Фарфор Ее Величества - Максим Андреевич Далин

Рэдерик, — сказал я таким тоном, каким обычно обращаются к младенчикам, что сидят у кормилицы на руках и засовывают в рот ленточку от её капора, — ты ведь у нас можешь стать королём!

Я очень надеялся, что он поймёт, — и Рэдерик меня не подвёл: он совершенно очаровательно улыбнулся и сделал невинные и удивлённые глазки:

— Правда, мессир офицер⁈ — и хихикнул. — Да нет, вы шутите!

— А и впрямь, — почти благодушно сказал Норфин и взъерошил принцу волосы.

Выдержка Рэдерика восхищала. Я скорее Даром, чем как-то иначе, почувствовал, как он внутренне напрягся, — но на его лице ни один мускул не дрогнул.

— Хорошо, — сказал он с очаровательной и глуповатой улыбочкой. — Я попробую.

— Кажется, нам в кои-то веки повезло, — сказал Индар. — Ягнёночек может стать порядочным королём, хоть это и неожиданно для нашей великой страны… Леди Зельда будет очень разочарована!

Глава 10

Норфина наш принц надул легко.

У прекраснейшего мессира маршала, похоже, было не слишком-то много опыта общения с детьми. Я знал, что дети у него есть: дочь-невеста, дочь помладше, немного старше Рэдерика, и сын лет трёх или около того, — но сейчас я был совершенно убеждён, что с маршальскими детьми занималась жена. Может, ещё няньки или гувернёры. Но только не он сам.

Норфин с ходу принялся общаться с Рэдериком так, будто тот — младенец, едва научившийся говорить. Забавно: Лежар был чуть младше — и Норфин воспринимал его как взрослого злыдня. Видимо, дело в том, что Рэдерик очень натурально валял дурака.

— Хочешь пойти к мамочке? — спросил Норфин.

Разве что не добавил «сю-сю-сю».

— Нет, — Рэдерик широко улыбнулся, обессмыслив взгляд, насколько смог. — Мамочка всё время занята. Можно мне остаться с дядей Барном? Он обещал про войну рассказать.

Норфин взглянул на нас.

— Барн хорошо ладит с детьми, — сказал я. — Он рос в большой семье.

— Так что ж, малец так и будет за вами ходить? — спросил Норфин.

— А пусть ходит! — радостно согласился Барн. — Он же не мешает.

И Рэдерик сам взял его за руку. По-моему, вцепился изо всех сил — и Барн легонько обнял его за плечо.

— Нам всем будет спокойнее, — сказал я, — если Рэдерик всё время будет под присмотром. Видите, какое во дворце положение… предателем может оказаться человек, которого долго считали верным. Чернокнижники ведь могут не только подкупать: я слышал о способах подавления воли. Так что — пусть мальчик ходит с нами. Надёжнее.

Норфин вздохнул и согласился.

— Ваши вещи отнесли в апартаменты одной паскуды, — сказал он. — Чернокнижника, прихвостня этой… ведьмы. Он убит на фронте. Апартаменты из лучших в той части Резиденции, где аристократы останавливались. Там много места, удобно. Я думаю, что и малец там может жить… Правда, его мать, наверное, возмутится…

— А вы скажете ей, что это в интересах ребёнка, да? — сказал я. — И кстати, его покормить бы. И Барну было бы неплохо пообедать. Заодно мы осмотрим апартаменты. Отправьте с нами кого-нибудь из ваших людей, мы передадим ему наши пожелания.

— Договорились, — сказал Норфин мрачно. — Конечно. Никакого порядка нет… королевская челядь разбежалась, мои ничего тут толком не умеют. Но это поправимо. Наладим безопасность хоть в столице — тогда уже и займёмся.

— Конечно, — сказал я. — Правильно.

Индар хмыкнул у меня за плечом.

Если к Норфину нас провожал целый генерал, то дорогу в апартаменты паскуды показывал уставший поручик, по которому с ходу было видно, насколько его всё это достало.

