Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

- Поскольку я был не последним певцом в гетманате, то огласка покатилась громкая. Газетчики писали о «преступлениях неконтролируемых фанатиков за государственные средства». Все приставали на мою сторону, но мне было безразлично. Я лежал и мечтал о том, что скрипнет дверь, на пороге станет чернокнижник, который поведает о возможности вернуть зрение, потому что за это я был готов душу продать! Но чернокнижник не приходил. Но все мне сочувствовали. Самые болваны слали письма, которых я больше не мог прочитать. Соболезнования, соболезнования, соболезнования! Словно это сострадание могло вернуть зрение, черт возьми! Слова, которые сразу забывают и живут дальше, потому что в их сострадательных жизни ничего не изменилось...

Василий вздохнул.

— В общем, получилось так, что господин гетман лично вступился за нищего слепца, выдал мне роль личного советника по каким-то там вопросам и назначил выплату, то есть откупную.

Ярема молча сплюнул в костер.

— Я боялся вечной тьмы... Жить в страхе до конца жизни или переступить ее? В конце концов не я первый, не я последний... Привык долго. Вечно перецеплялся, терял вещи, бился лбом, коленковал, врезался в стены и людей... Много раз меня обворовывали, — Василий махнул рукой. — Вот так, друг мой, я поплатился за дружеские отношения с Серым Орденом.

- Прости, Василий. Я не знал, – сказал Северин.

— Раны зашрамовались, — Матусевич поднес ладони к закрытым глазам. — Кобзари должны быть незрячими, да? Хорти повторяли эту фразу, когда... Вы поняли.

— Помнишь тех мерзавцев?

– Помню, – ответил кобзарь. - Имена. Лицо. Особенно лицо. Облик палача удивительно хорошо врезается в память, когда становится последним увиденным образом.

— Мы отомстим им, Василий. Обещаю.

— Некому мстить, Северин. Обоих призвали в армию, оба полегли под Полтавой. Конец.

– Жаль, – сказал Игнат. — Слишком легка смерть для таких уродов.

— Да я еще жив! И слышу запах каши с салом, - Василий с энтузиазмом потер руки. — Может, накормите несчастного слепца?

Все, кроме Савки, сели к ужину — Павлин заснул, утомленный бессонной ночью накануне. Игнат предложил обществу самогона, однако все отказались, почему Бойко радовался, ведь прифронтовый спрос превратил любую выпивку в нелегкую добычу.

— Я считал вас беглецами, — Василий имел талант есть и вести разговор одновременно. — Если уж откровенно, то я считал вас мертвецами. Хотя лелеял призрачную надежду, что вы сумели дать драла!

– Мы и были беглецами, – ответила Катя. — Все, кроме Яремы, он пошел воевать.

— Об ужасном Циклопе все слышали, — кивнул Василий.

— Тебе, Малыш, повезло на глаз больше!

— Лучше мне повезло бы на одного родственника, — ответил Яровой.

— Благодаря твоему старшему брату борзые собрали щедрый урожай глазных яблок, — развеселился Игнат, проглатывая самогон прямо из бутылки. — Как думаешь, сколько он протянет перед тем, как встать на колено и отхлебнуть черного молока? Яков Мудрый, первый правитель улуса Гетманщины!

— Заткнись, Эней, — отрезал Ярема. – Ты начинаешь раздражать.

- Только сейчас? А мне казалось, что начал еще в Запорожье! Малыш поднял на собрата мрачный взгляд единственного глаза.

— Меня ты раздражаешь с первого дня знакомства, — опередила шляхтича Катя. — Я тебе эту бутылку самогона в глотку запихаю, если рот не замажешь!

Филипп жалел Гната: после прощания с семьей тот сознательно приступил к саморазрушению, делал это упорно, и никакие разговоры не могли остановить его, словно Эней наслаждался своим падением.

– Щезник собрал нас с безумной целью, – сказал Олефир, чтобы изменить тему разговора.

– Неужели Темуджина убить хотите? — обыденно поинтересовался Василий.

Они даже жевать перестали.

– А ты откуда узнал? – спросил Северин.

— Тыкнул пальцем в небо, — Василий проверил ложкой, не осталось ли каши в котелке. — Я часто хлопаю языком наугад, и треть предположений, хоть сумасшедших, всегда попадают в цель. Вот как сейчас.

- Слепой стрелок, - Игнат отсалютовал кобзарю бутылкой. — Вот кого не хватает нашему макоцветному отряду!

- Покушение на Темуджина... Кто, как не вы, волчьи рыцари? – Василий улыбнулся. – Мне нравится этот замысел! Я помогу.

Матусевич, видимо, принялся их удивлять.

- Готов заложиться, что вы сейчас челюсти по земле собираете, - хохотнул кобзарь самодовольно.

— С тех пор как ты стал убийцей, Василий? — Ярема уставился на старого знакомого, будто впервые его увидел.

- Я всего-навсего шпион, - Василий отставил пустую миску. – Спасибо за ужин.

— С тех пор как ты стал шпионом?

- С тех пор как началась война, - кобзарь принялся распускать ремешки, которые крепили чехол с бандурой к спине. — Приперся к гетману на забавных правах личного советника и предложил свои услуги, ведь странствующий слепой музыка — отличный шпион, не вызывающий подозрений. Иаков хотел как можно скорее избавиться от меня, поэтому согласился. С того времени я служу победе родины!

В который раз за этот вечер ни один из сироманцев не находился со словами.

— Подробностей раскрывать не могу, но со мной сновал еще юноша-поводырь, вместе мы собрали немало ценных сведений об изумрудных вылупках, — Василий достал инструмент из чехла. — Удивлены, уважаемые? Считали, будто я только стихотворец способен?

- И петь, - сказал Игнат.

— Ордынцы считают так же. Слепого музыку не трогают, разве иногда машут руками перед носом. Они изуродованных боятся, потому что не хотят себя сглазить и подхватить увечье, — Матусевич осторожно пробежал пальцами по струнам и скривился на услышанное. - Я знаю нескольких нужных людей в Киеве. Они помогут с любым безумным замыслом, что несет хоть скудный шанс убить бессмертного отброса.

Он принялся подкручивать струны.

– Киев? Ты говоришь об осажденной столице или о другом Киеве?

– Попасть туда можно, если знать дорогу. Я проведу вас сквозь ту дырявую осаду так, что ни один ордынец не заметит.

- Ошалеть! – высказала Катря общее мнение. — А как они отнесутся к тому, что мы недобитки Серого Ордена?

— Да хоть развратные черники! Всем плевать, — в то же время Василий правил звучание струн. — Ох, друзья, в такие вечера начинаешь верить в существование судьбы! Недаром она познакомила нас, а теперь построила сегодня! Впереди ждут геройские деяния, о которых наши потомки составят думы.

— Начинается кобзарское пение, — Игнат бросил опустевшую бутылку за спину.

— Которые вам придется слушать, потому что отказаться от моей помощи невозможно.

Филипп,