Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

Олефир всегда читал собратьев, как развернутые книги, но сам всегда оставался закрытым фолиантом. Позволял считывать только то, что хотел открыть. Благоразумный, собранный, бесстрашный. Многие несогласия они пережили вместе, и Чернововк всегда знал, что на Варгана можно положиться.

— Встретимся по ту сторону, — прошептал Северин.

– Пусть Мамай помогает, – ответил Филипп.

Чернововк посмотрел на побратима, которого знал почти десять лет. Попытался запомнить его загорелое, уставшее лицо. От Филиппа Олефира, которого он знал, осталась тонкая, как пергамент, оболочка, под которой свирепствовал сумасшедший зверь, но Северин до сих пор не желал мириться с мыслью, что их общая история завершится здесь и сейчас.

- Вперед, брат.

Порез. Тень. Прыжок. Кровь на веки и без сомнений — вперед.

Темная долина приняла его в мертвение. Он коснулся рассохшейся земли и стремглав помчался, считая шаги, сверток с динамитом в левой стороне, чем в правой. В крови звучала подаренная Савкой сила, ноги топтали хрупкие серые стебли: пятьдесят, сорок, тридцать шагов... Кровавые очертания шатра приближаются, что-то странное ждет внутри — пульсирует, словно сердце, сверкает яркими вспышками зеленого сияния. Никогда раньше Северин не видел такого в Потойбиче.

Двадцать шагов. Или Гадра уже узнала, что он нарушил границы ее владений? Мчится ли сюда на крыльях мрака или сбросит его в пропасть, откуда не будет спасения?

Десять шагов. Зеленый огонек мелькает в шатре, как маленький живой фонарик. Неужели удалось?

Он находится на месте. Собственная тень становится воротами родного мира. В глазах мерцает, телом струится пот, перемешивается с невытертой кровью.

Удалось! Гадра, проклятая потусторонняя пыль, поймала облизню.

Внутри шатра парко, тихо и темно. Тлеют оранжевыми точками несколько ароматических палочек, пытающихся развеять удушающий запах нагретого металла. Стены украшают гобелены, полотна, флаги, но Северин не теряет времени, чтобы рассматривать вокруг: цель лежит прямо перед ним на мягких коврах среди высоких подушек в кругу широких чанов с холодной водой. Из-за тяжелой стены глухо звучит ревиско, страшное и бесчеловечное, — вовремя, чтобы отвлечь внимание от середины шатра.

Северин осторожно кладет взрывчатку на пол, перехватывает нож, скрадывается к мужчине, разглядывая его волчьими глазами. Чингисхан, единственный наместник Тэнгри, Творца Миров и Истинного Владыки Беспредела на Земле Поднебесной, бессмертный каган Изумрудной Орды, спит глубоким сном, прихрапывая. Покрытый шелковым одеялом изумруд на груди мигает блеклыми вспышками. Что за камни могут сиять одновременно в обоих мирах? Недаром поговаривали, будто этот изумруд дарит волшебное долголетие. Зеленые вспышки освещают лицо лидера Орды: вытянутое, расслабленное, совсем не старческое. Северин дал бы ему не более пятидесяти лет.

One и есть легендарный Темуджин? Бессмертный, проживший две сотни лет, тиран, покоривший десятки стран, разрушил сотни городов и уничтожил тысячи людей? Похоже на самого обычного мужчину. Филипп был прав — их просто выбирают среди Хамгийн Сайн, когда приходит время.

В зеленом сиянии лицо кажется мертвенной маской. Многие ли люди в мире видели Темуджина так близко?

Чернововк делал это множество раз: замереть, остановить дыхание, быстро спланировать удар — цепь с изумрудом не помешает — так гибли чиновники, солдаты и ученые. Никто не выжил. Характерник какое-то мгновение собирается на силе. Левая рука ложится на рот, крепко запечатывает крики внутри, лезвие погружается в шею к хрящам дыхательного горла, освобождается и немедленно бьет в сердце по самую рукоятку.

Вот так просто история меняет путь. Сколько людей мечтали об этой гибели? За шатром несутся звуки боя, но Темуджин уже мертв, и никому...

Темуджин открывает глаза. Страшные, бесчеловечные, выцветшие глаза существа, прожившего несколько жизней – стертые бездушные зеркала. Они ужасают, опустошают, завораживают, в них мерцают отпечатки эпох на пепелищах человеческих чувств и страстей, стеклянное безразличие к миру сменяется веселым восторгом от того, что какой-то нахал осмелился лишить его жизни.

Это напоминает марево Гадры. Северин отдергивает руки, моргает глазами, однако ничего не меняется: из пореза на шее не стекает ни капли крови, а чем торчит внутри чужого сердца, словно нелепое украшение. Грудь большого хана поднимается от нового дыхания. Такого быть не может!

На темных губах расползается улыбка, словно Темуджин рад видеть своего асасина. Северин ошеломлен, и рефлексы не спасают, когда крепкие ладони хватают его за шею. Характерник летит судьбы, в следующее мгновение бессмертен — действительно бессмертен! — Темуджин склоняется над ним, обеими руками сжимает шею мертвой хваткой, его улыбка превратилась в хищный высот, из губ капает слюна. Зеленый изумруд тревожно мерцает перед глазами. Северин отвечает ударом колена между ног, шея освобождается, Северин глотает воздух и бьет ребром ладони по колючему борлаку. Инициатива перехвачена: сероманец прыгает за спину ошарашенного врага, душит его собственной цепью. Темуджин хрипит, продолжает сражаться, его сила не сдерживается. Северин закручивает цепи, позолоченные звенья врезаются в плоть, но Темуджин не кажется, еще чуть-чуть – и он освободится.

Звуков поединка не слышно из-за катавасии за пределами шатра, но Северин думает о другом. Как одолеть бессмертного противника? Что подействует? Волшебство крови? Но в этом ублюдке ни капли крови! Взорвать взрывчатку? Но где гарантии, что эта почварь, кукла, голем или кем там это создание, погибнет?

Цепь режет ладони. Темуджин выталкивает из глотки хрупкий хрип, дергается вперед, словно взбешенный бугай, и цепь не выдерживает, брызгает сломанными звеньями. Изумруд летит в сторону, катится коврами, Темуджин со стоном бросается вдогонку, но характерник хватает его за ноги - если уродина так хочет добраться до камня, то нельзя этого позволить!

Только теперь Северин замечает, что его противник тоже лишен одежды. Темуджин отчаянно тянет руку к ножу в сердце, замирает, и его тело корчится судорогами от ног до головы, хищное лицо становится неслышным криком, Темуд-жиновая плоть стремительно темнеет, словно от страшной болезни, поры расширяются и твердеют, кожа превращается в багр. Чернововк инстинктивно отступает, чтобы мерзкая парша не перекинулась на него, но нечего бояться: перед характерником замерла пепельная статуя. Из груди торчит рукоять ножа. Как только Северин решается пошевелиться, как фигура кагана превращается в щепотку бесформенного пороха, оседающего судьбы. Северин едва сдерживает чихание – дольки Темуджина забили ему дыхание – и утоляет дрожь, которая заставляет зубы трещать. Еще несколько секунд смотрит на рассыпанный под ногами багровый песок, осторожно берет с пола нож... Лезвие чистое.

Что это у черта было?!

Он рассуждает над этим спустя. Главное, что он убил Темуджина! Бессмертного Темуджина, двухсотлетнюю легенду, величайшего завоевателя и грозу всего континента! Мгновение после этого сомнения стирают его восторг: может, это ловушка? Искусное заблуждение зрения, хитрый чародейский трюк? Разве люди