— Насчёт еды у нас скромно, — говорил он. — В смысле — не то чтобы скромно, а повар мессира маршала не особенно справляется один. А помогают, прямо скажем, не слишком сведущие люди. Но еда, конечно, из королевских запасов…

— Да лишь бы вот их светлости понравилось, — ухмыльнулся Барн. — А я вообще всё ем.

— И я всё ем, — сказал «их светлость», который так и держал Барна за руку. — Глупо же капризничать.

Глупо, подумал я. Вот твоему единокровному брату стоило жизни.

Мы прошли по галерее, соединяющей главный, королевский флигель с внешним, собственно крепостной стеной Резиденции Владык. Вышли в афиладу почти одинаково убранных покоев, идущую по кругу. Здесь было сумрачно: довольно узкие окна анфилады выходили во двор — солнце ещё светило с другой стороны. Тёмный резной камень, тёмное резное дерево, тёмная резная мебель, тёмные лики в тёмных рамах, тёмные шторы, расшитые золотыми нитями — своеобразное представление об уюте, категорически не совпадающее с моим собственным. В этом дневном сумраке, среди тяжёлой резьбы и тяжёлых складок портьер, в запахе очень-очень старого жилья, иссохшего дерева и традиционных благовоний, лесных трав и хвои, мне стало дико неуютно.

Тут точно хватало призраков, хоть они и не лезли на глаза. И мне показалось, что хватало и нежити, даже нечисти, кроме призраков.

Наш провожатый остановился перед резной дверью из матового тёмного дерева и принялся тыкать в потайной замок ключами из большой связки.

— А знаете, куда мы пришли, мессиры рыбоеды? — весело выдал Индар. — Ко мне! Добро пожаловать, бездна адова!

Барн хотел рассмеяться, но, видимо, подумал, что без заметной причины будет нелепо, — и хрюкнул.

— О! — ещё веселее сказал Индар. — Первый хрюк в Резиденции Владык! Я тебя поздравляю, ягнёночек! Скажи этому идиоту, чтоб замок не ломал! Вот этот ключ!

И ткнул длинным прозрачным пальцем.

— Попробуйте вот этот, — сказал я.

Замок щёлкнул. Перелесец взглянул на меня удивлённо и даже, пожалуй, слегка испуганно.

— Угадал! — сказал я, пытаясь изобразить улыбку голосом.

Судя по лицу поручика — не изобразил.

— Дома! — выдохнул Индар. — Надо же…

Из-за двери пахнуло знакомо и тревожно: алхимическими реактивами, формалином, пыльным запахом старых книг и, внезапно, тонкими, прекрасными, горько-сладкими духами.

— Располагайтесь, — сказал поручик, не входя. — Обед принесут сюда.

И до изумления быстро ретировался. Похоже, покои Индара пользовались такой же мрачной славой, как и он сам. Зато Рэдерик вошёл раньше нас.

— Мы одни теперь? — спросил он сразу, как Барн закрыл тяжёлую дверь.

— Одни, — сказал я. — Вы, мессир, можете отдыхать.

— Ты смотри, — огорчился Барн, споткнувшись о наши чемоданы, брошенные у самой двери. — Даже и не поставили толком! Вот же лентяи…

— Побоялись ко мне заходить, — ухмыльнулся Индар. — «Одной паскуды» доблестные военные побаиваются, даже когда паскуда уже не вполне материальна, бедняжка.

— Вы к духу прислушиваетесь? — спросил Рэдерик.

— Да, — сказал я. — Это его жилище, мессира Индара.

— Хорошо, — сказал Рэдерик. — Индар, наверное, не любил, когда подслушивают, и как-нибудь защитил своё жилище. Значит, тут можно хорошо разговаривать.

Индар остановился посреди большой, роскошной и довольно мрачной гостиной.

— Барн, — окликнул он. — Поди сюда, помоги мне. Отдёрни