Инженер 2: Тульские диковинки - Алим Онербекович Тыналин

class="p1">— Медь листовая два пуда. Латунь прутковая пуд. Кожа выделанная аршин пятнадцать. Олово фунтов восемь. Канифоль фунта два.

Семен дописал, свернул бумагу:

— Все записал. Подать заявку в управление?

— Подам сегодня. Пойду к Озерову, заодно жалованье получу за май. Пора с вами расплатиться.

Семен кивнул:

— Вот это другое дело. Правильно, ваше благородие.

Я подошел к верстаку, взял чистый лист бумаги, перо, чернильницу. Сел, начал писать заявку. Перечислил материалы, указал количество, назначение, для ремонта пожарных насосов. Дописал, просушил чернила песком, сложил бумагу, убрал в карман.

Встал, обратился к работникам:

— Трофим, Филипп, приберите инструменты, сложите на места. Гришка, Иван, подметите пол, вынесите мусор. Семен, проверь горн, загаси угли как следует.

Работники разошлись по мастерской. Трофим начал складывать молотки, зубила, напильники. Филипп собирал детали насосов, укладывал в ящики. Гришка взял метлу, начал мести пол. Иван принес совок, собирал стружку, опилки.

Я надел сюртук, шапку. Вышел на крыльцо, отправился по Заречной в сторону центра.

Солнце склонялось к западу, час второй пополудни. По улице шли редкие прохожие, проезжали телеги, груженные дровами и сеном. Прошел мимо кузницы, горн погашен, кузнец сидит на крыльце, курит трубку. Миновал харчевню, оттуда доносился ароматный запах щей, квашеной капусты, из трубы шел дым.

Дошел до площади. Губернское управление справа, двухэтажное здание с белыми колоннами. Поднялся по ступеням, вошел внутрь.

Длинный коридор, повсюду двери, таблички с надписями. Прошел до конца, нашел нужный кабинет. Постучал, открыл.

Озеров сидел за столом, писал в толстой книге. Услышал стук, поднял голову. Узнал меня, отложил перо:

— А, Александр Дмитриевич. Проходите, присаживайтесь.

Я вошел, прикрыл дверь, сел на стул напротив.

— Павел Степанович, у меня два дела. Сначала как всегда заявка на материалы. — Достал бумагу, протянул через стол.

Озеров взял, развернул, пробежал глазами:

— Медь, латунь, кожа… Понятно. Сейчас запишу. — Открыл другую книгу, начал переписывать. — Заявка от десятого мая тысяча восемьсот пятьдесят шестого года принята. Материалы поступят через Москву, срок месяц-полтора. Как полагается. Кстати, первая заявка скоро будет исполнена.

Я кивнул. Месяц-полтора долго, но ничего не поделаешь. Казенная поставка всегда растягивается.

Озеров дописал, просушил чернила:

— Второе дело?

— Жалованье за прошлый месяц. Мне и работникам. Как можно получить?

— Идите в казначейство, в этом же здании, третья дверь налево по коридору. Скажете, что от меня. Там выдадут по ведомости.

— Благодарю.

Я откланялся, вышел, прогулялся по коридору, нашел третью дверь слева. Табличка «Казначейство». Постучал, вошел.

За столом сидел чиновник в очках, худощавый, с бледным лицом. Поднял голову:

— Слушаю вас.

— Воронцов, смотритель насосно-гидравлической мастерской. За жалованьем.

Чиновник кивнул, открыл толстую книгу, полистал:

— Насосно-гидравлическая мастерская. Смотритель Воронцов Александр Дмитриевич, жалованье тридцать рублей шестьдесят шесть копеек в месяц. Работники, кузнец, слесарь, подручные. Двоих вы говорят, прогнали. Получите за оставшихся.

Он встал, подошел к сейфу, открыл, достал холщовый мешок. Начал отсчитывать монеты. Серебряные рубли и медные копейки звенели, падая на стол.

Когда считал шевелил губами. Разложил деньги кучками. Придвинул ко мне:

— Проверьте.

Я пересчитал. Все правильно. Собрал деньги в платок, завязал узлом, убрал в карман сюртука.

Чиновник записал в книгу:

— Жалованье за прошлый месяц выдано десятого числа. — Протянул мне бумагу и перо. — Распишитесь.

Я расписался. Чиновник закрыл книгу, убрал в сейф, запер на ключ.

