И всюду слышен шепот Тьмы - Джой Моен

на языке, прикрыв глаза. Девушка боролась с желанием отогнуть вьющуюся челку Эрве, поцеловать лоб, веки, спускаясь ниже, не зная, какую реакцию заслужила бы таким откровенным поведением, возможно, она нравилась ему, пока сохраняла целомудрие. От подруг она слышала, что парни редко могут сдержать себя рядом с красивой девушкой, особенно подростки, чьи гормоны не дают им устоять против того, чтобы не засунуть руки в чужие, а то и в свои трусы. Тогда почему Эрве не попадал под описание? Зоэ-Моник не знала, хорошо это или плохо.

– Я не знаю, стоит ли…

– Я взял на двоих, но если не хочешь, то забудем, оставлю на потом.

Бросив оставшуюся закрытой бутылочку на кровать между ними, Эрве затушил сигарету о стоящую на полу пепельницу и лег на спину, головы их соприкасались. Зоэ-Моник засомневалась в сделанном выборе, ей хотелось чувствовать то же, что и парень, быть на одной волне и чтобы сердца исполняли одну мелодию на двоих. Поколебавшись, она все же взяла зелье, дрожащими пальцами сняла крышку и, не задумываясь ни на мгновение, проглотила безвкусную жидкость.

Ничего не происходило, музыка все так же слышалась с первого этажа, сменившись на плавную и размеренную; девушка посмотрела на парня, он был так прекрасен в черной мягкой кофте под горло, темных брюках и сапогах. Голени Дюшарма безвольно свисали с кровати, он раскинул руки в разные стороны, сподвигнув Моник положить голову на сгиб его локтя, мгновение, и они оказались лицом друг к другу так близко, что дыхание с запахом сигарет и фруктовой жвачки показалось видимым полотном, окрасившись в цвета.

Реальность дрогнула, причудливо изгибаясь, Моник смотрела в глаза Эрве, и черные омуты затягивали в свою глубину. Окружение затянул дым, хотя парень не курил, она проверила это, глядя на губы Дюшарма, расплывшиеся в улыбке, белые зубы, казалось, отражают комнату задом наперед. Метаморфозы, вызванные зельем, прекратились так же быстро, как и начались, осталась лишь блаженная нега, ощущение полного расслабления и удовольствия.

– Как себя чувствуешь? – спросил Эрве, заправляя мягкие волосы девушке за ухо, костяшками пальцев проводя по ее лицу.

– Прекрасно…

Кусая губы, Моник все труднее было сдерживаться от желаний близости под гнетом приятных и вместе с тем мучающих прикосновений парня. Если уж лишаться невинности, то с таким, как Эрве Дюшарм. Она была уверена, что парень будет с ней ласков и нежен. Поддавшись порыву, Зоэ-Моник Гобей тесно прижалась телом к Эрве, наблюдая, как черные глаза блуждают по ее лицу и губам, что больше распаляло, заставляя ужей внизу живота вариться в огне возбуждения. Губы парня были мягкими и влажными, казалось, можно погрузиться в них, утонуть словно в облаке.

Скользкий язык Эрве несмело проник в рот Моник, спрашивая разрешения, медленно пробуя ее на вкус и позволяя узнать себя поближе. Девушка закрыла глаза, полностью отдавшись чувствам, поцелуй с каждой секундой становился глубже и неистовее. Рука парня легла на талию Зоэ-Моник, касаясь обнаженной кожи под приподнятой рубашкой, но ей хотелось еще. Оседлав Эрве, чувствуя между бедер тепло его тела, не прерывая поцелуя, девушка принялась расстегивать пуговицы своей одежды, шепча Эрве в губы:

– Я хочу тебя…

Однако вместо ожидаемого эффекта парень замедлился, переваривая заторможенным мозгом информацию, а после отстранился, задержав руки Моник Гобей.

– Нет, погоди. Я не могу…

– Не можешь?

Эрве Дюшарм ловил воздух ртом, не зная, с чего начать, как объяснить, и вдруг девушка спрыгнула на пол, чертыхаясь, рьяно принявшись застегивать пуговицы рубашки обратно.

– Господи, какая же я дура, настоящая идиотка!

Эффект ондэ моментально растворился, словно по щелчку пальцев; похолодев от собственной глупости, Моник сгорала от стыда, собираясь убраться из комнаты подальше, уехать домой с вечеринки как можно скорее. Это она ведет себя словно легкомысленная и доступная девка, после такого Эрве едва ли захочет быть с ней.

– Зоэ-Моник, постой, прошу тебя, не уходи!

Парень вскочил следом, успев перехватить Моник Гобей в дверях; он прижал девушку к своей груди за плечи, вдыхая аромат ее волос.

– Дело не в тебе, прости меня. Я хочу, правда, чертовски сильно тебя хочу, но… прикосновения даются мне с трудом. Это все моя мать, она всегда встает между мной и моими желаниями.

Зоэ-Моник медленно развернулась лицом к Эрве, видя в его глазах искреннюю печаль и отчаяние, граничащее со страхом. Не находя подходящих слов для утешения, девушка прижалась к груди парня, впившись пальцами в ткань его кофты.

– Расскажи мне.

Они переместились на край кровати; парень глядел на собственные руки, одну из которых сжала девушка, переплетя пальцы.

– Если я расскажу тебе, всего этого больше никогда не будет. Ты уйдешь, и я никогда тебя не увижу. Знаешь, сегодня я хотел проводить тебя до дома и предложить стать моей, но теперь понимаю, что это невозможно, пока ты не узнаешь всей правды обо мне.

Эрве обвел комнату свободной рукой, опустив ее на бедро, словно у него не хватало сил, чтобы бороться дальше с самим собой. Сердце Моник затрепетало в груди словно раненая птица, она и понятия не имела, что так же сильно нравится ему, но было ли у девушки право на эти чувства, когда сама не смогла бы поделиться правдой о себе. Слишком многое стоит на кону, но, может быть, любовь смогла бы все исправить, подсказать правильные слова и нужные действия для решения любых проблем? Излечит, исцелит, станет бессмертным ориентиром, компасом, если угодно.

– Я не уйду, обещаю, и мне плевать, что ты делал или что делали с тобой. Твоя мать плохо с тобой обращалась?

Парень кивнул, не в силах облачить в слова накопившуюся боль, лишь крепче сжал пальцы Моник Гобей.

– Не только она делала плохие вещи. На моих руках кровь, которую не стереть ничем. Я пытался, каждый день пытаюсь, но стоит только взглянуть на них, как вновь вижу кровь.

Развернув дрожащие ладони вверх, Эрве Дюшарм уставился на свои руки, будто в каждую трещинку или морщинку навеки въелись красные тельца.

– Ты убил кого-то?

Снова кивок вместо слов. Закусив нижнюю губу, Зоэ-Моник положила свои руки поверх ладоней парня, перекрывая обзор, она видела, как в глазах Эрве застыла влага, и это заставляло обливаться слезами ее сердце.

– Уверена, тебе пришлось это сделать. Порой случается делать то, чего вовсе не хочешь, лишь бы снова дышать свободно. Ты не напугаешь и не оттолкнешь меня этим, Эрве, я выдержу, и когда будешь готов, хочу, чтобы ты сам рассказал мне все. У меня тоже есть секреты. Обещаю когда-нибудь поделиться ими с тобой, а пока мы