Миттельшпиль - Шеннон Макгвайр

бы вполне достаточно, если бы она не обнаружила в глубине сознания дверь, и эта дверь не привела бы ее к мальчику того же возраста – с точностью до дня, – который не мог сделать домашку по математике. Возможно, чисел и дальше было бы достаточно, если бы он не захлопнул и не запер эту дверь. Он отгородился от нее, и у него появилось время изменить мир, в котором он жил. Она могла бы приспособиться к тому, что он лучше разбирается в людях, если бы она могла за этим наблюдать, если бы все происходило постепенно, как с той лягушкой в кипятке. Но вышло по-другому. Он от нее закрылся и повысил температуру, пока ее не было рядом, и теперь, вернувшись, она не может этого вынести.

Это ее недостаток, она это знает. Ее слабость. Это нормально. Она девочка-математик. Она знает, что у уравнения всегда есть решение, и ценит это. Она видит, куда приведут эти числа.

Один за другим она достает из пространства за плинтусом свои трофеи: пачку лезвий, пузырек с обезболивающим, украденным по одной-две таблетки из открытых аптечек и сумочек, оставленных без присмотра, гель для местного обезболивания. Она тщательно проработала план. Она хорошо умеет делать все идеально.

Она укладывает трофеи в рюкзак, возвращает плинтус на место и встает. Скоро – уже очень скоро – Роджеру больше не придется за нее переживать, а она не будет переживать, что однажды ее одиночество его оттолкнет. Она больше ни о чем не будет переживать.

Еще один только раз ей нужно сделать все идеально, и она будет свободна. Чувство облегчения пересиливает страх, она закидывает рюкзак на плечи и идет к двери. Время завтракать. Время прощаться.

Идеальный план

Лента времени: 10:37 EST, 5 сентября 2003 года (то же утро, тот же день, уже почти слишком поздно)

У Роджера литература; его любимая учительница – мисс Браун (конечно, его сердце уже не замирает так, как замирало во втором классе рядом с мисс Льюис, но он полагает, что это нормально, потому что невозможно никого любить так же, как учительницу во втором классе) – как раз анализирует «Короля Лира», когда мир становится белым, и все исчезает, и он висит в пустоте и кричит от ужаса. Ему не больно, нет – для боли нужны нервы, кожа, тело. Это какая-то антиболь, боль, порожденная отсутствием, и поэтому она ранит гораздо сильнее.

Затем по краям белизны проступает обжигающее золото. Теперь края существуют и превращаются в подобие рамки вокруг места, которое он раньше никогда не видел. Горизонт в огненных всполохах; дорога с радужными переливами, словно мыльный пузырь, тянется до самого горизонта.

Девочка с рыжими волосами (он может различить цвет ее волос) лежит ничком в пыли, глаза полуприкрыты, ее собственная боль уходит по мере того, как из нее вытекает кровь. Кровь серая, серая, как всегда, когда он один, без Доджер, но он все равно знает, что это кровь, он это знает. Она уходит. Она уходит. Но пока еще не ушла.

«Невозможный город в огне», – бессвязно думает он и открывает глаза.

Он распластался на полу, вокруг ошеломленные одноклассники. Затылок болит. Должно быть, он ударился головой о кафель по меньшей мере один раз, когда упал, но, может быть, и больше, потому что руки и ноги тоже болят, как если бы он бился в припадке. Джинсы спереди мокрые. По-хорошему, обнаружив это, он должен был бы почувствовать стыд или злость, или то и другое сразу. Но здесь и сейчас он способен только на тихое смятение. Такое ощущение, будто через мозг только что пропустили несколько тысяч вольт, и в голове все перемешалось.

Мисс Льюис опустилась возле него на колени, волосы обрамляют лицо точно так же, как в его снах, в широко раскрытых глазах – испуг.

– Роджер, с тобой все в порядке? – спрашивает она. – Ты меня слышишь?

– Я люблю вас, мисс Льюис, – мечтательно отвечает он, но перед ним уже не мисс Льюис, а мисс Браун, и это не второй класс, и у него только что был припадок. Это единственное, что он знает наверняка. Такое ощущение, что его мозг пытается перезагрузиться, осознать падение, которого он не помнит, и удар, которого не почувствовал. На мгновение Роджера охватывает абсолютный ужас – а что, если это был инсульт? Что, если у него был инсульт, и он потерял что-нибудь важное, и этого уже не вернуть? Что, если в нем теперь чего-то недостает, чего-то, что было еще сегодня утром? Испуг быстро проходит. Он в порядке. Он точно знает, что он в порядке, и так же точно знает – насколько он может сейчас что-то точно знать, – что если он сейчас же что-нибудь не предпримет, то он уже не будет в порядке. В такой ситуации медлить непозволительно.

Тело говорит ему, что он в порядке, но мисс Браун этого не знает. Ее сковывает страх.

– Роджер, ты знаешь, где ты?

– В классе. – Он с трудом ворочает языком, затем пытается сесть, с облегчением обнаруживая, что может это сделать. Тело реагирует нормально. Если бы не влажное пятно на джинсах и не боль в тех местах, которыми он приложился об пол, он бы сказал, что все тип-топ, у него нет никаких проблем, все работает. Он в порядке.

– Роджер, тебе лучше пока не двигаться. – Мисс Браун неуверенным жестом показывает, чтобы он лег обратно. Испуганные одноклассники молча наблюдают за происходящим. Видимо, припадок был по-настоящему сильным, потому что в нормальной ситуации хоть кто-нибудь стал бы хихикать над тем, что он обмочился. – Пожалуйста. Я позвонила в администрацию, они вызовут скорую помощь…

И хотя математика – не самая сильная его сторона, его знаний хватает, чтобы сложить время на дорогу, время на анализы и время на госпитализацию, там, возможно, его накачают успокоительным… Все это встанет между ним и телефонным звонком, если он послушает учительницу. Цифра, которая у него выходит, жестока в своей простоте, она гласит: «Слишком долго». Он не может поступить, как ему велели. Если он послушается, Доджер умрет.

«Невозможный город в огне», – думает он снова, и, хотя он не понимает, что значат эти слова, он понимает смысл фразы. Если Доджер умрет, умрет и он.

– После припадка лучше всего пройтись, если есть силы, – решительно говорит он, и кажется, он никогда еще не лгал так убедительно. Он поднимается на ноги, с гордостью чувствуя, что колени практически не дрожат, и пулей вылетает за дверь, пока мисс Браун не успела