Грань Миров. Меч Равновесия - Павел Владимиров

слышали в наступивших сумерках вой тысяч волков и стремились как можно быстрее уплыть из этого проклятого места. Многие капитаны дали себе слово больше не ходить в Междуречье и не оказывать услуг Королю Саймону, дурная слава которого добралась и до Бенуя и порождала множество слухов, пресекаемых их хозяином Хирамом. Но сам Хирам почему-то остался в Кадирстане, и о его местоположении сейчас им ничего не было известно.

Стоя в порту в наступающих сумерках, Саймон ждал обращения. Он давно мечтал обратиться в зверя и мчаться, мчаться ночами к ненавистному Камрису для того, чтобы упиться своей местью, кровью и ужасом этих людей! Вокруг него в лунном свете лопались и лопались ящики с выскакивающими оттуда оборотнями, и скоро всю округу заполнил протяжный волчий вой десятков тысяч глоток. Издав протяжный рык, Саймон как вожак всей этой огромной стаи побежал впереди неё, и они, обращенные от его выпитой крови, послушно бежали за своим вожаком. На третью ночь бесконечной гонки их стая должна была достигнуть Камриса.

.....

Получив сообщение от Сакуры, Король Норри был очень взволнован. До него, конечно, доносились слухи о происходящем в Междуречье, но пока все эти события напрямую не затрагивали его горной страны, исторически находящейся в стороне от других стран континента, и такое положение дел его вполне устраивало. Но вот теперь Сакура ведёт сюда 60 тысяч беженцев! Это же целый народ! Как и где он будет размещать их? Как на это посмотрят его суровые немногословные подданные, не привыкшие к шуму и многолюдности в своих горных замках и деревушках, для которых праздник солнца в Хеймгарде – это верх столпотворения и суеты!

Разные мысли обуревали горного Короля, который и сам был плоть от плоти своего народа и не слишком-то жаловал чужаков.

Поделившись своими переживаниями с женой, через какое-то время он услышал голос своей дочери Ингрид, которой совсем недавно исполнилось восемнадцать:

– Отец, отец! – воскликнула она, влетая к нему в кабинет. – Сакура возвращается! Ты же помнишь Сакуру?!

Увидев свою дочь, взволнованную и раскрасневшуюся, Норри понял, что он примет этих беженцев и выслушает Сакуру, с чем бы он не пришёл к нему. Он и вправду часто вспоминал этого удивительного воина, а его дочь, видимо, так и не смогла за эти три года, прошедших с того дня, как он покинул Хеймгард, перестать думать о нем.

Распорядившись усилить гарнизон крепости Амберд, держащей на замке перевал Хиос, и отправив туда предупреждение о беспрепятственном пропуске беженцев Междуречья, он разослал распоряжения в замки и деревни своего королевства о подготовке к приему этих людей. Сам же, выйдя на крепостную стену Хеймгарда, глядя на бесконечно красивые горы, думал о непредсказуемости судьбы. Он меньше всего мог предполагать когда-либо, что его страна станет убежищем для всех.

.....

В первый день пути, выйдя из Камриса с самого рассвета, за двенадцать часов из 250 км они смогли пройти около половины. Сакура знал, что этот первый день решит многое, и поэтому гнал и гнал вперед конные обозы с беженцами, не давая им остановиться на отдых даже на полчаса. За два часа до сумерек они добрались до места ночёвки – старой заброшенной монастырской башни, стоявшей безлюдно уже сотню лет с тех пор, как монахи покинули её. Монастырские стены, хоть и частично разрушенные, всё же еще опоясывали холм. Всех детей и женщин разместили за ними, во дворе внутри заброшенного монастыря. Там же разместили и лошадей, дав им взятый с собой в дорогу корм и напоив водой из колодца.

Затем, быстро реализовывая давно продуманный план обороны, Сакура расставил людей оборонительными кольцами вокруг холма. Сначала по внешней окружности были выставлены обозы, перед которыми разместили ежи с осиновыми кольями. За этими обозами расположились воины дружины Камриса, вооруженные щитами, посеребрёнными копьями и мечами. Выше по холму через 50 метров за первым кольцом разместили ещё обозы, создав второе оборонительное кольцо, и, наконец, за 30 метров до монастырской стены – третье кольцо обороны.

В тридцатиметровом промежутке между последним рядом обозов и монастырской стеной оборотней ждал Сакура с наиболее искусными воинами для свободного боя с ними.

Всех мужчин из числа беженцев разместили на стенах брошенного монастыря, вооружив их посеребрёнными копьями, чтобы они сбрасывали оборотней со стен назад на землю. Лучников разместили там же. Последнюю группу бойцов, из имевших уже боевой опыт воинов дружины города Милл, Сакура разместил внутри монастыря, на случай прорыва туда оборотней через все рубежи обороны. Они должны были быстро расправиться с ними, не допустив гибели и ранения женщин и детей.

Заканчивая в наступающих сумерках приготовление к обороне, Сакура знал, что именно в эту ночь оборотни Саймона начнут свой бег к Камрису и к концу следующей ночи они будут максимально близко друг к другу. Защитить людей от такой концентрированной силы Зла в этих условиях было невозможно, и он молил богов, чтобы они успели ускользнуть от них. Ну, а защищаться от неорганизованных, стихийных атак находящихся рядом оборотней, им было уже не впервой.

В эту ночь никто из нападавших не смог проникнуть внутрь старого монастыря. Три кольца обороны и защитники на стенах сумели сдержать их атаки. Сакура не вел счет зарубленным оборотням, но он шёл на многие десятки. Потеряв около 500 своих воинов убитыми и ранеными, и перебив тысячи волков, конвой беженцев встретил рассвет.

Самое тяжелое для Сакуры было отдавать приказ о добивании своих укушенных оборотнями людей, и, хотя многие из них сами молили об этом, зная, что в следующую ночь обернутся в зверей, это бремя тяжким грузом ложилось на его душу.

Собрав все осиновые колья и оружие, погрузив людей на обозы, через три часа после рассвета они смогли тронуться в путь. Но в этот второй день пути, уже через 6 часов они снова вынуждены были останавливаться и оборудовать лагерь – воинам после бессонной ночи нужен был отдых и хотя бы трех-четырех часовой сон перед предстоящей ночью борьбой за жизнь.

На вторую ночь им предстояло держать оборону в излучине реки у леса – на поле, оканчивающемся резким обрывом к реке. Прижавшись к этому обрыву, со стороны которого не было возможности нападения на них, Сакура вновь организовал три рубежа обороны, размещая воинов за выставленными вперед обозами. Соорудив за третьим рядом обозов возвышение из них, он разместил там лучников, которые могли простреливать всё поле боя. Для обеспечения видимости на каждом ряду обороны с наступлением сумерек воины зажгли заранее приготовленные просмолённые факелы.