Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

огонь по живым мишеням, лишь скользили по ним глазами — Бессмертный Темуджин вел свой род от волка, поэтому его младшие братья, псы, почитались среди изумрудного воинства. На котов патронов не жалели, но тех бегало немного: на третий месяц осады, несмотря на контрабандные струйки продовольственных поставок, горожане не гнушались каким-либо мясом. Измученные патрулированием ордынцы врывались в любую хижину, в которой замечали намеки на человеческое присутствие. Поскольку по приказу кагана убивать киевлян запрещалось, вояки придумывали себе других развлечений, к которым командование Орды относилось снисходительно: слишком долго продолжалась осада никчемного города, поэтому каждый сын Тенгри, нырявший в грязи у стен, заслужил утешение и отдых.

Несбежавшие несчастные завидовали беженцам, ненавидели захватчиков и проклинали предателей, которым от проклятий было ни холодно, ни жарко, поскольку они готовились управлять под изумрудным ярлыком. Никаких сомнений: Орда пойдет дальше, Яков Яровой примет последнее сражение, нашествие разобьет войско Сечево, и земли украинских полков окончательно покроют на улусы — новые бусины на изумрудных разках.

Однако эта ночь все остановит, думал Северин. Он привык к войне там, на севере, но до сих пор не мог привыкнуть к ее присутствию на родной земле; смерть Темуджина стала его главной целью, каждая новость об успехах изумрудной армии резала по живому; созерцание мертвых улиц, принадлежавших многолюдному шумному городу, наполняло характерника решимостью выполнить сумасшедший замысел, несмотря на любые препятствия. Возможно, именно ради этой ночи он пришел в этот мир, принял нож в сердце, получил проклятие, потерял душу и прошел ад войны, гонений и плена.

Темуджиновый шатер установили на постаменте, откуда сбросили памятник Богдану Хмельницкому; все улицы, ведущие к площади, перекрыли несколькими границами; жителей ближайших домов выгнали, заселили туда ордынских офицеров; на крышах караулили стрелковые отряды. Дорога сюда была закрыта кому угодно, кроме избранных воинов Изумрудного войска, и никто не мог бы пройти сквозь те границы.

Никто в человеческом теле.

Василий привел отряд к Лютежу, к дому у деревни, которая пряталась за высоким частоколом возле Днепра, где, по словам кобзаря, жил надежный мужчина, который поможет безопасно добраться до города, учитывая новую ситуацию. Молчаливый хозяин, остроносый пчеловод-отшельник Дмитрий, который чудом возился по такому большому хозяйству одиночкой, встретил путников неприветливо. Казалось, что он лишен всяких человеческих эмоций.

– Могу дать лодку, – сказал он, выслушав запрос. — Румаков оставьте здесь.

– А водой безопасно? – Василий потер лоб. — Ордынцы лупят по лодкам из всех пушек.

- Это было во время осады, - ответил Дмитрий. — Сейчас изумрудным плевать. Может, из ружья кто-то стрельнет ради развлечения. Поэтому советую водой, а о прежних лазейках забудь: предатели высказали каждую.

- Оставить лошадей? – воскликнул Игнат. — Он их продаст сразу! Или монголам подарит, чтобы его не трогали!

Пчеловод измерил его рыбьим взглядом.

– Тебе сабли за спиной для красоты или колбасу резать?

- Длинные языки укорачивать.

- Тогда ты останешься, - заявил хозяин. — Будешь присматривать за лошадьми, помогать по хозяйству, а если припрутся монголы, их муртады или другие бандиты, — дашь вооруженный отпор.

– Разве у тебя пчелы не жалят до смерти любого зайду?

— Василий слышал много рассказов о несчастных, которые пытались без приглашения посетить пасеку Дмитрия.

— От ордынцев пчелы не уберегут, — пчеловодное лицо не дрогнуло. – Поэтому мне нужен защитник. Таково мое условие.

Он ткнул пальцем в сторону Энея.

- Еще чего, - пикнул Бойко. - Я сюда толкался не ульи охранять!

— Есть пища и медовуха.

- Остаюсь! — характерник упорно потер ладони. — А девки здесь у тебя есть?

– Только пчелы.

- Простите, братия, - Игнат с притворным досадой вздохнул. – Пишите историю без меня. Расскажете, как все прошло, а я здесь пчел буду защищать.

Катя одарила брата презрительным взглядом, Ярема пожал плечами, а Северин подумал, что если у них уже есть кого-то оставить — пусть это будет Эней. Он безразличен ко всему, кроме выпивки. Чернововк чувствовал к побратиму смесь пренебрежения и сострадания, и ему это не нравилось.

Настроение Шарканя в предвкушении разлуки испортилось: он хлопнул Катрю головой, подарил Северину укоризненный взгляд и едва не грызнул руку, пытавшуюся ухватить за уздечку.

— Как горд, — прокомментировал Дмитрий без тени эмоции.

Из приземистого рыбацкого сарая пчеловод вытащил лодку, видевшую лучшие времена, и добавил пару крепких ясеневых опачин.

– Потопить вас надумал, – заявил Игнат. - Эта скорлупа мигом на дно пойдет!

- Смолил недавно. Выдержит десяток человек, – ответил хозяин. - Не нравится - бейте в гузно.

Василий заверил, что им все нравится.

— Может, угостишь нас обедом?

– Нет.

Они покидали сумки к лодке, без долгих прощаний оставили Гната с гостеприимным хозяином и двинулись в Киев водой. Гребили парами, вычерпывали воду: в одном месте лодка протекала, и характерники помянули пчеловода злым тихим словом. За этим исключением плыли без разговоров, только Матусевич рассказывал, куда направить лодки и какие ориентиры высматривать.

Днепр нес тихим, спокойным течением. Леса на левом берегу исчезли: все поросло вражескими лагерями, как огромный человеческий муравейник. Когда-то Орда была непрестанной конной саранчой, но ныне превратилась в новейшую армию, состоявшую из могучей кавалерии, огромных пехотных корпусов и мощной артиллерии — не имели разве воздушной флоты. Солдаты изумрудных улусов, охватывавших почти всю Азию, компенсировали недостаток военной муштры численностью и жаждой завоевания.

Северин впервые увидел врага, о котором только слышал: при далеком берегу, под косыми лучами вечернего солнца, купались мужчины, и ветер приносил их далекий шум. Характерник всматривался в те небольшие фигурки, чувствуя пылкую ненависть. А когда заставил себя перевести взгляд на киевский берег, бастионы городской крепости ответили ему пустыми бойницами. Многочисленные пушки, которые должны были поливать беззаботных купальников ядрами, молчали. Северин всматривался в знакомые склоны, и с болью считал каждый изумрудный флаг. Видел изуродованные артиллерийским огнем защитные стены, разрушенные речной, порт цеппелинов — поваленные башни напоминали сломанные клыки — наблюдал безлюдные улицы и уничтоженные каменные дома... Все замерло немой руиной.

Встретили несколько рыбаков: те провожали отряд взглядами исподлобья. Благодаря опытному вождю Василию лодка прибыла на нужное место к сумраку, пристала к небольшому причалу, и Северин подумал, что когда-то здесь бывал. Звуки человеческого дома уступили место тишине; плоды фруктовых деревьев клевали птицы; тропинки медленно зарастали. Несколько хат обернулись черными остовами пожарищ, остальные таращились на пришельцев мертвой тьмой окошек.

Когда они добрались до названной Василием хижины, Северин вспомнил.

– Здесь родилась Оля! – Катя опередила его. —