— Все. Можете идти.

Я встал, поклонился, вышел. Добрался по коридору до лестницы, спустился по ступеням на площадь.

Обратно шел тем же путем. Площадь, улица, кузница, харчевня. Дошел до мастерской. Открыл дверь, вошел.

Внутри уже чисто, все убрано. Инструменты сложены на верстаках, пол подметен, окна прикрыты ставнями. Работники стоят у горна, ждут.

Я подошел к ним, достал платок с деньгами, развязал. Отсчитал монеты, протянул Семену. Тот взял, пересчитал, кивнул:

— Принял, Александр Дмитриевич. Благодарствую.

Трофим взял деньги, спрятал в карман, поклонился:

— Спасибо, ваше благородие.

— Филипп, вам тоже пятнадцать.

Филипп взял монеты улыбнулся уголками рта:

— Много благодарен, Александр Дмитриевич.

— Гришка, Иван вам десять.

Гришка с Иваном взяли деньги, закивали:

— Спасибо, спасибо, ваше благородие!

Свои тридцать рублей я убрал обратно в карман, завязал платок.

— Все. Работа на сегодня закончена. Завтра воскресенье, отдыхайте. В понедельник к семи утра все на месте. Приступим к пожарным насосам.

Работники поклонились, начали расходиться. Трофим надел шапку, вышел первым. Гришка остался стоять у верстака, мялся.

Я посмотрел на него:

— Ты чего не идешь?

— Так я… — Парень потупился. — Я ведь тут теперь ночую, Александр Дмитриевич. Вы же разрешили. За печкой постель стелю.

Да, точно. Я же разрешил Гришке ночевать в мастерской. Парень из деревни, отсылает деньги матери, на жилье не хватает. Ночевал по углам, в ночлежках за пятак. Теперь живет здесь, по утрам печку топит, мастерскую прибирает.

— Да, верно. Живи. Дрова есть?

— Есть, Александр Дмитриевич. Я вчера принес из конюшни, сложил за печкой.

— Хорошо. Печку затопи на ночь, а то холодно. Завтра приберись. В понедельник придут работники.

— Слушаюсь! Все сделаю!

Я вышел на крыльцо, закрыл дверь за собой. Пошел по улице к дому Матрены Ивановны.

Завтра воскресенье. Выходной. Можно отдохнуть, выспаться. Может, по городу прогуляться, посмотреть, как тут люди живут.

Теперь можно передохнуть.

Небо над Тулой потемнело, скоро сумерки. По улице редкие прохожие спешили по домам. Где-то лаяла собака, из труб домов тянулся дым от печей.

Дошел до дома Матрены Ивановны, толкнул калитку. Та скрипнула, открылась. Прошел через двор, поднялся на крыльцо.

Хозяйка встретила в сенях, вытирая руки о фартук:

— Александр Дмитриевич! Вам письмо пришло! Из Петербурга!

Я остановился, удивился:

— Письмо? Откуда?

— С почтамта принесли с утра. Письмоносец пришел, я расписалась за вас, взяла. Вот, на столе в горнице положила.

Сердце забилось сильнее. Письмо из Петербурга. От кого? От Елизаветы? Или от кого-то еще?

Прошел в горницу. На столе под образом лежал конверт. Плотная бумага, аккуратный почерк. Взял, поднес к лампе.

Адрес написан изящным женским почерком: «Его благородию господину капитану Александру Дмитриевичу Воронцову. Город Тула».

Сразу узнал почерк. Это Елизавета.

Перевернул конверт. На обороте восковая печать с вензелем, буква «Д», Долгорукова. Петербургский штемпель, дата.

Письмо шло восемь дней. Быстро для такого расстояния.

Матрена Ивановна заглянула в дверь:

— Александр Дмитриевич, ужинать будете? Щи сварила, картошку жареную.

— Позже. Спасибо.

Хозяйка кивнула, ушла. Я остался один.

Сел за стол, положил конверт перед собой. Смотрел на него, не решаясь вскрыть.

Глава 17

Выходной

Я взял конверт, аккуратно вскрыл ножом для бумаги. Достал сложенные листы, три страницы тонкой бумаги, исписанные ровным, изящным почерком.

Развернул, начал читать.

'Александр Дмитриевич!

Пишу Вам из Петербурга, куда прибыла