иногда грезил о получении мировой известности и славы, что подогревало его интерес ксенолингвиста к расшифровке Реестра Мёртвой Руки.

Царь Горы вывел на главный виом лаборатории карту Великой Стены Геркулеса, на которой яркими звёздочками были отмечены перспективные галактики, некогда населённые разумными существами. Самая яркая из них мерцала синим огоньком, и Марцин, сняв «царскую корону» режима «один на один», вскинул руки вверх с возгласом:

– Ура! Да здравствует цивилизация Марцина Паровски!

Он даже увидел надпись в каталоге, где будет указано его имя напротив открытой цивилизации.

Ему дружно ответили трое операторов, сидящих в своих «гнёздах»:

– Ура! Ура! Ура!

Перед сотрудниками раскрывались глубины пространственно-цифрового контента Копуна, каждый квадрант в своём созвездии, и они всегда радовались удаче коллег, надеясь сделать открытие.

Внезапно что-то произошло: крики стихли, будто выключили звук ТиВи. Операторы застыли. Марцин почувствовал, как одеревенели руки и ноги, стало трудно дышать. Он попытался выговорить: «Эй, Царь, что происходит?!» – и не смог.

Затем виом перед ним подёрнулся чёрной пылью, изображение карты Стены Геркулеса исчезло, вместо него из пыли соткалось человеческое лицо. Вернее, не совсем человеческое: оно было искажено чертами лягушачьей морды. Выпуклые глаза псевдолягушки нашли Марцина. В ушах ксенолингвиста раздался треск, сложившийся в человеческую речь.

– Ты… здесь… главный?

Говорили на русском языке, но с необычным прищёлкивающим акцентом, пока Марцин не сообразил, что это мысленная речь. Он хотел ответить, но язык не повиновался, пришлось говорить ментально:

«Я начальник лаборатории».

«Доступ… к информации… лаборатории?»

«Уровень „альфа“… совсекретно».

«Годится… надень гаджет связи…»

В следующее мгновение в голову Марцина проникло вибрирующее облако перемешанных между собой чувств, переживаний и мыслей. Какое-то время этот хаос разбегался по «полочкам» мозга как огромная стая насекомых, образуя миллионы дополнительных связей, и Марцин превратился в существо иного порядка, которому всё человеческое было чуждо. Мозг заработал с удесятерённой скоростью и энергией. Не принадлежа себе, лингвист подключился к Царю Горы через интерфейс «один на один» и слился с ним в одно целое.

Через расширившееся поле сознания потекли потоки непонятной человеку, но понятной захватчику информации. В течение недолгих секунд реального времени он скачал всю библиотеку лаборатории, банк данных всего Института, произвёл какие-то вычисления и отключения и ушёл, оставив