Главная проблема ректора космической академии - Алиса Линд

Я пожимаю плечами.

— Посмотрим, кто кого! — озорно прищуриваюсь.

Таррел опирается на край моей каталки, чуть наклоняет голову, и в глазах появляется маслянистый блеск.

— Берегись, Мелисса, — я слышу его голос, а смотрю только на губы. — Я не жалею курсантов.

— Мне и не нужно, чтобы ты меня жалел, — говорю я, облизываясь, и закусываю ноготь большого пальца.

От Таррела сейчас веет концентрированным желанием, но он железно держит себя в руках. Улыбается обещающей улыбкой, и от неё у меня по коже пробегает волна жара.

— Ладно, раз ты хочешь скорее восттановиться, — Таррел выпрямляется и как ни в чем не бывало открывает наладонный коммуникатор, — начнем сейчас же!

Он кликает на экране, и через несколько мгновений в лаборатории появляется совершенно невозмутимый Пэрис.

— Лоуренс. — голос Таррела пронизывает воздух. — Мелисса хочет фихически восстановиться перед контактом с Жуками. Разработай программу спецпитания для реализации этой цели.

Пэрис наклоняет голову, задумчиво изучая меня.

— О, а у меня есть идея получше.

Мы с Таррелом замираем и переглядываемся.

Пэрис улыбается.

— Почему бы нам не попробовать кое-что совершенно новое?

38.

— Ты о чём? — строго спрашивает Таррел.

Пэрис улыбается шире.

— О том, что сможет сделать полукровку сильнее, чем она когда-либо была.

— И что это? — голос Таррела становится более раздраженным.

— Курс мышечных и нейростимуляторов, — отвечает тот просто. — Секретная разработка, которую я опробовал в своей прошлой лаборатории.

— Ты в своем уме — предлагать Мелиссе какую-то сырую дрянь?! — рычит Таррел.

— Она не сырая, просто не поступившая в массовое производство, — парирует Пэрис, но Таррел не слушает.

— Нет, без вариантов, — произносит предупреждающе и обращается ко мне. — Не хочу рисковать твоим здоровьем.

— Согласна, — отвечаю и смотрю на Пэриса. — Я отказываюсь.

— Как скажете, командор, курсант, — с невинной улыбкой отвечает Пэрис. Но прежде чем он уходит, его взгляд возвращается ко мне. — Не забывай, полукровка. Так или иначе ты должна повторить попытку контакта с Жуками.

Я выдерживаю его взгляд.

— Попробую, когда восстановлюсь.

Пэрис смотрит на Таррела, будто ждет, что тот вмешается. Но командор ничего не говорит.

— Ладно, договорились, — нехотя соглашается Пэрис и уходит.

Таррел поворачивается ко мне, складывает руки на груди.

— Мне жаль, но ты остаешься тут, на А6.

Я моргаю.

— Что?

— Ты ещё слишком ослаблена, чтобы вернуться к занятиям. Плюс Пэрис должен наблюдать за твоим восстановлением, — произносит он, и я слышу в его голосе настоящее сочувствие. — Не волнуйся, я позаботился о том, чтобы преподаватели подтянули твои знания на персональных занятиях. В любом случае отчисление тебе не грозит. Ни по какой причине.

Я сжимаю губы. Конечно, мне хочется вернуться в нормальный режим, но я и сама чувствую — пока я не готова.

— Хорошо. Договорились. Ты ведь не передумал по поводу тренировок?

Таррел усмехается.

— Конечно, нет, — он подносит руку и гладит меня по щеке подушечками пальцев. — Почту за честь тренировать такую отважную курсантку.

Последнее договаривает с нежностью, от которой я внутри таю.

На этом он уходит — дела не ждут.

Остаток дня я провожу в палате, где уже когда-то лежала, с белыми стенами и окошечком для пищи. Слабость не отпускает, и я почти все время сплю. Просыпаюсь, только чтобы поесть спецпитание. С каждой новой баночкой кажется, сил прибавляется.

Утром дверь открывается без знакомого бипа — значит, не была заперта, — и входит Таррел с небольшой стопкой вещей. На нем спортивная одежда — черная майка, облепляющая торс, и мягкие свободные матерчатые брюки. Залипаю на нем в этом обличьи и не могу отвести взгляд. Бомбический вид.

— Я принес тебе форму. Переоденься и приходи в зал, — бархатисто произносит он и кладет одежду на мою койку в ногах.

— Э… это куда? — спрашиваю я и спрыгиваю на пол.

Таррел прослеживает мое движение и облизывается, видя на мгновение задравшуюся больничную робу. Потом переводит взгляд мне в глаза и усмехается.

— В этом крыле. иди прямо до конца коридора.

Киваю. Он выходит, и я переодеваюсь. Он принес мне спортивный костюм из эргономичной ткани. Лучше, чем те, которые всем выдает Академи. Белье и мягкие кеды прилагаются.

С удовольствием одеваюсь и выхожу из палаты. Иду в направлении зала и вскоре нахожу. Он действительно есть. За поворотом в самом конце.

Это не зал, а произведение искусства. Совершенство технологий. Здесь есть всё — от свободных весов до интерактивных тренажёров, способных подстраиваться под пользователя.

Я замечаю Таррела в центре зала. Он осыпает тяжелыми ударами электронный боксерский мешок, на котором отображается сила удара. Цифры впечатляющие. Замираю, рассматривая игру мышц у него под кожей. У него идеальное тело, тело хищника, созданного побеждать.

На Таррела можно смотреть вечно.

Но я отвожу взгляд и заставляю себя кашлянуть.

— Ты оцениваешь меня или планируешь начать разминку? — усмехается он, не оборачиваясь и наносит по груше ещё один удар. Из тысячи возможных единиц выбивает девятьсот семьдесят семь.

— Разминку, — произношу я, делая вид, что ничего такого не было.

Таррел поворачивается с улыбкой.

— Тогда давай начнем.

Звучит немного зловеще, но я думаю, что это только в моем мозгу.

Таррел отдает команды, я выполняю, все просто.

Сначала — разминка.

Бег на месте с изменением темпа, упражнения на гибкость, растяжка.

Проходит минут пятнадцать, а тело уже ноет.

— Дыши ровнее, не держи воздух в груди. — ровно и мягко произносит Таррел, отсчитывая разы повторений наклонов в разные стороны.

Я следую указаниям, сосредотачиваюсь на дыхании. И невольно залезаю к нему в голову. Вижу только эмоции, конечно, но этого достаточно. Он опасается переборщить и чутко контролирует, что делает. Это приносит облегчение. Приятно, что я по-прежнему могу ему доверять.

После разминки — группа силовых упражнений.

Приседания даются легко, ноги у меня всегда были в порядке.

Следом за ними отжимания. Первые семь выполняю без проблем, до двенадцатого раза со скрежетом, к пятнадцатому руки дрожат. Таррел назвал цифру двадцать, но после следующего раза он останавливает меня.

— Переходи к прессу, достаточно отжиманий, — в голосе скорее волнение, чем досада, которая сейчас наполняет меня по самую макушку. Не