Фарфор Ее Величества - Максим Андреевич Далин

— А можно он что-нибудь мне скажет, мессир офицер? — спросил он глухо. — Не могли бы вы передать точно, слово в слово?

— Неужели бедный ягнёночек помнит дядюшку Индара? — усмехнулся Индар. — Не сомневаюсь, что ваше высочество вполне целенаправленно облили меня вишнёвым соком. На светлом сюртуке этот сок смотрелся так, будто я кого-то убил. А быть может, и съел.

Я повторил дословно. И это немедленно сделало меня медиумом-посредником между духом и живым принцем. Наш принц-бастард помнил Индара.

И усмехнулся совсем не по-детски.

— Вы мне не слишком понравились тогда. Вы попросили отчима позвать мою няню, чтобы она меня забрала, а я обиделся, — сказал Рэдерик. — Отчим позволял мне слушать разговоры. Он считал, что так я раньше научусь понимать людей.

— Тогда я подумал, что вы вполне решительны, — одобрительно кивнул Индар. — А тщательность в планировании и сокрытие преднамеренности поступков — дело опыта, мессир Рэдерик.

— Вы можете позвать отчима? — спросил Рэдерик.

Снова говорил холодно — и взгляд у него стал холодным. Холодным и цепким, недетским.

— Увы, — сказал Индар. — Я привязан к мессиру Клаю цепью Блаженного Дорса и не могу отойти дальше, чем на десяток шагов.

— А вы можете отвязать, мессир Клай? — тут же спросил Рэдерик у меня.

Ответил Индар:

— Простите, ваше прекраснейшее высочество, Клай-то может, но я бы предпочёл, чтобы он этого не делал. Во-первых, я не тороплюсь в ад по многим причинам. Во-вторых, у меня есть довольно твёрдая уверенность, что ваш отчим уже там.

Ответ Рэдерика огорчил.

— В аду… вот как… — сказал он, скорее раздосадованно, чем печально. И вдруг спросил, резко: — А мерзкая леди?

Индар растерялся:

— Леди Хаэла?

— Она очень нравилась маме, — сказал Рэдерик. — Мама думает, что она знала, как сделать вечную молодость. Поэтому всё время приглашала её на наши вечера. Сама её угощала, льстила, как могла, лебезила, как горничная. А Хаэла смеялась и отшучивалась. И шуточки были мерзкие. И сама она была мерзкая, хоть все и говорили, что красивая. Она в аду?

— Как любопытно то, что вы рассказали, — сказал Индар задумчиво. — Я думал, вы не выходили к гостям, ваше высочество.

— Отчим не разрешал показываться, — сказал Рэдерик. — Но не запрещал следить и слушать. Он сам приказал устроить для меня места, где можно спрятаться и наблюдать. По всему нашему дому. Так что вас я тоже видел. И слышал. Хаэла в аду?

— Вероятно, — сдался Индар. — В лучшем случае.

— Это хорошо, — сказал Рэдерик. — Она ведь была вашей мэтрессой?

— Мы с вашим отчимом работали в её группе, — сказал Индар. — Только мессир Хоурт занимался теорией, а я — практикой, — и весело улыбнулся мне. — Смотри-ка, лич, он пытается кусаться. Меня всегда умиляли крохотные рептилии: змейка только лишь выбралась из своего яйца — а уже показывает ядовитые зубки. Хоурт прекрасно его воспитал. Лучше, чем это делалось в доме Золотого Сокола.

— Он сказал ещё что-то? — спросил Рэдерик, взглянув на меня почти зло.

— Восхищается воспитанием, которое вы получили, — сказал я.

Злой огонёк в глазах Рэдерика погас.

— А вы не восхищаетесь…

— Не знаю, — сказал я. — В любом случае, мессир, мы с Барном намерены спасти вашу жизнь. По многим причинам.

