Ты вернешься! - Галина Валентиновна Чередий

— Ну давай, детка, мне прямо интересно какую уничижительную характеристику ты намерена придумать нашей страсти. — усмехнулся я, обнимая ее крепче, целуя в шею и ловя ответный трепетный отклик. — И ты вспоминала о гребаном Георге пять минут назад, кончая подо мной? Или о своих сто раз клятых Курта? Даже о сыне?

— Нет, не вспоминала! Но время для этих страстей прошло, Рус! Наш шанс быть вместе упущен тогда, хотя по здравому рассуждению я поняла, что его никогда и не было. Иллюзия.

— Хочешь я тебе сию же минуту докажу, что ни хрена не прошло?

— Нет!

Лишь слово, потому что все в ней: дыхание, пульс, язык тела, волна мгновенного отклика-аромата утверждало обратное.

— Не нужно пытаться мне лгать, любимая. И знаешь что? Может тогда и правда наши шансы на счастье были довольно зыбкими, но сейчас все по-другому. Я больше не тот голодранец Рус, новичок-обращенный, делавший первые шаги в мире хранимых Луной и мало что понимавший. Я — Дикий, перемолотивший со своей стаей столько ваших чистокровных ублюдков, что с обращенными наконец стали считаться. А еще у меня теперь есть все, чтобы мы просто могли жить вместе ни о чем не переживая и ни на кого не оглядываясь.

— А ты действительно ни капли не изменился и просто игнорируешь то, что не желает укладываться в твое планы. Да, ты — Дикий, могучий и сила, с которой все теперь считаются. Но ты — враг Курта. И ты … я не смогу забыть…

— Сможешь, Эрин! Тебе придется суметь выбросить это из своей головы, потому что врозь мы уже не будем никогда.

— Память о твоей измене сожрет меня, пойми!

— Ни черта! Я не позволю этому случиться. Сотру эту грязную кляксу из твоей памяти сотнями ночей нашей любви, доказывая, что всегда был только твоим. Не было никогда нашего расставания, поняла? Не было этих лет, не было ничего у меня без тебя.

Эрин победила сама себя, к моему огромному сожалению, вырвалась из моего захвата и развернулась лицом к лицу, сверкая гневным взглядом.

— Ну почему ты такой?! Не работает так все, Рус! У меня были эти годы, была целая жизнь, в которой я сама растила нашего сына. Я не собираюсь делать вид, будто уснула в восемьдесят седьмом и проснулась только вчера.

— А другого варианта нет, детка. Нам нужно наладить нашу жизнь… — я потянулся к ней снова, желая вернуть туда, где ей и нужно быть всегда — в свои объятия, но княжна отступила и решительно мотнула головой, перебивая меня.

— Нет у меня никакой жизни с тобой. У меня есть сын в твоем подвале, избитый, израненный, в унизительных собачьих цепях. умирающий от жажды и голода! Да, я поддалась страсти, но это сиюминутное. Я пришла сюда за Эриком и ради него, а не для того, чтобы выбить себе место в твоей постели, которая, по слухам, и так никогда не пустует.

— Хочешь сказать, что ты за эти года к себе никого не подпускала?

Наша взгляды сцепились и я снова нутром почуял это: она сразу пожалела, что выпалила сгоряча, а во мне тут же эхом сожаление, что тоже не смолчал и полез в то, что пока между нами трогать не стоит — и так ведь все хрупко и зыбко.

— Я не буду говорить с тобой ни о чем таком. Рус, я тебе о сыне, моем и твоем, а ты …

— Стоп! Права! Не заводись и не заводи меня, Эрин. Прости, свыкнуться с мыслью о существовании у меня сына и внезапно проникнуться к нему чувствами и ответственностью не вышло. Дай мне на это немного времени и будь снисходительнее.

— Ты неисправим. — покачала Эрин головой. — Все должно быть по-твоему или никак. Я должна была принять твои планы и бросить все, что знала, должна теперь простить и забыть, должна смириться с тем, что быть нам вместе, должна дать время стать отцом. А что получаю взамен, Рус? В прошлом — изгнание и годы в одиночестве, без помощи и поддержки. Сейчас, когда появилась возможность вернуться и наладить прежнюю жизнь, опять появляешься ты и желаешь все разрушить.

— Не разрушить, детка. Забрать тебя в ту жизнь, которую для нас за это время построил.

— Упрямый ты и наивный, выходит. Члены твоей стаи никогда не примут меня, даже согласись я, а Курта скорее умрут поголовно, чем позволят встать над ними обращенному приму.

— Да плевал я! Если кого-то что-то не устраивает, он может убираться к чертовой матери! — наплевав на все, я рванулся к ней и захватил-таки, сломив краткое и ненастоящее сопротивление, прижал к себе и выдохнул свой кайф и облегчение. Как же это хорошо, когда мы вот так, кожа к коже.

— Ты просто образец мудрого примовского правления. — пробормотала Эрин в мою грудь.

— Я все эти годы не правил, Эрин, а по большей части сражался. — ответил, зарываясь носом в волосы на ее макушке. — Но теперь могу и готов остановиться и моим единственным сражением останеться битва за тебя. — Невыносимо это. — шевельнулась она, упираясь все же в мою грудь ладонями. — Просто отведи меня к Эрику и дай нам поговорить наедине. Это все, чего хочу и о чем прошу прямо сейчас.

— Прямо сейчас наш сын явно не готов адекватно общаться конкретно с тобой, княжна моя. Поэтому ты останешься тут и осмотришься, а я сам схожу к мальчишке и попробую привести его в ум.

— Нет же! Он не станет тебя слушать! Он даже Георга не слушал, хотя считал его отцом.

Не описать с каким сожалением я оторвался от нее и отпустил, направляясь к шкафу за одеждой.

— Станет. В любом случае такого его обращения к тебе я больше допускать не намерен. А насчет этого Георга… у парня есть чуйка, видать, раз он этого засранца ни во что не ставит. Да и упрямство у него явно в меня. Поладим. В общем, будь тут как дома, потому что так и есть, а я скоро вернусь с хорошими новостями.

Не оглядываясь, потому