Я уже хотел объяснить. Мне казалось, что тут, около спальни маршала, мы можем ещё немного в одиночестве поговорить — и что тут на диво безопасно.

Я ошибся: в галерее, ведущей к спальне и кабинету, загрохотали сапогами. Пёрли по паркету, как по плацу: Барн ухмыльнулся, Индар поморщился, а Рэдерик вздохнул и выпрямился. И оказался проницательнее нас всех.

К нам заявились аж пятеро, причём под командой опять аж целого генерала. Того самого Тарла из той самой сорняковой клумбы, над которой издевался Индар.

Дом Лебеды.

Изначально был настроен не особенно дружелюбно, а сейчас выглядел так, будто пришёл арестовывать врагов рода человеческого.

— Вас всех срочно требует мессир маршал! — рявкнул он.

— Орать-то зачем, ваше превосходительство? — сказал Барн. — Не на плацу же.

Барн великолепно умел бесить перелесцев — взбесил и Тарла.

— Смирно! — гаркнул он так, что колыхнулась штора. — Молчать!

— Между прочим, — сказал я, — мы здесь никому не присягали. И для вас мы всё равно что штатские специалисты, хоть и носим форму. Поэтому будьте любезны держать себя в руках, мессир.

— Армия, в которой нижние чины… — начал Тарл, каменея лицом, но не договорил.

Похоже, сообразил, как мы с Барном можем закончить эту фразу. Или решил, что глупо совсем уж упрямо лезть на ссору.

— Барн, — сказал я, — отведи мессира Рэдерика к его матери, пожалуйста.

— Нет! — отрезал Тарл. — Вместе с ним.

Солдаты Тарла смотрели на нас, как перелесские солдаты на парней с побережья: оценивающе и недобро.

— Ого! — зло рассмеялся Индар. — Похоже, кто-то уже настучал — и теперь нас всех, включая нашего ягнёночка-бастарда, обвиняют в заговоре? Право, здесь очень забавно. Смотрите, и дня не прошло…

Рэдерик взглянул на меня.

— Всё разъяснится, мессир, — сказал я. — Пусть вас это не беспокоит.

Барн протянул ему руку — и Рэдерик взял его за руку. Совершенно не по этикету. Но если это хоть немного успокоило нашего принца, значит, Барн сделал всё идеально.

Но лицо Рэдерика выглядело совершенно спокойным. Равнодушным и холодным. Маска.

А я потихоньку закипал: я злился на Норфина.

Нас проводили в тот самый его рабочий кабинет, обставленный ещё в Средние века. Норфин стоял у окна, угрюмый до предела, красный от гнева — и целая толпа каких-то военных чинов, жирный с вокзала, чьё имя у меня вылетело из памяти, усатый с адъютантским аксельбантом, фронтовики с дубовыми и ясеневыми листиками в петлицах… офицерское собрание в день Святого Эйла.

Норфин взглянул на меня так, что я, видимо, должен был вмёрзнуть в паркет. Он, как и Тарл, кое-чего не учёл.

Я щёлкнул каблуками.

— Разрешите обратиться, мессир маршал, — сказал я. — Мне необходимо сделать вам доклад наедине. Поэтому прошу предложить всем этим господам удалиться до особого распоряжения.

— Не многовато ли ты на себя берёшь, Клай? — тяжело спросил Норфин.

— Слушайте, Норфин, — сказал я, — я не умею играть в эти ваши перелесские игры. В заговоры, дворцовые перевороты и прочее. Государыня мне приказала сохранить вашу жизнь. Я собираюсь сохранять. Это понятно?

Норфин смотрел на меня неприязненно и молча. И его свита вокруг изображала немой укор.

— Мы будем работать или я пойду? — спросил я совсем уж нагло. — У меня есть важное сообщение для вас. Но в этой толпе я ни слова не скажу.

— Мессир маршал, — сказал толстяк, зыркая на нас искоса, — вы же видите, что они за птицы. Наедине —